Американская рок-группа Bon Jovi ("Бон Джови") спустя 30 лет после выступления на Moscow Music Peace Festival в августе 1989 года возвращается в российскую столицу и 31 мая даст сольный концерт на стадионе "Лужники". Москва станет первой остановкой в большом европейском туре This House Is Not For Sale, который продлится с конца мая по конец июля.
О том, с чем рок-группа приедет в Россию, какие воспоминания сохранились о прошедшем 30 лет назад концерте, о новом альбоме, своем увлечении виноделием и благотворительностью бессменный лидер легендарного коллектива Джон Бон Джови рассказал в интервью ТАСС.
— Ваше первое и единственное выступление в России состоялось 30 лет назад на Moscow Music Peace Festival. Какие воспоминания у вас остались от того концерта?
— За всю свою карьеру я выступал около 3 тыс. раз, но мне очень хорошо запомнилось то, как я объявлял о предстоящем концерте зимой 1988 года. Я помню посещение Парка имени Горького, снежную Москву, первое знакомство со страной — Советским Союзом, о котором мы так много слышали с молодости. Нас пригласили выступить с концертом в городе, куда не поехали выступать наши олимпийцы. И когда нам представилась возможность и официальные лица на стадионе дали нам возможность зажечь факелы, — это было поистине волшебно для членов рок-группы.
У нас было два очень важных альбома, от которых зависела дальнейшая карьера, — это наш третий и четвертый альбомы, Slippery When Wet (1986) и New Jersey (1988), куда были включены самые популярные хиты.
У меня, честно говоря, всегда наготове был дешевый трюк: когда нужно установить контакт со слушателями, то можно увлечь аудиторию, сыграв хитовую вещь. Наша популярность всегда зависела от моего умения наладить контакт с аудиторией
И вот я оказываюсь в СССР, где мои пластинки не выпускались, а слушатели не понимают моих слов, поскольку для них английский — не родной язык. В такой ситуации приходилось все начинать с начала. В первый вечер мы выступали на арене вместе со Scorpions — великолепной рок-группой. Они многому научили нас в том, что касается налаживания контакта с аудиторией. И вот они играют на сцене, их музыка не нуждается в переводе, поскольку в ее основе — ударные инструменты. Их музыка понятна тем, кто не знает английского языка. И когда мы вышли на сцену в первый вечер, я попытался применить свой дешевый трюк, как я его называю, но мы почувствовали, что дело не идет: Scorpions принимали гораздо лучше нас. А почему? Да потому что у них была ритмичная музыка, а мы опирались на хиты и на мои попытки наладить контакт с аудиторией.
Поэтому перед вторым вечерним концертом я задавался вопросом: как мне выйти победителем в этот вечер? И тут-то меня осенило: нужно выйти за рамки языкового общения и попытаться найти что-то общее с аудиторией — с молодыми людьми, такими, как я сам, и с молодыми девушками, стоящими у сцены.
Я попросил одного военнослужащего, который был рад майкам с логотипом Bon Jovi, джинсам и другим вещам, чтобы он мне отдал свою форму. Он оставался за кулисами, в то время как я надел фуражку, китель, перчатки и вышел к зрителям
Служба безопасности разделила толпу на две части, прямо посередине, такое редко бывает на стадионах из соображений безопасности. И вот я выхожу, смотрю и не вижу толпы. Передо мной — пустое пространство, а зрители — справа и слева. Я иду, касаюсь людей, которые пришли на концерт и с которыми я пытаюсь войти в контакт, демонстрируя знакомую им форму. Тут я сказал членам группы: "Не беспокойтесь, идите на сцену, начинайте играть". Все прошло без репетиции, я вышел на сцену, и толпа взревела. Так второй вечер принес нам успех.
— Прошло 30 лет, вы снова собираетесь выступать в Москве. Что ждет зрителей на этот раз? Как вы будете налаживать контакт с аудиторией?
— Думаю, что ситуация сейчас другая. Не хочу сказать ничего плохого о тех временах, но в 1989 году чувство национальной идентичности было распространено гораздо шире. Сейчас — эпоха интернета, MTV, исполнительские коллективы имеют мировую известность. 30 лет назад все эти факторы не были определяющими. Сегодня я знаю, что все наши хиты широко известны, известны наши альбомы. Так что я уже не буду молодым парнем, не имеющим собственного лица. У меня за плечами теперь будет 30-летний опыт. Так что сцена будет примерно та же, но песни уже будут трогать людей за душу.
