Очистка Волги, сохранение Байкала, раздельный сбор мусора, снижение вреда от промышленности, восстановление популяции лошади Пржевальского — эти и многие другие задачи были поставлены в Год экологии в России. О первых итогах их реализации, о долгосрочном экологическом планировании, о том, какие виды животных должны попасть в Красную книгу и как привлечь школьников к сбору макулатуры, в интервью ТАСС рассказал министр природных ресурсов и экологии России Сергей Донской.
— Год экологии подходит к концу. Какой проект оказался наиболее сложным для реализации?
— Заканчивается не только Год экологии, но и Год особо охраняемых природных территорий (ООПТ). Мы очень благодарны президенту за это решение, за то, что смогли сконцентрировать внимание не только министерства, но и всего правительства, всех ведомств на экологической тематике. Мы провели совместные мероприятия со многими министерствами, с Госдумой, с Советом Федерации, с прокуратурой… Все включились! С одной стороны, это огромная помощь, а с другой — это большой объем ответственности, большой объем работы, которую удалось провести в этом году.
Понятно, что поднятые в Год экологии проблемы мы будем решать не в течение одного этого года, а на протяжении долгого периода, на самом деле выходящего за 2025 год.
Одна из ключевых задач, выполнение которой по закону станет обязательной только с 2019 года, — модернизация производства, переход на наилучшие доступные технологии (НДТ). В рамках отдельных проектов в Год экологии мы начали выполнять ее уже сейчас. Нам удалось через механизм совместных соглашений простимулировать предприятия.
Один из примеров — модернизация нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ). Коллеги из Московского НПЗ вкладывают средства и в улавливание различных загрязняющих веществ, и в очистные сооружения, и в модернизацию производства. Я хорошо помню это предприятие, когда я туда студентом приезжал в 80-е годы. Сейчас это современное предприятие.
В этом году подписано около 60 соглашений с различными предприятиями о начале их экологической модернизации. Конечно, за год многие эту модернизацию закончить просто физически не могут.
— А что можно назвать главным достижением Года экологии?
— НДТ, отходы, биоразнообразие, ООПТ, лес — это все направления, которые мы для себя выделили. Говорить, какое из них важнее, я бы не стал. Может быть, по масштабам экономических последствий модернизация предприятий важнее. Ну, просто по цифрам.
Понятно, что поднятые в Год экологии проблемы мы будем решать не в течение одного этого года, а на протяжении долгого периода, на самом деле выходящего за 2025 год
Но по проблематике я бы не сказал, что, например, внедрение новой системы обращения с отходами — это менее важная задача, чем внедрение НДТ. Задачи, которые приходится решать в сфере обращения с отходами, тоже масштабные: и раздельный сбор, и вовлечение отходов во вторичный оборот, и выстраивание системы задействования населения. А последнее фактически решается на уровне изменения менталитета людей в городах.
Действительно важное достижение этого года — обновление всех ключевых госпрограмм, которые касаются экологии, и, в частности, старт приоритетных проектов.
— Что вы думаете о предложении возродить практику сбора макулатуры и металлолома в России? Чем в современном мире мотивировать школьников?
— Это необходимое решение. Может быть, даже нужно сделать это частью программы экологического образования в школах в целом.
Школьников можно мотивировать разными способами, в том числе бесплатным вайфаем и биткойнами (смеется). Если серьезно, должен быть мотив, аналогичный возможности получить за стопку газет книгу — как это было в советское время. Над этим нужно подумать.
Помимо экологического просвещения есть не менее действенные инструменты. Объективно один из них, который должен простимулировать развитие сбора макулатуры, стекла, пластика, металлов, цветных металлов, — это расширенная ответственность производителей. Производителям необходимо не просто в сфере ретейла, в супермаркетах организовывать сбор отходов, но выстраивать целую систему. И тогда начнутся и публичные акции, и вовлечение школьников.
Кто первым начнет этим заниматься из производителей, тот выиграет. Кто будет смотреть и ждать, пока сосед выстроит систему, тот будет платить все больше и больше экологических платежей. Самому перерабатывать дешевле, а для этого нужно собирать и выстраивать систему, налаживать все контакты. Как это будет решаться? Через соглашения какие-то, через взаимодействие между торговыми сетями и производителями, и даже школами...
