Максим Фадеев: мы окончательно отошли от модели "догоняем Запад"

— Каким, на ваш взгляд, был 2025 год для российской музыкальной индустрии? Какие ключевые тренды в звуке, жанрах и поведении артистов вы бы выделили? 

— 2025-й стал еще одним годом взросления и самоопределения для отечественной музыкальной индустрии. Мы окончательно отошли от модели "догоняем Запад" и начали создавать свою экосистему: от стримингов до продвижения. С точки зрения доходов музыкантов очень сильно выросла "Яндекс музыка" — безусловный отечественный лидер.   

Российские артисты наконец-то стали собирать стадионы. Могу рассказать на своем примере: я принципиально даю очень мало концертов, не более шести-семи в год, и это только 10–12-тысячные стадионы по России и странам СНГ. И спрос на них сильно превышает мое желание давать концерты в принципе. Сейчас вообще артистов мало. Конкуренция идет за тех, кто остался. 

При этом с ростом присутствия ИИ-контента на площадках заметно упала планка качества продукта — появились тысячи "артистов, композиторов, аранжировщиков", которые без стеснения заливают на площадки ИИ-треки в очень низком качестве. Как я уже говорил, с ИИ тоже нужен талант и мозг. Поэтому радость от получения мгновенного результата не поможет этим новоиспеченным композиторам, так как профессию никто не отменял. Я и команда также активно используем ИИ-инструменты в работе, например, теперь я отправляю аранжировщикам и артистам не композиторское демо, спетое под пианино, а уже аранжированный и спетый в ИИ трек как образец.  

— Если говорить о позитивной динамике, какие проекты 2025 года, на ваш взгляд, стали символами роста и адаптивности российской индустрии? Какие ваши личные прогнозы на 2026 год?

— Ну, например, взлет артистов из регионов, добившихся общероссийской славы через соцсети без "московской прописки", те же Ay Yola из Башкирии. Сюда же добавлю успешные камбэки, например, наши Serebro, доказавшие силу музыки и бренда. В связи с продолжающейся ностальгией по нулевым в моем каталоге заметно взлетели по доходам треки этого периода: Serebro, Monokini, "Фабрика звезд — 2". В этой связи до Нового года мы решили опубликовать на стриминговых сервисах мои треки для "Фабрики звезд — 5" и написанный в нулевые, но не изданный альбом Лены Зосимовой, который 20 лет лежал в столе. А еще перезаписали с Serebro мой трек "Снег идет", так как увидели, что он завирусился в соцсетях в преддверии Нового года. 

Прогнозы… Конечно, это будет годом больших данных и ИИ-ассистентов. ИИ еще плотнее войдет не как создатель, а как инструмент для талантливых креаторов. И еще: мне кажется, что артисты постепенно перестанут мыслить отдельными релизами. Сегодня выигрывают те, кто строит не трек, а эпоху. Когда звук, визуал, тексты и сценический образ объединены в одну историю. Это может быть несколько синглов, альбом, концертная программа — но все это читается как единое высказывание. В условиях короткой жизни контента именно такая длинная драматургия дает артисту устойчивость.

— Один из ваших релизов этого года — полноценный альбом саундтреков к фильму "Авиатор". Расскажите о работе над ним. В чем особенности создания саундтреков к фильмам по сравнению с остальной музыкой?

— Работа над саундтреком к "Авиатору" для меня стала отдельным опытом. Я много писал для кино, но здесь задача была особенно тонкой — музыка не должна была сопровождать кадр, она должна была стать отдельным смысловым слоем кино. Музыка в фильме — это усилитель смысла и эмоции. Она не имеет права доминировать, но обязана точно попадать в состояние сцены, в дыхание актера, в паузу, во взгляд. Это ювелирная работа, где ошибка слышна сразу.

В "Авиаторе" мне было важно создать вселенную, а не набор тем. Саундтрек вобрал в себя несколько стилистических направлений, от классической формы до более современных решений, и все это нужно было соединить так, чтобы музыка не спорила сама с собой и с историей. Я сначала сформировал собственное музыкальное видение фильма, а затем мы вместе с режиссером и продюсером подробно его выверяли. Споры были, и это нормально: в таких проектах истина действительно рождается в диалоге. Если убрать музыку в "Авиаторе", фильм перестанет дышать. Для меня было принципиально важно, чтобы музыка стала не фоном, а равноправной частью драматургии, той самой тканью, которая соединяет историю, время и внутренний мир героев.

— Еще один важный проект года — оцифровка и ремастеринг архивных клипов. Для вас это больше архивная работа, ностальгия или стратегический шаг по сохранению и монетизации наследия?