— Что вы хотите показать в Москве? Ваши известные хиты Keep the Faith, Always, Have A Nice Day, Livin’ On A Prayer?
— Да, конечно, все эти песни.
— А с чего начнете?
— Пока даже не думал. До концерта еще около трех месяцев. У меня есть примерное представление о том, какие мы песни исполним, и мы заранее проведем репетиции. Возможно, мы проведем шесть репетиций. Мне надо будет собрать всех парней в одном зале на два дня каждый месяц. Да, у нас есть три месяца — март, апрель и май.
— Представьте себя сейчас на арене "Лужников". С какими первыми словами вы обратитесь к тем, кто придет на концерт?
— Ну, если мне подскажут, как сказать "Привет", то я буду в роли попугая, научившегося говорить. Пока я не знаю ответа на этот вопрос, но, честно говоря, это должно быть что-то оригинальное, тут неуместны заготовки, и нельзя срывать дешевые аплодисменты. Я попытаюсь уловить настроения тех, кто придет на концерт, и все, что прозвучит, будет настоящим и от всего сердца.
— Вы уже вынашиваете идеи для нового альбома, есть какие-то наброски?
— Мы начинаем работу уже на этой неделе, в субботу, в Нэшвилле (штат Теннесси — прим. ТАСС). Будем записывать 23 новые песни. Не знаю, какая из них станет хитом, но к июню работа не будет завершена. Названия для альбома пока нет — сейчас это просто подборка песен, но я очень рад тому, что они есть. Пока это лишь записи на моем смартфоне: я пою песни на телефон, и получается запись плохого качества. Как только группа соберется, я покажу им эти песни и начнется работа. Так это обычно делается.
— В 2018 году вы удостоились чести быть включенными в Зал славы рок-н-ролла.
— Да, это было поистине радостное событие. Пришлось подождать, пока нам будет оказана эта честь, но это и хорошо. Теперь я могу сказать, что гораздо больше ценю это сейчас, чем оценил бы сразу после того, как нас могли номинировать (исполнитель или группа могут быть выдвинуты кандидатом на включение в Зал славы рок-н-ролла через 25 лет после выхода первого коммерческого альбома — прим. ТАСС). Да, нам пришлось подождать, но, когда это случилось, ликование было еще сильнее. Для меня это была действительно радость, это был чертовски хороший вечер, на который мы пригласили всех тех, кто когда-либо выступал вместе со мной, в том числе и моего первого менеджера, который организовал мою первую поездку в Россию. Так что пригласили всех.
— Несколько лет назад басист Kiss Джин Симмонс высказал мысль о том, что рок мертв. Как вы относитесь к такому утверждению?
— Если бы вы спросили меня об этом в 2010 году, то... Я несколько раз слышал, как высказывали такое мнение. Однако появление музыкальных стриминговых сервисов, появление "айподов" и компьютеров принесло как плюсы, так и минусы... Как я сейчас считаю, позитивным моментом — и вряд ли Джин стал бы со мной спорить — стало то, что для молодого исполнителя открылись бескрайние возможности с появлением стриминг-сервисов.
В век интернета можно петь так же плохо, как Боб Дилан, но в то же время иметь возможность, как великий Боб Дилан, донести до всех свое мнение. Вы более не привязаны только к радио, которое руководствуется своими ограниченными плейлистами
Просто удивительно, сколь небольшому числу песен они открывают путь в эфир, но теперь есть и другие возможности.
С другой стороны, очень важно, чтобы музыкант получал плату за свои произведения. И тут дело не в том, чтобы исполнитель заполучил какой-нибудь навороченный автомобиль. Но если речь идет о хорошем художнике или писателе, то их творчество будет оказывать влияние на будущие поколения, и оно должно быть оплачено. Не должно быть так, как прежде, когда церковь заказывала картины у великих художников, но кто же в итоге обогатился? Ватикан.
За искусство нужно платить. Возвращаясь к высказыванию Джина: я не думаю, что рок мертв, но молодым исполнителям будет сложнее найти возможности для того, чтобы их творчество оплачивалось.
