Нынешним летом в сибирских регионах произошло сразу несколько стихийных бедствий. В ходе дождевого паводка в Иркутской области пострадали более 45 тыс. человек, в наиболее серьезно пострадавшем городе Тулун уровень воды в реке Ия превышал критическую отметку вдвое. Лесные пожары на севере Красноярского края вынудили жителей многих городов Сибири, Урала и даже Поволжья дышать дымом и породили многочисленные критические высказывания в адрес региональных властей. В начале августа более 15 тыс. жителей города Ачинск Красноярского края и окрестных поселков покинули свои дома из-за пожара и взрывов на близлежащем складе боеприпасов. Полномочный представитель президента РФ в Сибирском федеральном округе Сергей Меняйло, проведя несколько недель на территориях, где введен режим ЧС, рассказал ТАСС о том, почему региональные власти не принимали решение о тушении лесных пожаров, что сделали неправильно в ходе паводка власти Иркутской области и города Тулун и как должны работать чиновники в чрезвычайной ситуации.
О паводке и справедливости
— Сергей Иванович, сейчас до сих пор не утихает тема паводка в Иркутской области, где продолжается ликвидация последствий наводнения. Вы провели много времени в регионе, как можете оценить работу местных властей как по подготовке к возможным паводкам, так и по ликвидации последствий? Правильно ли я понимаю, что в данном случае иркутские власти вовремя не отреагировали на ситуацию?
— Вы справедливо говорите о подготовке. Ситуацию вовремя не спрогнозировали.
Вот вы говорите об Иркутской области, а ведь летом было и наводнение в Республике Тыва. Подмыло дороги, сносило мосты. Но про Туву почему-то мы не слышали, она в информационном поле не фигурировала так, как Иркутская область. Потому что глава республики заблаговременно ввел режим ЧС и начал готовиться
Мотивировал он это очень просто: дай бог, чтобы ничего не было. И с этой ситуацией, в принципе, справились.
В Иркутской области паводок не был внезапным, хотя никто, конечно, не ожидал превышения вдвое критической отметки и 14 метров воды в Тулуне. Вода приходила, потом спадала. Снова поднималась. Я могу руководителей понять: они ориентировались на характеристики дамбы.
На этой территории вода была такая, что дома уносило. А в тех, что остались, не капитальный ремонт проводить, а людей из этих домов в нормальные условия переселить. Я такое решение принял бы сразу. Да, это радикальное решение, да, это дорого. Но потом еще дороже получается.
К этому ведь и пришли, определили подтапливаемые территории, решили освободить их от застройки. И если подобные решения принимать сразу, можно и последствия смягчить. Комплекс мероприятий по подготовке, по эвакуации населения должен проводиться не только когда пришло бедствие, а когда есть его угроза. Лучше перестраховаться.
— Но ведь есть определенные критерии, определенные условия, которые позволяют ввести режим ЧС, проводить какие-то действия. Вы считаете, в этом смысле нужно законодательство корректировать?
— Скажем так, я считаю, что определенные нормативные акты, методики, ГОСТы нужно пересматривать.
То же введение режима ЧС, режима неблагоприятных метеорологических условий, так называемого черного неба, — то, что во многих сибирских городах было во время пожаров. Там критериев очень много. Может быть, следует их упростить
Не должно быть так, что если ситуация половине критериев соответствует, а другой половине — нет, то режим ЧС вводить нельзя. В чрезвычайной ситуации надо уметь принимать нестандартные решения.
Чиновники не должны нормативными актами прикрываться и ничего не делать. По тем же мероприятиям по ликвидации последствий мы с мэром Тулуна обсуждали — он показывает мне документ и говорит, что подрядчики не могут приступить к работам, поскольку предоплаты нет. Я говорю: ниже читайте, где сказано, что независимо от того, есть предоплата или нет, подрядчик обязуется исполнять свои обязательства. Не дочитали. Получается, цель — не принять решения, цель — подкрепить свои действия бумагами.
— Тогда почему нет каких-то кадровых решений?
— Чтобы принять какие-то кадровые решения, надо разобраться, кто, за что и какую ответственность должен понести. Давайте мы сначала с этой ситуацией разберемся, людей расселим, а уж потом сделаем выводы о том, кто за что отвечал и кто чего не сделал.
Безусловно, экстренные службы — и МЧС, и военные, и Росгвардия, все, кто там помогал, — свою работу самоотверженно делали. Военные туда сразу, по первому же обращению прилетели со своими пекарнями, медиками, с водовозками. Работали в очень сложных условиях. Им надо сказать спасибо, и мы работу закончим, поблагодарим их, а потом уже будем разбираться, кто виноват.
Конечно, у меня есть вопросы ко многим чиновникам. К мэру Тулуна есть вопросы — почему, когда идет ликвидация последствий, когда люди уже работают, вывозят мусор, разбирают завалы, контракты еще не подписаны. Я попросил о помощи Росавтодор, в Тулун они выделили 70 машин. Через неделю представитель Росавтодора приходит ко мне и говорит: "Сергей Иванович, мы сняли технику с других объектов, пригнали сюда. Надо хоть рамочный контракт с муниципалитетом заключить, ведь мы же работаем".
Почему люди жаловались на отсутствие разъяснений, на хамское отношение. Они не могут понять, что им делать с их бедой, после паводка приходят к чиновникам, а те их куда-то перенаправляют. Это все организационные вопросы, которые не были решены
— По поводу разъяснений населению тоже звучало много критики. Может, здесь стоит делать скидку на количество пострадавших и сложность случаев?
— Безусловно, пострадавших было много, и даже спорных случаев с компенсациями были тысячи, суды физически не справлялись. Пришлось решать вопрос и дополнительно вызывать судей. В чрезвычайной ситуации так и должно быть.