— Да, мы с командой давно мечтали о появлении инструмента, который поможет нам бережно отреставрировать наши клипы 1990–2000-х. Тогда площадки пропускали только контент очень низкого качества, а на ТВ мы отдавали клипы на бетакам-кассетах. Сейчас таких инструментов появилось множество, работа заняла полгода — мы реставрировали не только видео, но и звук. Как только выложили первые отреставрированные работы на наши ресурсы, то получили массу запросов от музыкальных телеканалов с просьбой дать им это. Так что это и сохранение культурного кода, и монетизация, и работа с новой аудиторией. Молодежь открывает классику в HD, что порождает новые волны популярности. Мы хотим, чтобы клипы, которые были частью коллективного сознания целого поколения, не исчезли в низком качестве, а жили в новой цифровой реальности. Да, это и монетизация, но более важный аспект — образовательный. Когда 16-летний подросток впервые в 4K видит наши ранние работы, для него это не архив, а открытие. 

— В прошлом году вы вновь перезапустили проект Serebro, а 29 ноября уже отпраздновали год работы нового состава. Каким был этот опыт "возвращения" и что изменилось за эти годы? Как вы планируете дальше развивать группу и ждать ли совместный сингл с Serebro?

— Для меня опыт работы с новым Serebro на протяжении этого года был максимально комфортным, потому что впервые в своей жизни я работаю с креаторами в полном объеме. Каждая из солисток — самостоятельная единица: Keiko в соавторстве со мной пишет почти все тексты для группы, Di ставит хореографию для выступлений и занимается танцами с группой, Aya вокально продюсирует все записи в студии. Как изменилась философия группы за эти годы? Главное, наверное, в том, что сегодня визуально мы не можем позволить себе то, что позволяли в 2011–2015 годах, если помните. Изменился мир, изменилось отношение, философия. Сейчас уже кажется, что Serebro были панк-группой в то время. Сегодня мы за глубину. Планы — укрепление позиций, много музыки, эксперименты с жанрами, возможно, концептуальный альбом. Совместный сингл обязательно будет в будущем году, называется "1000 километров".

— В следующем году Serebro отмечает большой юбилей. Планируется ли переиздание материалов или, возможно, юбилейный концерт с участием разных составов в честь праздника?

— Если честно, команда и девочки очень просили меня собрать всех 11 бывших солисток и сделать большой концерт к юбилею. Но я понял, что единственная, кого я реально хотел бы там видеть, — это Лена Темникова. Поскольку она являлась первым человеком, которого я назвал Serebro. И поверил в группу. Остальные девочки проявили себя сильно позже. Но, кажется, сейчас она ведет очень закрытый образ жизни, и это вряд ли возможно. Мне есть много о чем с ней поговорить. Звать всех и делать большой концерт было бы игрой в ностальгию, а мы смотрим в будущее. Но что-то к юбилею мы точно сделаем, это в работе, например, трибьют-альбом или трибьют-концерт. 

— Какие еще проекты и релизы, не обязательно вашего лейбла, стали для вас главными событиями музыкального года? 

— Вы знаете, если судить по информационному шуму, 2025-й может показаться годом, где главными релизами стали скандалы. Они публике гораздо интереснее новых песен. Обсуждали судебные истории, репутационные конфликты, спорные экранные проекты, светские события и их последствия — все что угодно, кроме самой музыки. Это показательный момент: в публичном поле ничего не прозвучало громче скандалов. Не потому, что не было достойных работ, а потому, что сама система внимания сегодня устроена так, что конфликт перекрывает искусство. Потому что СМИ легализуют и культивируют скандалы вместо того, чтобы легализовывать прекрасную музыку и распространять ее. 

— Какой вы видите успешную стратегию на 2026 год? Есть ли приоритетные жанры, форматы (например, синглы против альбомов, аудио против визуального контента) или новые платформы, на которые стоит сделать акцент?

— Успешная стратегия на 2026 год — это не ставка на жанр или платформу, а умение управлять вниманием и выстраивать долгую историю артиста. Синглы работают как вход, альбомы — как фиксация смысла, визуал становится частью продукта, а не дополнением. Выигрывают те, кто думают не релизами, а циклами и системно работают с аудиторией.

— Как в 2025 году развивалось сотрудничество с зарубежными артистами, продюсерами и дистрибьюторами? Работаете ли вы над совместными международными проектами и как они вписываются в ваши планы на следующий год? В частности, интерес к сотрудничеству со странами Азии (Китай, Южная Корея) остается высоким. Видите ли вы в этом перспективу?

— С точки зрения дохода от стриминга выплаты от западных площадок: Spotify, Apple music, Deezer и прочих — сократились в разы. Авторские отчисления, благодаря суперпрофессиональной работе моей команды, все еще продолжают приходить, например, из США. По коллаборациям с зарубежными артистами: удивительным образом предложения все еще приходят, так как, к счастью, мое имя как русского композитора там прозвучало громко в связи с тем, что я написал семь треков, ставших популярными во всем мире. Сейчас обсуждаем дуэт с Jimmy Levy — это американский артист, который связался со мной с предложением записать дуэт. По Китаю: там в течение двух лет я планирую открывать филиал своей музыкальной школы, там мы планируем также развивать Serebro. На Южную Корею в контексте отношения там к русским никаких планов у меня больше нет. 

