Актер Сергей Бурунов сыграл роль ведущего телепрограммы "Правда с Владимиром" в картине Михаила Сегала "Глубже!", которая выходит в российских кинотеатрах 22 октября. Фильм рассказывает о неудачливом театральном режиссере (Александр Паль), вынужденном снимать фильмы для взрослых. В интервью ТАСС Бурунов рассказал, как относится к народной любви, что думает о современном театре, не скучно ли ему сниматься в "Полицейском с Рублевки" и будет ли продолжение у сериала "Домашний арест".
— Сергей, вы сегодня впервые увидели фильм "Глубже!" на большом экране?
— Отличный сценарий, который я прочел перед съемками фильма, перенесен теперь на пленку. И все ощущения, которые у меня возникали при прочтении текста, я испытал в двойном размере. И ту скрупулезность, которой добивался от нас Михаил Сегал, я увидел на экране. Все, что он хотел, воплощено.
— На "Кинотавре" фильм получил диплом жюри "За юмор, гражданскую смелость и любовь к зрителям". Конечно, критикам картина очень понравилась — они увидели, насколько точно и узнаваемо показан и весь российский кинематограф, и наша жизнь. Как думаете, обычный зритель, неподготовленный, поймет иронию? Не пойдет на картину, думая, что, раз она про определенного рода индустрию, надо ждать "клубничку"?
— Имеете в виду, что фильм может быть только для своих зрителей?
— Да.
— Ну слушайте, "Бёрдмен" тоже для своих, а тем не менее… Мне кажется, в фильме каждый увидит что-то свое. Мы, кинематографисты, увидели свое, люди неподготовленные увидят свое.
— Вы сыграли руководителя главного гостелеканала России, "самого честного пропагандиста", ведущего программы "Правда с Владимиром". Сегал рассказывал перед съемками, кого конкретно вы играете?
— Кто был прототипом? Нет. Это собирательный образ.
— Как относитесь к журналистам? Охотно общаетесь с прессой, смотрите ли сами подобные ток-шоу на госканалах?
— К прессе, к журналистам отношусь положительно. Хотя зачастую ваши коллеги любят приврать и приукрасить ради, как говорится, репортажа, чтобы это попало на первые страницы. Есть такой грешок. Это не очень хорошо, конечно. А в целом очень уважительно. Профессия достаточно опасная. Ваши коллеги порой рискуют жизнью. Смотрю ли я шоу, про которые вы сказали? А чего я там не видел?
— То есть не принадлежите к числу людей, которые получают информацию с помощью телевидения?
— Через телевизор? Нет.
Я же знаю, что такое телевидение. Сам много лет там работал, именно в производстве. И снимаюсь для телевизионного контента много. Правду нам никто не скажет никогда. Мы ее никогда не узнаем
— Да. При этом программа вашего называется "Правда с Владимиром". А в соцсетях можно найти правду?
— Ни в соцсетях, ни по телевидению… Повторю: правду нам не скажет никто.
— Фильм "Глубже" выходит в прокат 22 октября. Как считаете, насколько сейчас правильно выпускать киноленты на большие экраны? Нет опасений, что картина пройдет незамеченной? Из-за эпидситуации люди неохотно ходят в кино, боятся за здоровье.
— Есть такие опасения. Но что делать? Реальность такова. Но мы будем стараться. Через соцсети, через какую-то информационную поддержку попытаемся людей пригласить в кинотеатр.
— А если болеть начнут, не будете чувствовать ответственность за людей? Но вижу, что вы сами вошли в кафе без маски, за себя не боитесь?
— Как это я без маски? При входе снял. У меня две с собой в кармане. И санитайзер с собой постоянно. Я всю жизнь его ношу с собой.
— То есть к вам эти привычки не пришли вместе с началом пандемии?
— Нет, я санитайзер ношу и носил всегда. Меня с детства родители приучили мыть руки, потому что они сказали, что будут глисты. И на всю жизнь у меня это отложилось в голове. Ответственность, да, конечно, чувствую. Просто пусть берут с собой санитайзеры и маски. Все. В кинотеатр надо ходить все равно. Это же магия. Посмотришь ты на планшете или на телефоне — это украдет 60% восприятия. Например, люди посмотрели "Выживший", и было очень много споров. Говорили: "Я посмотрел. Ну и что?" Такие фильмы надо смотреть на большом экране, потому что все по-другому воспринимается.
— Вы начали сниматься с 1998 года, но в первые годы роли были эпизодические. Сейчас в картине Сегала тоже яркий, но все-таки эпизод. Не обидно? Вы шли по этой лестнице, в итоге получили главные роли, а сейчас снова эпизод. Сложно представить, чтобы Александр Петров, с которым вы снимались в "Полицейском с Рублевки", согласился бы на эпизодическую роль.
— Это уже вопрос личных амбиций. И тут проще, наверно, спросить у Александра Петрова. Для меня никакой проблемы нет сыграть эпизод. Тем более что это "бриллиантовый" эпизод, как я это называю. Когда мне Михаил Сегал все это рассказал, я сказал: "А, комедия, все понятно". Понятно, над чем смеемся, туда я и пошел. А он говорит: "Ты пошел не туда". Вот как герой Александра Паля в фильме говорит: "Не-не-не, не сюда, глубже". И, когда я это понял, осознал, что играю прекрасный эпизод, здесь есть что сыграть. Абсолютно новое качество вот в таком кусочке.
