Виталий Игнатенко: ТАСС не должен забывать о своем предназначении

19 апреля исполняется 75 лет Виталию Игнатенко, который руководил ТАСС с августа 1991 года по октябрь 2012 года.

─ Можно на ваше тассовское удостоверение глянуть, Виталий Никитич?

─ Чтобы должность прочесть? А у меня нет "корочки", только бессрочный пропуск на вход в здание. Этого вполне достаточно. Я же линейный работник, хорошо усвоивший закон: обгоняй себя, не обгоняя других.

─ Это как?

─ Не подставляй окружающих, ищи причины неудач не на стороне, а внутри, не бойся брать ответственность за содеянное, доверяй тем, с кем работаешь…

По этим принципам всегда жил и вот дотянул до 75 лет.

─ Не про вас слово "дотянул", мне кажется. Как и формат "датских" интервью из серии "Как молоды мы были".

─ Соглашусь. Не очень люблю жанр мемуаров. В чем его главная опасность? Рассказчик вольно или невольно становится чуть выше, умнее, проницательнее тех, о ком вспоминает. Он-де все чувствовал, понимал, предвидел… Ну и современников начинает поучать с высот возраста и опыта, мол, вот мы в свое время такими орлами летали… Глупости это! Может, и летали, только зачем сейчас об этом говорить? Да, были люди в наше время, но я точно не готов бросать камни в нынешнее племя.

У каждой эпохи особенные законы и требования, их надо чувствовать и им соответствовать.

Я, кстати, возраста не чувствую, хотя меня предупреждают, что это опасная штука. По-прежнему каждое утро встаю, бегу на тренажеры, много занимаюсь спортом. Большой теннис, правда, временно оставил из-за того, что разыгрался мениск. Одни друзья советуют сделать операцию, другие предупреждают, что потом полгода придется прыгать на костылях, поэтому не тороплюсь ложиться под нож. Чуть сбавил обороты, сменил нагрузку.

─ А загар у вас откуда нездешний?

─ Наша российская диаспора пригласила в университет Лос-Анджелеса с лекцией. Пока студенты собирались в аудиторию, посидел на весеннем калифорнийском солнышке, погрелся. Я человек южный, сочинец, мне много времени не нужно, чтобы посмуглеть.

─ О чем рассказывали?

─ Американские университеты производят странное впечатление: в большом количестве ─ русские преподаватели и слушатели-китайцы. Правда, из ста с лишним человек, которые пришли ко мне, примерно четверть оказалась нашими с вами соотечественниками ─ бывшими и настоящими. Кто-то уехал совсем, другие собираются вернуться. Ребята интересные. Их мало интересует, чей Крым, что происходит в Донбассе и на Украине в целом. Гораздо больше занимает российская экономика. Почему-то американцы сильно озабочены, не потянет ли наша страна всех вниз. Они сами себя пугают, потом начинают в эти страхи верить и у нас спрашивают, надо ли бояться.

─ Утешили?

─ Постарался успокоить.

─ А вы политикой сегодня интересуетесь, Виталий Никитич?

─ Конечно. Разве от нее спрячешься? Все-таки я политическое животное. Утром просыпаюсь и тянусь к пульту телевизора, включаю канал теленовостей. Потом ─ айпад, компьютер…

─ Патриотично начинаете просмотр сайтов с родного ТАСС?

─ Стараюсь черпать информацию из разных источников. ТАСС ─ один из них.

─ Следите за новостной лентой с пристрастием?

─ Нет во мне желания специально выискивать чужие просчеты или к чему-то придираться. Как у людей получается, так и получается. Зачем цепляться? Все совершают ошибки. Главное, что ТАСС продолжает исправно выполнять основную функцию ─ оперативно информирует о событиях, происходящих в России и в мире.