— Принеси три старые тетрадки в "Магнит" и получи киндер-сюрприз?
— Почему нет? Я думаю, подходов может быть много. Реально это большая сфера, которую предстоит выстраивать. Я думаю, что здесь малый бизнес еще себя не показал. Все еще впереди.
— А нет ли планов создать еще один завод по переработке батареек? Он у нас один на всю страну, в Челябинске.
— Когда потребуется от производителей по всей стране утилизировать эти батарейки, логистика потребует строительства новых мощностей. Государство может построить завод, но все равно требуется тонкая настройка. Мы предложили, кстати, Минпромторгу проработать такую возможность.
География таких перерабатывающих мощностей должна отвечать и объему образования опасных отходов. Везти из Москвы или Калининграда на Дальний Восток, если там завод будет, неэффективно. Хотя зависит от того, сколько это будет стоить.
— Можно ли все же назвать улучшение биоразнообразия третьим ключевым направлением года?
— Для человека природа, животный мир в его многообразии в окружающей среде — это естественно. Даже для современного человека, который привык жить в урбанистическом мире. Мы живем в городах, может, пару сотен лет, а до этого-то мы жили совсем по-другому. В природе. И именно такая жизнь естественна. Когда вокруг тебя один бетон, стекло — это не жизнь.
Наша задача — сохранить природу на охраняемых природных территориях, но при этом обеспечить доступ людей, чтобы они могли ее увидеть. Экологический туризм, минимизирующий воздействия на окружающую среду, с определением зон, куда человек имеет доступ, а куда — нет.
В естественной среде увидеть дикое животное — это самый большой хайп, как сейчас говорят подростки, он возвращает нас к богатству естественных взаимоотношений с миром природы.
— Эксперты считают, что уровень сервиса в сфере экологического туризма в России нельзя сравнивать с зарубежным, как, например, в Йеллоустоне. То есть у нас нельзя рассчитывать на миллионный поток экотуристов, как там. А есть ли вообще в России задача равняться в этом отношении на зарубежные достижения или у нас "свой путь"?
— У нас тоже есть нацпарки, которые достаточно много людей посещает. Сказать, что мы Йеллоустон "сделаем", ориентироваться на чужие примеры — себя ограничивать. Мы достигнем показателей Йеллоустона, а дальше куда двигаться?
Конечно, нужно использовать опыт других стран, но не забывать о собственной богатой истории.
Наша задача — сохранить природу на охраняемых природных территориях, но при этом обеспечить доступ людей, чтобы они могли ее увидеть
В любом случае систему нужно развивать. Для каждой ООПТ мы хотим найти формулу, при которой развитие экологического туризма будет естественным, то есть не будет ухудшать состояние национального парка, а даст дополнительный импульс для повышения интереса людей к посещению этой территории. Такая система обеспечит в том числе экономическое вовлечение местного населения.
— Как вы считаете, насколько обоснованы опасения общественных организаций, что принятие поправок в закон об ООПТ может привести к массовой приватизации участков на заповедных территориях?
— Конечно, мы прислушиваемся к таким мнениям, даже крайним и радикальным, чтобы выработать подход, который реально будет работать на те цели, которые изначально закладывались.
Приватизация земель заповедников? Это абсурд. Мы исходим из того, что это попросту невозможно. Мы хотели, чтобы на ООПТ можно было развивать проекты по экологическому туризму. Для этого, в принципе, и создавались, и прописывались эти поправки.
У Минприроды России нет планов по снижению уровня защиты особо охраняемых природных территорий. И мы собирались с коллегами, все вопросы обсудили. Ключевая тема была следующая: коллеги увидели возможность юридической интерпретации, двоякого толкования, мы еще раз прошли по этому закону и определили, что еще необходимо добавить, чтобы трактовки такой не было.
