Воислав Шешель: максимальная интеграция с Россией является гарантией безопасности Сербии

Один из самых авторитетных политиков на сербской политической сцене, лидер Сербской радикальной партии — крупнейшей оппозиционной парламентской партии страны — Воислав Шешель рассказал в интервью ТАСС о внутриполитических процессах в Сербии, своем варианте решения косовского вопроса, необходимости максимальной интеграции России и Сербии, а также поделился мыслями о событиях на Украине.

— Господин Шешель, что вы как человек, победивший в большой битве с Гаагским трибуналом, можете сказать о судьбе других сербов, которые до сих пор находятся в заключении? Есть ли надежда на их возвращение в Сербию?

— А я еще не закончил свою битву. Мне по приговору второй инстанции присудили десять лет. Между тем они допустили кардинальные ошибки, они даже приписали мне вымышленное дело, которое не существует в международном праве и которое ни разу не упоминалось в судебной практике Гаагского трибунала. Это обвинение в оспаривании права на безопасность.

Мне приписывают депортацию хорватов из села Хртковцы (вблизи города Сремска-Митровица, север страны — прим. ТАСС) во времена, когда Сербия была полна сербов-беженцев из Хорватии. Хорваты изгнали несколько сотен тысяч сербов, а они обвиняют меня в изгнании нескольких сотен хорватов, хотя ни один из них не был изгнан, все они по несколько раз съездили в Хорватию и выбирали, какие дома получат взамен. Я продолжаю свою борьбу, я купил дом в Хртковцах, там размещу группу моих следователей, которые возьмут свидетельские показания буквально всех жителей села.

Что касается остальных, то в трибунале много сербов, осужденных по выдуманным поводам. Это и Радован Караджич, и Ратко Младич, и Стоян Жуплянин, и Мичо Станишич. Жуплянин и Станишич получили по 22 года, Караджич — 40 лет, Младич — пожизненное. Милан Мартич, бывший президент Республики Сербская Краина, отбывает 35 лет в тяжелейших условиях в Эстонии, в катастрофических условиях. Эстонцы нас ненавидят, как ненавидят русских.

Пока нет намеков, когда закончится работа Гаагского трибунала, они провозгласили его работу завершенной, но сформировали Международный остаточный механизм для уголовных трибуналов. Только подумайте: вместо суда вас судит механизм, это противоречит юридической логике, любой демократической теории права. Механизм не может судить, механизм подразумевает движение по запланированной линии без шага вправо-влево, как механизм в автомате или автомобиле. А суд — это нечто другое, не случайно богиня правосудия с завязанными глазами и должна взвешивать приговор.

Единственная надежда на возвращение сербов — некая большая российско-американская сделка, в которую включат сербских заключенных, осужденных Гаагским трибуналом. Тогда они смогут вернуться в Сербию.

— На протяжении трех месяцев в Белграде каждую субботу проходят протесты, в которых принимает участие по несколько тысяч человек. Как вы считаете, что собой представляет этот протест, основывается ли он на действительном недовольстве или пользуется зарубежной поддержкой?

— Осуществляется сильное давление на [президента Сербии Александара] Вучича, так как он сделал новые шаги по укреплению дружбы с Россией, а также и с Китаем. Это мешает всем западным силам. Этими протестами дирижируют американское и британское посольство, у них здесь есть своя агентура вроде Срджи Поповича (экс-лидер протестного движения "Отпор" создавший Центр прикладных ненасильственных акций и стратегий, который занимается реализацией методов "ненасильственного свержения власти" Джина Шарпа — прим. ТАСС), участвовавшая в нескольких цветных революциях. Недавно они обучали здесь и Гуайдо, и его приспешников, которые пытаются организовать путч в Венесуэле.

Мы дистанцировались от протестов, и я откровенно говорю, кто они и что они. Существует коалиция прозападных партий, так называемый "Союз за Сербию", в который входят Драган Джилас, Вук Еремич и Бошко Обрадович. Но они слишком скомпрометированы, чтобы на одного из них сделали ставку США или Великобритания. Поэтому до сих пор идут поиски настоящего вождя прозападной оппозиции. Эта троица решила бойкотировать возможные выборы, что приведет к нестабильности в стране, но я вижу, что американцы противятся бойкоту, а значит, надеются до выборов найти какого-то лидера, которого представят как вождя прозападной оппозиции. Они ищут кого-то, кто бы за ночь получил популярность, это может быть спортсмен, актер, кто-то совсем новый.

