Заместитель министра экономического развития РФ Олег Фомичев, который курирует в министерстве развитие малого и среднего предпринимательства (МСП), инновационное развитие, а также регулирование рынков алкоголя и табака, рассказал в интервью ТАСС о том, нужно ли стимулировать предприятия к технологическому перевооружению, о расширении программы льготного кредитования МСП, а также о том, как Минэкономразвития оценивает идею Минздрава ограничить потребление электронных сигарет.
— На Инвестфоруме в Сочи Дмитрий Медведев заявил, что программа стимулирования кредитования субъектов МСП, которая фиксирует процентную ставку по кредитам 6,5%, будет расширена, ее финансирование будет увеличено. Как вы оцениваете эффективность этой программы?
— Мое мнение о программе "6,5%" очень хорошее, в Министерстве экономического развития очень рады принятому решению об увеличении лимита как минимум на этот год. Не секрет, что в последнее время обсуждался вопрос закрытия этой программы. Идея сворачивания программы была обусловлена не отсутствием эффективности, так как и предприниматели, и задействованные банки считают программу очень полезной, а связанно это было со снижением ключевой ставки Центробанка.
Продление и расширение программы позволит охватить значительно больше малых и средних предприятий. Это даст возможность уже в этом году большему количеству предприятий начинать новые бизнес-проекты, увеличивать вложения в основной капитал, новые производства
Программа "6,5%" создавалась для смягчения условий кредитования малого бизнеса в условиях кризиса. В прошедший год, когда были очень высокие процентные ставки, программа позволяла кредитовать под 10–11% в зависимости от категории бизнеса, в то время как на рынке ставки были по 17–20% и выше. По мере снижения рыночных ставок инфляции, как только ставки для малого бизнеса подойдут к уровню 11–15%, необходимость в программе "6,5%" исчезнет.
Но пока ставки не на таком уровне, поэтому, безусловно, продление и расширение программы позволит охватить, что сейчас особенно важно, значительно больше малых и средних предприятий. Это даст возможность уже в этом году большему количеству предприятий начинать новые бизнес-проекты, увеличивать вложения в основной капитал, новые производства.
— Что сейчас с вашей инициативой по полной отмене квот иностранного капитала в МСП (с 49% до 100%)?
— Инициатива продвигается. Сейчас подготовлен проект поправок в соответствующий закон, идет обсуждение. Идея в целом заключается в том, что нам важно понимать: крупное или малое предприятие является собственником компании. При этом нам не важно, иностранное оно или российское. Если мы будем уверены, что собственником является малое предприятие, но оно иностранное, то для нас это в принципе равнозначно, если бы оно было российским. Проблема заключается в том, что мы пока не можем выстроить систему идентификации, чтобы понимать, что зарубежная компания не является крупной.
В российском законодательстве, как и, впрочем, во многих странах, есть критерий "независимости происхождения": для получения статуса малого или среднего предприятия компания не только должна соответствовать по количеству работников и размеру дохода, но и ее учредителем или собственником не должен быть крупный бизнес. Это позволяет исключить условные "дочки" "Газпрома", "Роснефти", РЖД и так далее из категории малых и средних компаний, чтобы не предоставлять государственную поддержку и льготы тем организациям, которые в этом не нуждаются, имея сильного, крупного акционера.
И в рамках того законопроекта, который мы разработали, мы пытаемся как раз сформировать механизм проверки: является ли иностранное юридическое лицо, которое владеет компанией на территории России, малым или средним предприятием, или крупным.
Первоначальная конструкция предполагала участие Торгово-промышленной палаты (ТПП). Она должна была, получая пакет документов от компании-собственника, акционером которой является зарубежное юридическое лицо, проверять документы и отправлять в Налоговую службу информацию о том, что собственником российского юридического лица является иностранное лицо, которое тоже, в свою очередь, является малым или средним предприятием в соответствии с российскими критериями по размеру дохода и численности сотрудников. Но после обсуждения мы отказались от этой конструкции.
Сейчас мы проговорили все, и с Министерством финансов, которое является регулятором аудиторской деятельности, и с аудиторами, и общее мнение по итогам первых обсуждений такое, что нет никаких препятствий для проверки документации российскими аудиторами. А заключения аудиторов будут агрегироваться саморегулируемыми организациями аудиторов и направляться в Федеральную налоговую службу, после чего российские малые и средние организации, собственниками которых являются иностранные малые или средние компании, будут включаться в реестр малого и среднего бизнеса. Очень простая конструкция.
Сейчас мы заканчиваем согласование этого законопроекта с федеральными органами исполнительной власти, и в ближайшее время он будет внесен в правительство.
— Существует мнение, что у бизнеса отсутствует мотивация вкладывать инвестиции в технологическое перевооружение, что бизнес с опаской к этому относится, и это тормозит развитие экономики. Согласны ли вы с этим мнением? Нужно ли как-то дополнительно мотивировать бизнес в этом направлении?
— Первый фактор, который сейчас очень сильно снижает мотивацию к перевооружению, — это короткий горизонт планирования. То, о чем говорит наш министр. Очень трудно предприятию, предпринимателю принять инвестиционное решение со сроком окупаемости пять-семь лет. Любое технологическое перевооружение — это достаточно далекий горизонт, ведь нужно покупать новое оборудование, предыдущее утилизировать, переобучать работников, перенастраивать управленческие цепочки и так далее. Трудно принимать решения, когда в целом горизонт планирования у предприятий сократился фактически до двух лет. Много предприятий готовы рассмотреть инвестиции в технологическое перевооружение, но не готовы осуществить их сейчас, потому что не понимают, что будет в ближайшие два-три года. Это самый главный фактор.