─ Вам в известном смысле было полегче. Когда вы начинали в 91-м, еще интернет голову не поднял, а сегодня любой блогер считает себя самостоятельным СМИ. Нередко бывает, пока журналист доберется на место событий, очевидец снимет все на мобильный телефон и выложит в Сеть со своим комментарием.

─ Расхожее и во многом ошибочное суждение. Авторитет профессионального информагентства нелепо даже сравнивать с популярностью самого раскрученного блогера. В интернете частное лицо может написать и напечатать что угодно, ответственности за это никто не несет. Если, конечно, не будет призывов к насилию и свержению государственного строя.

Блогера нельзя считать достоверным источником информации. Каждый из них пишет как слышит. А за агентством стоит отлаженная система, которая отвечает за любое переданное и распространенное слово. Мы даем не однобокий взгляд из подворотни, а полновесную информацию.

─ К слову, у вас есть личные аккаунты в социальных сетях?

─ Не вижу в них необходимости. Не могу назвать себя слишком открытым человеком, не испытываю потребности делиться с человечеством фактами своей частной жизни. Ведь многие именно ради этого выходят в Сеть ─ потешить эго. Когда за подобное берутся взрослые и серьезные люди, порой это выглядит не слишком уместно. Тут ведь тоже нужны и определенный такт, и чувство меры. С чем сравнить? Словно днем заниматься крупным делом, а по ночам на кухне чуть-чуть фуражки шить… Меня это смущает. Не люблю самодеятельность и дилетантство.

Все, что нужно знать, можно прочесть из официальных источников. Остальное ─ баловство.

─ Руководя ТАСС, вы чувствовали себя мобилизованным?

─ Разумеется. Сознание, что ты постоянно на передовой, должно присутствовать. Не хочешь или не можешь выполнять обязанности ─ до свиданья, ищи другое место. Есть масса иных СМИ ─ глянцевых, гламурных, оппозиционных, выбирай на свой вкус и цвет. А ТАСС ─ особое место службы, где и взгляд у людей должен быть определенный, отношение к делу, к ремеслу.

Как правило, на факультетах журналистики нет отдельного спецкурса, который готовил бы студентов к работе именно в агентствах. Из-за этого происходит определенное недопонимание у молодых. Они не сразу могут почувствовать специфику службы в информагентстве, а она, безусловно, есть.

По большому счету это фундамент журналистики. В этом смысле ТАСС был и должен оставаться центром, где собраны лучшие из лучших.

─ И вы согласны с тем, что перо приравнивают к штыку?

─ В определенных ситуациях это оправданно и даже неизбежно. Не в том смысле, что надо ощущать себя бойцом идеологического фронта, это устаревшее понятие из эпохи холодной войны, но важно ни на секунду не забывать, подданным какой страны являешься. Знать ее прошлое, думать о будущем, жить настоящим. Люди, приходящие в ТАСС, обязаны понимать, что служат идее, и интересы государства для них стоят на первом месте. На это надо ориентировать и самим ориентироваться.

─ Сейчас такое время?

─ Оно было и никуда не уходит. Конечно, журналистика не в том, чтобы лезть куда-то на баррикады и принимать активное участие в драке на чьей-то стороне. Не то у нас оружие. Наша сила в убедительности аргументов, в точности фактов и формулировок.

Наверное, работа в агентстве не слишком популярна, имя журналисту в такой системе координат сделать сложно, но человек должен четко понимать, чем он занимается и во имя чего. Кстати, это дело не всем по плечу. Особенно сейчас, когда критерии в журналистике весьма размыты. Вы же сами говорите, что любой, кто может сложить три слова, считает себя блогером или публицистом и готов вещать на весь мир.

Прошу простить за то, что начинаю по-стариковски бурчать, но мне неприятно смотреть, как в журналистику хлынули все, кто попало. Очень много непрофессионализма, дискредитирующего ремесло. Нет должного образования, уровня эрудиции, кругозора. Появился вал заказухи, легковесного отношения к слову и к судьбам людей, о которых пишут… Часто оболганные жертвы публикаций лишены права на сатисфакцию, они не могут добиться исправления лживой информации. Ответственность за напечатанное очень снизилась. Это, конечно, огорчает.