Нам, радикалам, в этой ситуации труднее всего: мы в оппозиции к Вучичу, но никак не можем быть с этими силами. А Вучич нас прижимает, поскольку хочет, чтобы каждый патриотический голос был за него. Но если задавить нас, то это сыграет для него отрицательную роль на следующих выборах, поскольку то, что не смеет сказать Вучич, я всегда говорю и не стесняюсь выступать против демонстрантов.

— Как вы оцениваете вероятность досрочных парламентских выборов? Создается впечатление, что отдельные политики уже начали кампанию.

— Да и сам Вучич начал. И [глава МИД Ивица] Дачич начал, он немного испуган возможностью выборов. Не отвечают и нашим интересам немедленные выборы. Почему? Потому что Вучич контролирует полный выборный процесс, мы это видели на местных выборах. Так было при Милошевиче до 2000 года, так было при Тадиче и Коштунице, так же продолжается и сейчас.

Я объективно отношусь к Вучичу, хорошее поддерживаю, негативное критикую. Я поддерживаю сотрудничество с Россией, Китаем, всегда критикую идею вступления в ЕС. С момента моего возвращения из Гааги в 2014 году постоянно меняется политика Вучича, возвращаясь к патриотизму, ориентируясь на РФ и КНР. Наша ситуация очень сложная, мы не можем нападать на Вучича изо всех сил, так как это пойдет на пользу Западу, мы критикуем его прозападных министров. Но его самого не трогаем и не будем трогать, пока он ведет политику сближения с Россией. Хотя политика по отношению к Российскому гуманитарному центру в Нише, которому не дали официальный статус, разрешение НАТО чрезмерно войти в Сербию, даже иметь своего представителя в Министерстве обороны Сербии — это вызывает нашу критику.

— Как вы оцениваете сегодняшнюю ситуации в Косове? Что подразумевает разграничение с Приштиной? Каковы ваши предложения в этой ситуации?

— У Вучича есть концепция раздела Косова. По моему мнению, Вучич хочет оставить Сербии горнорудный комбинат Трепча, водохранилище и ГЭС Газиводе, четыре северных муниципалитета, это ему важнее всего, а по остальным пунктам возможны переговоры. Остальные сербы с юга края в таком случае должны бы были очень быстро покинуть Косово, так как они не выжили бы среди албанцев.

Между тем я вышел с контрпредложением: я против разграничения, я требую разделения. Косово остается формально в составе Сербии, сербская полиция должна находиться на погранпереходах и сербской таможне. Отделяются четыре северных муниципалитета с Трепчей и Газиводе, а также коридор через село Гораждовац до Печского патриархата. Затем пять сербских муниципалитетов южнее Приштины от Грачаницы до Гнилане присоединяются к Сербии. Остается только проблема муниципалитета Штрпци, полностью изолированного. У меня была идея обмена населением, чтобы сербы из Штрпци переехали в Прешево и Буяновац.

Косовары формально остаются в Сербии, а в сущности имеют абсолютную автономию, могут иметь свою валюту, делать все что угодно, кроме армии. Конечно, без вступления в ООН.

— Как вы относитесь к расширению НАТО на Балканах?

— Мы абсолютно против вступления Сербии в НАТО, а также вступления в альянс Боснии и Герцеговины. Но если бы мы, к несчастью, вступили в ЕС, то они бы легко добились от нас вступления в НАТО. В глазах Запада время Вучича заканчивается, они хотят использовать его для любого решения косовского кризиса, а затем свергнуть его и привести к власти своего ставленника. А Вучич и далее сидит на двух стульях. Проблема в том, что он думает, что сможет переиграть всех, но это не так. Он одинок, у него нет ни одного человека, который мог бы дать совет в нужный момент. У него такой тип личности — стрелок-одиночка. В это время на Западе целые институты занимаются этой проблематикой и ищут решения.

Что касается Черногории, то Запад стремится как можно скорее избавиться от Мило Джукановича (президента Черногории — прим. ТАСС). В этой стране мафиозный режим, и существует серьезный конфликт между президентом Джукановичем и премьером Душко Марковичем. Хотя они одинаковы — и один и другой представляют криминал. Маркович как бывший глава спецслужбы готов отодвинуть Джукановича и стать полным хозяином. Но принципиальной разницы между ними нет. Я надеюсь, что народ там возмутится и долго такая ситуация не будет сохраняться. У меня есть надежда на народную, социальную, прежде всего, революцию, а затем и национальную.

— Какими, на ваш взгляд, должны быть отношения России и Сербии?