— А проблема с "фейковыми" пострадавшими, которые пытаются выдать за снесенные паводком, например, сгоревшие ранее строения, насколько масштабна на ваш взгляд? Как и с бизнесменами, повышавшими цены после подтопления?
— Я могу сказать, что не так много людей пытаются на этой беде погреть руки. В первые дни, конечно, сообщалось о росте цен на продукты, на воду, но это быстро пресекли.
Что касается людей, то действительно, начали появляться те, кто не был там прописан и не жил там. Я предупреждал и губернатора, и местную администрацию, что дома в Тулуне могут стать "резиновыми". Но такие ситуации решаются только в правовом поле через суд.
Когда идет речь о мошенниках, которые прикидываются пострадавшими, идет речь не только о расходе бюджетных средств. Это большая работа, которую с каждым пострадавшим нужно проводить. Нужно готовить сертификаты на жилье, говорить с людьми, понять, где они хотят жить, подбирать для них варианты, и делать это надо быстро, потому что 1 сентября нужно вести детей в школу, в детский сад с учетом места пребывания.
О пожарах и финансировании
— Сергей Иванович, вы уже затронули тему нестандартных действий в условиях ЧС. Этим летом всю страну очень сильно взволновали пожары — появились и петиции, и фейки, и критика властей. С одной стороны, миллионы гектаров горящего леса — цифра пугающая, с другой — и статистика, и эксперты говорят о том, что ничего сверхординарного мы не наблюдаем в этом году. Как вы оцениваете действия региональных властей во время лесных пожаров и последствия этого года? Нужны ли были здесь быстрые нестандартные решения?
— Я могу понять озвученную вами точку зрения. Но давайте для начала не будем ситуацию политизировать. Это проблема не только Красноярского края, но и всех наших регионов, не только Сибири, но и Дальнего Востока, уральских регионов, да и центральных тоже.
С одной стороны, в случае с лесными пожарами чем быстрее отреагировать, тем будет лучше. Но с другой — есть полномочия органов власти. Выход за рамки своих полномочий — это нарушение закона. И нормативными актами, в данном случае приказом Минприроды РФ, были установлены так называемые зоны контроля и зоны обслуживания лесов. Зона контроля подразумевает под собой только мониторинг лесных пожаров — спутниковый или авиационный. Почему? Потому что это труднодоступные территории, там нет инфраструктуры, которая позволяла бы тушить лесные пожары, и единственное средство для борьбы с ними — авиация. Населенные пункты и леса вокруг них находятся в зоне обслуживания. И если там возникает пожар, принимаются меры для его тушения, потому что возникает угроза населенным пунктам.
— А авиации для тушения пожаров в зонах контроля не предусмотрено?
— Авиация есть у МЧС, но МЧС отвечает за защиту населенных пунктов.
То есть мы имеем, во-первых, документ, который говорит, что мы пожары в зоне контроля тушить не должны, а должны только следить за ними. Во-вторых, не имеем достаточно денег, чтобы за ними полноценно следить
Конечно, решения принимает регион, но финансирование для принятия решений, для исполнения полномочий региону в полном объеме не передано. За счет своего бюджета он сделать это не может. Поэтому нужно посмотреть еще раз финансирование и субсидирование исполнения полномочий.
— А не стоит ли наряду с пересмотром финансирования полномочий пересматривать и границы зон обслуживания и зон контроля, как сейчас часто предлагают и общественники, и некоторые политические деятели?
— Это стоит рассматривать, да. Но, понимаете, границу можно какую угодно установить, возможностей новых от этого не появится. В нынешней зоне контроля не появится дорог, и тушить там пожары легче не станет.
Поэтому, если говорить о Красноярском крае, где от аэродрома до места тушения самолетам приходилось лететь 400 км, мы здесь выступаем за создание лесопожарного центра на севере региона
Это предложение губернатора Усса, я его поддерживаю.
Предполагается, что он будет в Богучанском районе края. Центр должен включать средства наблюдения, средства пожаротушения и средства реагирования. Естественно, спасательные средства. Должна быть авиация и аэродром, чтобы сажать там такие самолеты, как Ил-76 и Бе-200.
Поэтому, возвращаясь к вашему первому вопросу, — конечно, критика есть и здравые предложения есть, но есть закон, который нужно соблюдать и который все же должен совершенствоваться.
О взрывах и безопасности
— В свете всех крупных ЧП как вы оцениваете работу красноярских властей в ситуации со взрывами на арсенале под Ачинском?
— Положительно. Это как раз к вопросу о быстрых и нестандартных решениях в чрезвычайной ситуации. Губернатор принял правильное решение и организовал работу.
Конечно, никто не ожидал второй серии взрывов и пожара через несколько дней. Но тут была уже нарушена молниезащита склада, что к нему и привело. Отсутствие молниезащиты в арсенале — одно из самых серьезных нарушений.
— А как вы относитесь к инициативе переселения людей с территорий, прилегающих к опасным объектам, таким, как этот склад? Может быть, стоит расселить прилегающую к нему деревню Каменка?
Нет, если границы населенного пункта подходят к складу боеприпасов, нужно убирать склад, а не населенный пункт. Минобороны сейчас занимается ликвидацией этого склада, и в 2020 году там его не будет
Но Каменку расселять не нужно.
Избыточных мер тоже не нужно. Если ребенок качался на качелях, упал и получил травму, кого в этом нужно винить? Наверное, не того, кто эти качели поставил. И убирать их теперь тоже не нужно. За детьми в первую очередь должны следить родители. Так и здесь. Компенсировать людям потери от взрывов, убрать оттуда этот склад. Но расселять всех — это уже лишнее.
Беседовали Людмила Борщева, Алексей Стрелец