Вся система подготовки нормативных актов сегодня изначально включает необходимость критики, разных, в том числе радикальных, оценок. Это процедура, придуманная специально, чтобы оценивать документы со всех сторон. И очень некорректно, когда участники этого процесса ставят себе в заслуги результаты работы, которая задана параметрами государственного нормотворчества. Гораздо честнее предлагать правильные решения, участвовать в нормотворчестве, а не паразитировать на нем. И очень многие организации исповедуют именно такой подход — работать совместно, а не заниматься выискиванием блох, выстраивая из этого пиар-кампании.
— Когда все-таки можно ожидать выхода обновленной федеральной Красной книги, издание которой в августе в очередной раз отложилось из-за смены состава комиссии?
— Для того чтобы была более взвешенная оценка, коллеги уточнили состав комиссии. Исходя из того, что перечень спорных видов должен быть исчерпывающим, что нельзя допускать волюнтаризма, когда возобладают частные, субъективные мнения.
Самое важное, что, какой бы состав комиссии ни был, главная цель — это не административное решение. Министерство в данном случае даже не выступает субъектом принятия решения. Решение принимают ученые. В основном представители РАН.
— Научное сообщество недовольно исключением ученых из состава комиссии. Есть некое открытое письмо к президенту, которое подписали, если верить приведенному списку, члены РАН.
— Мы исходим из того, что у нас есть интересы охраны животного мира, но есть еще и социально-экономическая среда, где эти животные находятся. Любое решение в итоге влияет на жизнь людей, в том числе коренных малочисленных народов Севера. Кроме того, если тот или иной вид вносят в Красную книгу, регионы должны выстроить в дальнейшем системы охраны и увеличения популяции этого животного.
На сегодняшний день нам нужно тот вариант Красной книги, который мы имеем, сделать бесспорным. Около 20 спорных видов не будут включены в нее. Они требуют дополнительной оценки, учета и так далее. В следующем году можно будет к утвержденной Красной книге сделать дополнение с этими видами, которые мы изучим и объективно оценим, чтобы не возникало вопросов ни у кого из участников процесса.
— То есть благородный олень и гималайский медведь пока не будут включены в книгу?
— Коллеги на Дальнем Востоке с ужасом воспринимают идею включения гималайского медведя в Красную книгу. Велика опасность, что этот зверь будет выходить в города и ничего с ним нельзя будет сделать. Я был на заседании комиссии, где глава WWF России Игорь Честин, которого нельзя обвинить в предвзятости, голосовал как раз против внесения гималайского медведя в Красную книгу. Тогда мнения практически разделились. И чтобы оценка была всесторонней, а не только экспертной, она должна основываться на объективном учете численности популяции. До этого момента зверь будет в спорном списке.
— В Госдуме осенью озвучивали идею внести в закон об охоте поправку о введении бесконтактной притравки животных, "не дожидаясь принятия большого закона об ответственном обращении с животными". Не нужно ли поступить так и с положениями о запрете на содержание диких и экзотических животных в качестве домашних, чтобы начать регулировать эту сферу уже сейчас?
— Нет. У нас в самом проекте закона уже прописано, что правительство должно издать перечень животных, содержание которых дома запрещено или ограничено. А те, которые уже живут, останутся у хозяев, но на учете, под контролем и до первого нарушения.
— О каких видах нарушений идет речь?
— Животное вышло на улицу, например. Список нарушений будет прописан подзаконными актами, чтобы не было тех опасных историй, которые мы все хорошо знаем.
В любом случае человек, который содержит животное, должен будет соблюдать правила. Их нарушения будут приводить к тому, что животное будет изыматься. Все животные будут поставлены на учет.
— Этот список появится все-таки после того, как будет принят "большой" закон?
— Список есть уже сейчас. Но в любом случае его утверждение возможно только после принятия закона. Речь идет в основном об опасных хищных животных.
— То есть в любом случае раньше весны мы этого не увидим, так как второе чтение законопроекта не прошло?
— Дата не назначена, правильно. Но еще пока осенняя сессия не закончилась.
— Но она близка к завершению.
— Согласен. Но давайте делать выводы, когда все будет окончательно ясно.
— Вы с оптимизмом смотрите на судьбу этого законопроекта в этом году?
— Я буду со своей стороны стараться, чтобы этот законопроект все-таки был принят, проблема была решена.
Беседовали Анастасия Носова и Екатерина Ефимова