К счастью, институт серьезных информагентств не подвержен эрозии. Все-таки была заложена мощная основа. Люди понимают, что от них многое зависит. Это профессия для усидчивых людей, для тех, кто умеет работать с фактами, архивами, источниками.

─ Вам часто приходилось идти на компромиссы, Виталий Никитич?

─ С совестью ─ никогда. Я научился отказываться, не делать того, что не хотел. Не голосовал, не подписывал, отходил в сторону, если был с чем-то не согласен. В этом отношении я сторонник западных демократий, где можно добиться консенсуса, оставаясь при собственном мнении. Я за то, чтобы не ронять себя и при этом достигать общего результата. Важно найти правильный тембр разговора с обществом. Даже не стиль, а именно тембр. Без истерик, нотаций, проработок и постановок на вид. Это сложно. Но нужно.

Раньше, конечно, было по-другому. Я дважды приходил в ТАСС. Сначала в 1975 году в качестве зама генерального директора. И вот, помню, мы сидели на планерке, которую вел Леонид Митрофанович Замятин, и ждали выступления Брежнева. Опытные люди говорили, что сначала придет текст на 18 страниц, а потом примерно такое же количество поправок, и все их нужно будет скрупулезно внести. Я решил пошутить: "А давайте сперва передадим поправки, пока Брежнев не выступал, а потом уже текст". Меня чуть не убили, врагом народа не объявили! Такой юмор был неуместен. Я посягнул на основы ТАСС.

─ Но и в 91-м, когда вы пришли руководить агентством, оставался так называемый "белый ТАСС", распространяемый для спецконтингента типа членов политбюро ЦК КПСС.

─ Да, было и это, и ОЗП ─ особо закрытая почта, и АД, уже не вспомню, как расшифровывалась аббревиатура… Первое мое решение в ТАСС касалось именно закрытия этих информационных лент для избранных. Я считал, что никаких тайн в работе агентства быть не может, вся информация должна быть открыта и доступна. Конечно, началась целая война, поскольку в ТАСС сидели специально обученные люди, чья работа заключалась в секретах и запретах. На этом ведь можно было неплохо политически зарабатывать: один факт скрыть, а другой ─ наоборот ─ обнародовать или пригрозить утечкой… Такие, знаете, деревенские хитрости.

Любая монополия на информацию не приводит к добру. Я это быстро понял, хотя некоторых товарищей приходилось переубеждать, доказывать.

─ Успешно?

─ По-разному. Кое-кто потратил массу усилий, пытаясь снять меня с должности. Зря старались, как выяснилось. Один весьма ответственный товарищ покаялся задним числом, что 18 лет добивался моего увольнения. Честно говоря, я диву дался. Он бы мне сказал, может, я и сам подвинулся бы…

─ А так вы установили своеобразный рекорд по продолжительности пребывания в кресле гендиректора ТАСС.

─ Не своеобразный, а абсолютный. Даже в Книгу Гиннесса попал, дольше меня никто ни в одной стране мира не руководил информационным агентством. 22 года и 22 дня.

Конечно, работа была непростой. За эти 22 года я отдыхал, может, 22 дня. Вот так, чтобы полноценно, подряд. Постоянно выхватывал урывками, на бегу.

Правда, и времена были неспокойные. Без конца что-то происходило, требовало моего присутствия на рабочем месте. Не потому, что без меня не справились бы. Да справились бы, конечно! Замечательные замы, прекрасная профессиональная команда… Но я понимал: когда гендиректор сидит в своем кабинете на шестом этаже, всем остальным работается спокойнее. Он может что-то взять на себя. Или даже все, если ситуация потребует. Эффект присутствия начальника очень важен. Особенно для агентства.