— Мы за как можно более тесную интеграцию. За вступление в Евразийский экономический союз, за вступление в ОДКБ. Я убеждал Милошевича перед самыми бомбардировками присоединиться к союзному государству России и Белоруссии. Я бы хотел даже большей степени интеграции, чем есть между Россией и Белоруссией. Конечно, мы сохраним государственную идентификацию и национальное сознание, что означает свое правительство. Армия пусть будет общая, но наши солдаты могут иметь сербские шевроны на рукаве. Сохранить место в ООН, а все остальное интегрировать. Это была бы максимальная степень интеграции. Думаю, что это было бы очень значимым для России, и если бы она не погрузилась в кризис, как во времена Ельцина, то пришла бы на Балканы и никто бы больше не смог ее вытеснить отсюда. Мы за то, чтобы разместить здесь, в Сербии, российские базы, таким образом, любое нападение на Сербию представляло бы нападение на Россию. И только тогда я бы чувствовал себя уверенно, иначе опасности нам угрожают со всех сторон. Мы получили много оружия в виде подарков и по низким ценам, сейчас мы, возможно, сильнее всех соседей в отдельности, но не сильнее НАТО. Нам нужна гарантия, что НАТО нас никогда больше не будет бомбить. А эта гарантия — интеграция с Россией.

— Часто в Сербии говорят, что две трети товарооборота страны приходится на ЕС, что делает невозможной тесную интеграцию с Россией.

— Мы теряем деньги на сотрудничестве с ЕС. Еще режим Бориса Тадича отменил все пошлины на товары из ЕС, почти все. И эти товары уничтожают наше производство, в первую очередь сельхозпродукцию. Сюда ввозят отбросы из ЕС, у нас нельзя есть колбасу и сосиски, поскольку их производят из мяса низкого качества, ввезенного из ЕС. А у нас есть свои отличные продукты, но наших селян душат дешевые продукты из Европейского союза, на которые не выплачивается пошлина. Или эта еда производится в Германии с огромным государственными дотациями, а наши фермеры, не имеющие таких субвенций, не могут с ними конкурировать. Это только одна из причин, почему сотрудничество с ЕС вредно для нас. Наконец, €3 млрд ежегодно поступает в Сербию от наших граждан, работающих за границей, и это только то, что идет через банки и почту. Но эти деньги ЕС высасывает из Сербии своими товарами, не давая развиваться нашему производству. Так что успешное экономическое взаимодействие Сербии с ЕС — это большое заблуждение.

— Какова ваша позиция по строительству "Турецкого потока" в свете новых сложностей со стороны Болгарии?

— Болгария всегда находится под давлением Запада, и наш исторический опыт показывает, что Болгария всегда уступает этому давлению. Но сербскую часть газопровода нужно, безусловно, построить, и как только Болгария или Греция будут готовы поставлять российский газ, наш газопровод будет готов. Не надо ждать, когда все это решится. Европе необходим российский газ, так как все альтернативные направления недостаточны. А американский газ настолько дорогой, что его сможет покупать только Польша из-за своей ненависти к России, и никто больше.

— Какова позиция вашей партии в отношении Крыма?

— Мы самыми первыми признали, что Крым — это Россия, и придерживаемся этого. Члены нашей партии ездили в Крым несколько раз, в том числе мой сын. Вскоре планируется новая поездка.

Что касается меня, то я тоже хотел бы совершить такие поездки. Но мне 65 лет, и сначала я хотел бы поехать в Москву и быть уверенным, что меня примет президент Путин. Это мое желание.

— Как вы оцениваете ситуацию на Украине?

— Я уверен в одном: украинские националисты никогда не овладеют Донецком. Донбасс — это регион, куда переселялись сербы в свое время. Много людей уехали в Россию и из моей семьи, служили в русской армии, фамилии "Шешель" и "Шешелевич" до сих пор сохранились в России. Еще в советское время я ездил на Украину и на памятнике освободителям Киева видел много сербских фамилий. Русский пояс Украины ассимилировал много сербов, так что и по этой причине мы, сербы, не предадим Донецк. Но я надеюсь, что в самом скором времени создадутся условия, когда вся Украина вернется к матери-России, а нацисты с запада страны разбегутся по Европе. Это не может долго продолжаться.

— Как бы вы прокомментировали сегодняшние события в Венесуэле?

— Это продолжение американской империалистической политики по управлению миром, по управлению территориями, обладающими большими природными богатствами. А Венесуэла как раз такая территория. У нее самые большие запасы нефти в мире и огромное число других природных богатств. Американцы хотят это присвоить. Поэтому мы на пороге войны. Но свободолюбивое человечество должны быть на стороне Венесуэлы, чтобы сопротивляться этому. А Вьетнам показал, что упорные, сильные и решительные народы всегда побеждают.

Беседовал Павел Бушуев