— Вы не только ветеран рок-н-ролла, но и успешный бизнесмен. Ранее вы совместно с сыном выпустили собственное вино French rosé Hampton Water. Планируете ли дальше серьезно заниматься виноделием?
— Это идея моего сына. Здесь, под Нью-Йорком, в районе Хэмптонс на Лонг-Айленде есть пляжи, куда приезжают на отдых. Это красивое, престижное место, как, например, Малибу в Калифорнии. Он пришел ко мне с идеей, а я ему сказал, что нужен бизнес-план. Через шесть месяцев он пришел и сказал, что бизнес-план у него готов. Это вино оказалось очень успешным в первый же год. Сейчас мы готовимся начать выпускать второй сорт. На прошлой неделе мы три дня были в Техасе, посетили рестораны и бары. На мои попытки намекнуть, что мне необходимо заняться музыкой, от моего сына следовал ответ: "Вот тебе утренний кофе, а теперь нужно встретиться с тем-то и тем-то человеком". Он — человек требовательный, и мне это нравится.
— Вы создали благотворительный фонд Jon Bon Jovi Soul Foundation для борьбы с голодом и бедностью. Как вы будете развивать эту инициативу?
— Когда мы только-только начинали фонд, то главный вопрос состоял в том, чтобы завоевать доверие жителей Филадельфии. Когда из-за экономического кризиса 2008 года мы перестали участвовать в строительстве домов для неимущих, моя супруга сказала, что тем, кто живет в этих домах, нужно помочь с продовольствием. Она предложила создать Soul Kitchens ("Кухни от всего сердца" — прим. ТАСС). Эта модель благотворительной деятельности ранее не использовалась.
Мы создали модель, при которой человек изъявляет желание поработать добровольцем, а в ответ получает сертификат для того, чтобы прийти в такую "Кухню от всего сердца" со всей семьей
Причем там ему предлагают не жареную картошку и не шоколад, а добротную фермерскую продукцию прямо с полей. В итоге мы пришли к модели, когда половина посетителей, тех, кто может, оплачивает свою еду, а половина — едят бесплатно.
Во втором заведении, которое мы открыли, мы учли, что людям нужно также предоставить варианты трудоустройства, например, возможность обучиться на повара. Мы нашли людей, которые были готовы оказать нуждающимся помощь по юридическим и другим вопросам. Сейчас мы пришли к тому, что молодые люди, которые обучаются в колледже и за обучение которых платят родители, должны иметь полноценное питание. И вот с 1 апреля мы начинаем новую программу в Ратгерском университете (штат Нью-Джерси — прим. ТАСС). Так что мы эволюционировали: от простой продовольственной помощи к помощи продовольствием и услугами, а теперь это помощь студентам. Конечно, это вызывает удивление, люди задаются вопросом: как? У студентов в Америке не хватает продовольствия? Думаю, что это будет наша важная программа.
— За свою карьеру вы внесли немалый вклад в развитие музыки и вдохновили многих на то, чтобы следовать за вами по стопам. Как вы считаете, кого из современных музыкантов можно назвать продолжателями дела Бон Джови?
— Конечно же, сейчас очень много исполнителей, но я не могу указать пальцем и заявить: вот он, новый я.
Мы создавали музыку, опираясь на опыт своих предшественников и оставляя ее тем, кто будет после нас
Не думаю, что есть нечто особое, что присуще в музыке только мне, подобно The Beatles, но мне кажется, что оптимизм Bon Jovi, который пронизывал все выступления, — это наша отличительная черта 30 лет назад. Да, в 1990-е был сложный период, но мы всегда стремились поддерживать оптимизм. Пример тому — Livin’ On A Prayer. И я вижу, что сейчас этот оптимизм превалирует в современной музыке.
Кроме того, мне кажется, что современные рок-группы почерпнули у нас понимание того, что мир велик, и если в какой-то период Америка повернется к ним спиной, то их примет Европа, или наоборот. Иными словами — путешествуйте по миру, встречайтесь со всеми, пусть ваша музыка звучит везде. Именно в этом, как мне кажется, мы были первопроходцами 35 лет назад. Мы были в пути, и это дало результат. Нашей главной целью было создать атмосферу оптимизма.
Беседовал Игорь Борисенко