Первый фактор, который сейчас очень сильно снижает мотивацию к перевооружению, — это короткий горизонт планирования
Второй фактор — это уровень конкуренции в отраслях. Там, где много малых предприятий, например в промышленности, стимулы вкладываться в перевооружение значительно серьезнее. Особенно если компании работают сразу на внешний рынок.
Самая плохая ситуация в наших крупных компаниях, которые на внутреннем рынке являются основными игроками и не имеют конкурентов. Это структурные компании, частично нефтегазовый сектор, крупная оборонка, крупная тяжелая промышленность. Когда низкая конкуренция, со стимулами совсем плохо. Зачем вкладываться в перевооружение, когда и так все хорошо? Прибыль есть, акционеры дивиденды получают и так далее. Вхождение в новый технологический цикл — это всегда большие инвестиции, это снижение дивидендов, снижение прибыли. Вот здесь, наверное, действительно нужно подумать про дополнительные стимулы.
— А они будут прописаны как-то в плане повышения темпов экономического роста, который сейчас разрабатывается в министерстве?
— Да, мы будем писать целый блок про инновации, про технологическое развитие. Там обязательно это будет. И про цифровую экономику. Дмитрий Анатольевич Медведев уже обозначил, что в плане будет блок по трансформации экономики, потому что цифровая экономика развивается очень быстро. В блоке будут пункты по изменению структуры, снижению транзакционных издержек. Будем стараться все это прописать.
— Минздрав разработал антитабачную концепцию, в рамках которой ведомством был также разработан законопроект, ограничивающий курение электронных сигарет. Что вы думаете насчет этого законопроекта?
— В целом мы, безусловно, на концептуальном уровне поддерживаем предложения, с которыми выходит Минздрав. Нам не стоит отрицать рекомендации Всемирной организации здравоохранения, что употребление всех этих никотиновых, табачных смесей и прочих подобных жидкостей нужно приравнять к табакокурению с точки зрения влияния на организм человека. До сих пор не представлены широкие научные исследования, которые бы на 100% утверждали, что они менее вредны. К тому же всегда есть вопрос пассивного курения, которое не менее опасно для здоровья, чем активное курение.
Поэтому мы считаем правильным на этом этапе в отношении всех этих жидкостей, электронных средств доставки никотина установить такой же режим, как и для обычного табака. Но, безусловно, там есть отдельные особенности, и не все, что сейчас предусмотрено для табака, можно и нужно применять к таким средствам и жидкостям.
— Совет Федерации недавно подготовил законопроект, который предусматривает распределение около 15% доходов от табачных акцизов в региональные бюджеты с 2018 года. В результате реализации законопроекта субъекты РФ могут получить около 80 млрд рублей. Как Минэкономразвития оценивает эту идею? Действительно ли такая мера позволит стимулировать регионы избавляться от табачного контрафакта?
— Я лично этот законопроект еще не видел, но первая реакция — я бы ее обозначил как осторожную. Аналогичная конструкция для алкогольного рынка возникала из-за того, что в регионах нужно стимулировать снижение доли потребления нелегального алкоголя, чтобы регионы получали доход не от производства, а от потребления алкоголя, и следили за тем, чтобы максимальная доля алкоголя продавалась через лицензированные точки и была учтена в Единой государственной автоматизированной информационной системе (ЕГАИС). Чем больше доля легального алкоголя в регионах, тем больше поступлений в бюджет, и это стимул легализовать этот рынок на своей территории.
На рынке табака, по разным оценкам, нелегальная серая составляющая не превышает 2%. То есть какие мы стимулы для кого создаем путем перераспределения акциза, непонятно. Первый риск, который тут же всплывает, — это то, что регионы у нас почему-то заинтересованы в наращивании объема потребления табака, курительных изделий, чтобы получать больше средств в региональный бюджет. Это, наверное, не очень правильный стимул для региональных властей.
Надо посмотреть аргументацию, которая под этим предложением есть. Я обозначил первые риски, которые тут же всплывают.
— А что сейчас происходит с идеей либерализации продажи алкоголя через интернет? На каком этапе обсуждение? Удалось прийти к какому-то единому решению по идентификации возраста покупателя и времени продажи?
— Решений несколько, окончательного нет. У нас есть ощущение, что проблема решаема, и решаема достаточно просто. Более того, есть еще, можно сказать, с перебором некоторые решения — с многочисленными техническими способами фиксации камерой или мобильным телефоном факта продажи, кому продано, с фотографией паспорта и так далее. Можно и чуть проще сделать, обеспечив при этом фиксацию и времени продажи, и возраста того, кому продали. Но окончательного одобренного алгоритма нет. Есть несколько вариантов, которые по-прежнему в обсуждении. По крайней мере, у нас есть впечатление, что основные игроки, я имею в виду и Росалкогольрегулирование, и Минфин, и Минэкономразвития, и участники рынка в целом договорились, каким образом это можно делать.
Традиционно отрицательную позицию занимает Минздрав, который в принципе считает, что пить вредно. Поэтому любые инициативы, которые хоть как-то расширяют возможности продажи алкоголя, даже если этот алкоголь легальный и если он отвлечет часть наших сограждан от суррогата, "Боярышника" и так далее — Минздрав все равно всегда против. Я думаю, что будем в правительстве обсуждать, какие-то развязки находить, потому что, безусловно, электронную торговлю нужно легализовывать.
Беседовала Елена Рожкова