— Каковы, на ваш взгляд, перспективы российской музыки на международной арене в текущих условиях? Какие рынки или ниши наиболее открыты? С какими главными вызовами — культурными, маркетинговыми, логистическими — приходится сталкиваться при продвижении своих артистов за рубежом? Что сегодня помогает российской музыке быть узнаваемой?

— Если говорить честно, перспективы российской музыки на международной арене сегодня не глобальные, а точечные. Массовый экспорт в западный мейнстрим в текущих условиях затруднен, но это не означает изоляцию: рынок просто стал фрагментированным. Наиболее открыта сегодня Азия, прежде всего Китай и часть Юго-Восточной Азии, где к России относятся прагматично и без сильной политической проекции, Ближний Восток с его быстрорастущим музыкальным рынком и интересом к сильному вокалу и визуальным шоу, а также Латинская Америка, где российская музыка давно живет в нишах альтернативы — пост-панка, дарк-попа и электроники. Европа и США остаются сложными рынками: на институциональном уровне там много ограничений, но в независимой, клубной и арт-среде двери не закрыты полностью. Основные вызовы сегодня лежат не в области музыки, а в инфраструктуре. Это культурный контекст, когда артист из России автоматически попадает в политическую рамку, маркетинговые ограничения, сложности с продвижением, партнерами и крупными медиа, и логистика: визы, расчеты, организация туров и шоу. Поэтому без локальных партнеров и точной стратегии выход на внешний рынок сейчас практически невозможен. Работают только хорошо продуманные, нишевые модели, а не попытки "пробиться везде сразу". При этом у российской музыки по-прежнему есть сильные конкурентные преимущества. Это мощная композиторская и продюсерская школа. Российские артисты часто выделяются эмоциональной глубиной и визуальным мышлением. Я говорю об альтернативной музыке, а не о наших поп-артистах. Именно через эти форматы — кино, сериалы, игры, визуальные и концептуальные проекты — российская музыка сегодня остается узнаваемой и востребованной за пределами страны.

— Как чувствует себя традиционный музыкальный рынок (радио, продажи) в условиях доминирования стриминговых платформ и соцсетей? Меняется ли сама природа хита из-за алгоритмов TikTok и Reels (формат коротких вертикальных видео в Instagram (принадлежит Meta, которая признана в России экстремистской и запрещена))? Есть ли риск, что артист становится "заложником" формата короткого вирусного видео?

— Радио живо и важно для массового охвата, особенно вне крупных городов. Цифровые продажи — это лакмусовая бумажка преданности фанатов и деньги. Но природа хита изменилась радикально. Теперь он часто рождается из 15-секундного вирусного импульса в TikTok. Алгоритм диктует форму: в песне должен быть "момент", крючок с первых секунд.

Риск стать "заложником формата" абсолютно реален. Задача продюсера — помочь артисту создать цельное произведение, где этот вирусный фрагмент — лишь яркая дверь в целый "мир", а не весь "мир". Чтобы после этих 15 секунд человеку захотелось остаться на все три минуты. Именно поэтому тысячи молодых артистов без продюсеров случайно "выстреливают" один раз, а потом их карьера заканчивается.

— Каких режиссеров клипов этого года вы могли бы выделить? Мы знаем, что вы сами также сняли не одну видеоработу в качестве режиссера. В том числе и клип на трек "Song #2". Есть ли у вас собственный топ, следите ли за работами конкретных профессионалов?

— Из всех режиссеров музыкальных видео за последние 10–15 лет я могу выделить только двух: испанца Николаса Мендеса и француза Ромена Гавра. А еще моего любимого Дэвида Финчера.

— Также в этом году вы выпустили свой сольный клип, созданный при помощи ИИ, — "Иди на мой голос". Считаете ли вы, что ИИ плотно вошел в нашу жизнь и будет активно задействован в видеопродакшене? Стоит ли переживать режиссерам, что спрос на их услуги может угаснуть?

— Мой клип "Иди на мой голос" мы делали силами только собственной команды в ИИ. ИИ — не конкурент режиссерам, а новая кисть в их руках. Он удешевляет и ускоряет продакшен, позволяет визуализировать самые безумные идеи, которые раньше были не по бюджету. Но ИИ не заменит вкус и концепцию. Он заменит рутину и откроет бездну возможностей для тех, кто умеет мыслить.

— Какие из ваших проектов, запланированных на 2026 год, вы считаете самыми амбициозными и почему?

— Если коротко — работа с Serebro, открытие моей музыкальной школы, обнародование методики по выявлению эмоционального интеллекта, которую я разработал и которая сейчас проходит проверку в ожидании получения патента; работа над фильмом-мюзиклом "Снежная королева" вместе с моим любимым режиссером Лешей Нужным, мои концерты, цикл музыки для детского сна, цикл детских песен, цикл военных песен, цикл хоровых духовных произведений (недавно я написал музыку для "Херувимской", мы записали ее с хором Сретенского монастыря). Хотелось бы успевать больше! Если бы у меня была команда из 100 помощников, они все были бы заняты.