Леонид Федун: "Лукойлу" не нужны преференции

"Лукойл" сегодня представил свой прогноз развития мировой нефтяной отрасли до 2035 года. Перед этим страны, входящие в Организацию стран — экспортеров нефти (ОПЕК), приняли историческое решение о сокращении квот на добычу нефти. О том, чего ждать от нефтяной отрасли в будущем, мудрости ОПЕК и взаимоотношениях с "Роснефтью" ТАСС рассказал вице-президент "Лукойла" Леонид Федун.

— Главная новость последних дней для нефтяной отрасли — это, конечно, договоренности стран ОПЕК, как вы их оцениваете?

— Во-первых, я, начиная с 2014 года, всегда говорил, что решение ОПЕК сдерживать производство высокозатратных, в первую очередь сланцевых, проектов — абсолютно правильно. Я, пожалуй, даже скажу, что был первым, кто об этом сказал. Всегда считал, что ОПЕК выступает той структурой, которая регулирует рынок нефти и делает это эффективно. Картель все-таки обладает практически 50% international trading — международной торговлей нефтью. То есть это фактически олигополия.

Читайте также

Reuters: Путин сыграл ключевую роль в достижении соглашения ОПЕК

То, что Россия присоединилась к договоренностям ОПЕК, — это очень важно. Важно и то, что наш президент Владимир Владимирович Путин лично в этом деле участвовал и включился, зная, что при его непосредственном участии это соглашение становится глобальным. Понятно, что главный бенефициар повышения цены на нефть — это Россия, потому что при 60 долларах за баррель сбалансирован сегодняшний бюджет, а значит, Фонд национального благосостояния не расходуется, Резервный фонд не расходуется, и, более того, есть возможность для Минфина наращивать его. Конечно, если удастся сохранить нынешний курс рубля к доллару. Поэтому решение чрезвычайно важно, я просто счастлив, что оно произошло.

— То есть я вас правильно понимаю, что все-таки в нынешних договоренностях была решающая роль России, потому что они до этого восемь лет не пересматривали квоты?

— Они не пересматривали квоты по той простой причине, что нужно было завершить процесс стабилизации рынка. Если посмотреть прогнозы, которые были, и тот результат, который есть: 12,5 млн баррелей сланцевой нефти ушло с рынка, практически 1 млн баррелей в канадских песках ушел и не допущен к проекту пока и примерно еще на 2 млн баррелей остановлено проектов глубоководной добычи. Если бы ОПЕК в 2014 году снизила квоты, они бы выплеснулись на рынок в ближайшие три года, и тогда становление рынка было бы более тяжелым многолетним процессом. Такая ситуация уже была, восстановление с 1987 года заняло фактически десять лет, по 1998 год. А так за три года всего практически добились.

Но есть риски, надо помнить. Первые риски в том, что нефть является биржевым товаром, который чувствителен к стоимости доллара, следовательно, он чувствителен к монетарной политике властей США, в первую очередь Федеральной резервной системы (ФРС). Если ФРС повысит ставку не только в декабре, но, и, условно говоря, в марте и еще объявит, что и в апреле будет повышать, то может начаться дисбаланс на американском финансовом рынке — пузырь, который у них сегодня надут, может лопнуть. Такую ситуацию мы уже наблюдали в 2008 году. Тогда придется еще сокращать добычу нефти. Поэтому финансовую часть я не могу прогнозировать, могу говорить только о балансе спроса и предложения. Такой баланс после предложения, согласно нашим решениям и решениям ОПЕК, достигнут.

— А когда вы ожидаете восстановления баланса спроса и предложения?

— Вторая половина следующего года, поскольку только с 1 января это действие вступает в силу, России понадобится примерно полгода, чтобы его имплементировать. Далее, скорее, рынок будет дефицитным.

— ОПЕК собирается в мае еще раз обсуждать вопрос о том, чтобы продлить действие соглашения о сокращении добычи еще на полгода, это целесообразно?

— Во-первых, мы следим, чтобы никто не нарушал соглашение, как в свое время нарушала Венесуэла в конце 90-х годов прошлого века. В мае состоится обсуждение, и есть большая вероятность, что соглашение будет продлено еще на полгода. Все заинтересованы в его соблюдении. Тем более те страны, которые могли нарушать: это Иран — ему дали возможность дорасти, Нигерия и Ливия — они в силу нестабильности ситуации выведены за скобки.