─ Вы много новостей читали?

─ Видел всю ленту. Обязательно. А как иначе? Конечно, если вчитываться в каждое из 400 сообщений, которые мы ежедневно публиковали, можно было бы с ума сойти. Поэтому информацию, что в Брянской области открыли новую птицефабрику на тысячу несушек, я просматривал наискосок, но важные сообщения непременно читал. Интуиция и опыт подсказывали, на что обратить внимание. Говорю же: я матерое политическое животное. И газетой руководил, и в ЦК поработал, и пресс-секретарем у Горбачева служил…

Я никогда не гнушался работы и готов подписаться под словами основоположников Художественного театра, которые говорили, что даже великий актер должен уметь открывать занавес. Это важно в любой профессии. Из 22 лет в ТАСС 10 я точно провел на выпуске. Том, старом, который ютился в нескольких комнатушках. Дневал там и ночевал. В помещении, где располагалась дежурная бригада, даже кушетку поставили, на ней мог прикорнуть ведущий редактор, если выбивался из сил. Теснота была жуткая, ребята сидели буквально на головах друг у друга. Но ничего, никто не жаловался.

И вот что важно подчеркнуть: у меня на рабочем столе никогда не лежало авторучек.

─ Почему?

─ Я ничего не правил, не редактировал. Если кто-то увлекался и писал лишнее, мы потом встречались наедине и все выясняли в личной беседе. Но так, чтобы переписывать за профессионалов… На мой взгляд, это как-то даже унизительно. Если ты берешь человека на работу, то должен доверять ему. Я знал всех журналистов ТАСС по имени. Всех! Не было такого, чтобы Петю назвал Васей или наоборот. Это давало мне возможность с каждым разговаривать не вообще, а предметно, конкретно.

─ Но заметки с ленты снимать вам приходилось?

─ Крайне редко, в исключительных случаях. Конечно, ошибки, опечатки проскакивали, но главное, чтобы это не делалось умышленно. Подобное в ТАСС недопустимо.

─ А формулировкой "ТАСС уполномочен заявить" вы часто пользовались?

─ Не мы ставили эту "шапку". Это была прерогатива Старой и Смоленской площадей, где размещались ─ соответственно ─ ЦК партии и МИД. Правда, в октябре 93-го, в пик противостояния Кремля и Верховного Совета, в наше основное здание ворвались самозванцы, которые требовали, чтобы мы выдали на ленту сообщение, мол, режим Ельцина низложен. Понятно, что информации ТАСС поверили бы, но мы отказались выполнять требование.

Потом Борис Николаевич навел порядок…

Заявления "ТАСС уполномочен" появлялись только в самых серьезных случаях. Такая форма официального предупреждения от имени государства.

Сообщения всегда приносил фельдъегерь с пистолетом на боку и стоял над душой, пока не вскроешь пакет. В тексте обязательно встречались фразы, относившиеся к западным СМИ: "Данное сообщение является ничем иным…" и "Не имеет ничего общего". А дальше разоблачались происки врагов...

Сейчас дипломаты стараются действовать деликатно. Сергей Лавров созванивается с Джоном Керри и объясняет, что наш самолет не сближался с американским авианосцем, он лишь крыльями в воздухе покачал. Госсекретарь внимательно слушает, приводит свои аргументы.

А раньше сразу следовала нота, и уполномоченный на это ТАСС заявлял, что наши истребители нигде не летали, а те, что летали, не имеют ничего общего с Су-24, и данное сообщение США является ничем иным, как провокацией. Примерно так.

Но это шутки. Если же говорить серьезно, пусть фраза про ТАСС, который уполномочен заявлять, остается в названии книги Юлиана Семенова и одноименном фильме. А старейшее агентство России продолжит заниматься тем, что успешно делает уже 111 лет ─ информирует и сообщает…

Беседовал Андрей Ванденко