— В своем прогнозе "Лукойл" отмечает, что для поддержания стабильного уровня добычи в России на отметке 10 млн баррелей в сутки необходимы налоговые изменения. Как вы считаете, удастся ли внедрить новую систему налогообложения нефтяной отрасли, готов ли "Лукойл" участвовать в пилотных проектах?

— Как ни странно, решение ОПЕК еще на год оттянет возможность введения новой системы. Любое налоговое изменение приходит тогда, когда власть понимает, что достигнут определенный предел. Пока мы говорим о том, что добыча нефти будет падать, а все эти годы она растет, значит, нагрузку можно увеличивать. А вот с 2019 года — а теперь, раз мы договорились о сокращении, то, может, и с 2020-го, когда начнется реальное естественное сокращение добычи, — понадобится имплементация новых налоговых реформ. И такой диалог с Минфином ведется, я думаю, что в следующем году будут уже внесены изменения по двум, а может, и трем категориям месторождений под налог на добавленный доход. Будем стараться.

— С учетом ценовой ситуации на рынке нефти рассматривает ли "Лукойл" выход на новые рынки?

— Для нас очень важны сейчас проекты, которые находятся в республике Иран. Президент "Лукойла" Вагит Юсуфович Аликперов встречался с министром нефти Ирана, они подтвердили заинтересованность в том, чтобы наша компания участвовала, поскольку у нас очень хорошая репутация после того, как мы пустили "Курну" в этом регионе. Я очень рассчитываю, что если Иран внутри себя выработает приемлемые условия нефтяного контракта, то мы с удовольствием будем работать в этой республике. 

— Были ли российским компаниям представлены новые контракты Ирана, устраивают ли вас сервисные контракты на условиях buyback (возврата средств. — Прим. ТАСС)?

— Я не слышал такие разговоры, я знаю, что у них есть драфты нового нефтяного контракта, где это смесь production, sharing и buyback (добыча, распределение и возврат средств. — Прим. ТАСС). Для нас чрезвычайно важно, чтобы была возможность распоряжаться какой-то своей частью нефти, чтобы эту часть нефти мы могли поставить себе на баланс. Чисто сервисную работу мы выполнять не будем. Мы обсуждаем с ними, пока они должны решить внутри себя. Пока переговоры идут внутри.

Читайте также

Как сговорились: ОПЕК решила не замораживать, а сокращать

— Как идут переговоры по изменению условий контрактов с Ираком?

— Не только мы, но и все участники проектов рассчитывают на прогресс до конца следующего года. Они могут нам предложить свои новые условия. Я не могу комментировать. Мы работаем по тому законодательству, которое есть в стране, сам Ирак должен выработать новые условия, которые более отвечают сегодняшним реалиям.

— Последнее время было много данных о сделках с акциями "Лукойла" структур, связанных с вами и Вагитом Алекперовым. Чем это объясняется?

— Мы пользуемся конъюнктурой, увеличивали долю и проводили ребалансировку портфеля. Я планку 10% переходить не буду, там другие условия возникают.

— Сохраняется ли прогноз по дивидендам за 2016 год в 200 рублей на акцию?

— Есть регулирование, по которому я не могу давать точные цифры. Дивиденды вырастут, промежуточные дивиденды вырастут на 15%, мы также рассчитываем, что увеличится и вся сумма дивидендов за 2016 год.

— "Роснефть" назначила своего менеджера главой компании "Башнефть-Полюс", разрабатывающей месторождения Требса и Титова, будет ли это иметь последствия для деятельности совместного предприятия?

— Никаких проблем во взаимодействиях с "Роснефтью", мы с ними работаем в целом ряде проектов. У нас достаточно хороший опыт решения взаимных проблем.

— Президент РФ Владимир Путин обещал, что компании, которые интересовались покупкой "Башнефти", но не смогли ее купить, получат другие возможности для работы в РФ. Обсуждались ли эти возможности, какими они могут быть?

— Нам не нужны никакие преференции, мы будем работать на тех условиях, на которых работают все другие компании.

Беседовала Евгения Соколова