— То есть у вас нет такого внутреннего снобизма: "Я всего добился, чего это буду эпизоды играть?"
— Эпизоды бывают разные, начнем с этого. Эпизод эпизоду рознь. Вот и все.
— Когда решаете участвовать в проекте, из каких критериев исходите?
— Интересно это мне или нет. И сценарий. Зачем я там и зачем мне это? Почему я должен быть в этом эпизоде? Либо это должен быть вот такой эпизод. И тема. Если она мне интересна, почему нет? Такие критерии: сценарий, режиссер, партнеры.
— Сейчас находятся в производстве восемь фильмов с вашим участием. Понятно, когда они начнут выходить на экраны?
— Это не от меня зависит. Это зависит от прокатчиков, когда они поставят это все в сетку. И даты релизов я не знаю. Закончил работу, дальше потстпродакшен, акт приема-передачи, сумма прописью, "стоп, снято". Все. Дальше на озвучение. Дальше уже работает административный департамент.
— Вы работали в Театре сатиры. Не было мыслей вернуться в репертуарный театр?
— Пока нет. Хочется все-таки больше психологии, процесса, понять, как развиваются взаимоотношения между людьми. Собственно, как и завещал Станиславский. И великая русская актриса Алла Демидова в интервью Калягину точно сказала, что мы скоро в театре все превратимся в официантов, мы будем разносить еду. Я не хочу разносить еду.
— Она так именно про артистов сказала?
— Нет, в целом, про театральную тенденцию, что это все превращается уже в развлекалово.
Театр перестал выполнять свою непосредственную задачу — потрясать зрителя, духовно обогащать и заниматься исследованием жизни человеческого духа, как, собственно, писал Константин Сергеевич Станиславский. А меня там все пытаются удивить какими-то формами, делая из меня дурака. А зритель не очень любит, когда из него делают дурака, из серии: "Вот смотри, ты дурачок, все плохо, и мы тебе это все покажем". Это зачем? Я не хочу так. И пока просто не понимаю, куда сейчас театр движется
— Люди прочитают интервью и решат, что у нас действительно нет хороших театров. Но есть, например, Вахтанговский театр с Римасом Туминасом…
— Нет, главные театры страны еще пытаются соответствовать определенному уровню, но это сложно. Сейчас пресыщение информацией достигло безумных масштабов. Удержать внимание зрителя очень тяжело. Понимаете, о чем я? YouTube, платформы — все в доступе. Нет жажды. Удивить можно, как у нас в фильме "Глубже", только искренностью. Искренностью и жизнью человеческого духа. А, к сожалению, многое идет на потребу и обслуживание. И это печально.
Очень хорошо про это сказала Галина Павловна Вишневская. Была такая прекрасная программа с Берманом и Жандаревым, они как раз спросили ее про современную режиссуру: "Как вы относитесь к этому?" До сих пор вспоминаю ее ответ, потому что я ей аплодировал и даже прослезился. Она сказала: "Вот возьмем самое сложное драматическое искусство —оперу. Молодой человек приглашает девушку в театр. Берем самое сложное — "Евгений Онегин" Пушкина, музыку Петра Ильича Чайковского и постановку Большого театра. Он ее пригласил. А молодой режиссер говорит, что все очень просто: на самом деле Онегин и Ленский — геи. Вот и все. Чего мудрить-то? Что там Пушкин ваш? Один ревнует другого к Ольге. Вот дуэль, вот все сложилось, вот треугольник. Тренд? Тренд". Но есть одно "но". Эти люди, молодая пара, никогда не были в театре, никогда не были в опере. Вишневская неслучайно взяла самое сложное драматическое искусство — это вокал, литература и музыка. Они приходят, они это смотрят. Вопрос в том, с чем они уйдут оттуда. То есть мы их не обогатили, мы их обокрали. Вот этим примитивизмом этого модного современного искусства. Потрясения-то они не испытали духовного. Они не обогатились.
— Бывает, что люди, которые действительно очень талантливы, вынуждены участвовать в каких-то проектах, которые не совсем соответствуют уровню их дарования. Что об этом думаете?
— Это очень тяжело.
— А что делать артистам, им же нужно выживать?
— Да, им приходится это делать и приходится соглашаться на это. Это чудовищно. И я это проходил.
— Это ломает или, наоборот, силы дает на будущее?
— Это никаких сил не дает, это, наоборот, высасывает силы. Ты вынужден делать то, что ты не хочешь делать. Но, к сожалению, жизненные обстоятельства складываются так, что нужно кормить семью и как-то зарабатывать деньги.
— Сейчас ваше имя ассоциируется с самыми яркими российскими сериалами. Это и "Домашний арест", и "Мылодрама". Как считаете, есть ли надежда на то, что Россия выйдет на нормальный уровень в производстве сериалов?
— Современные российские сериалы очень высоко оцениваю. Очень. Конечно, до уровня HBO, Netflix и так далее мы не всегда не дотягиваем, но мы на пути к этому. Тенденция есть. Вот даже взять сериалы "Домашний арест" или "Шторм" замечательный Бориса Хлебникова. Тенденция правильная. Мы движемся, я думаю, в правильном направлении. Это очень радует.
— А не слышали по поводу продолжения "Домашнего ареста", не собираются? Все время какие-то слухи ходят.
— Нет, не слышал. Ничего не говорят.
— Вы говорили, что без восторга относитесь к тому, что прежде всего вас узнают по сериалу "Полицейский с Рублевки". И вы продолжаете сниматься в продолжениях. Не скучно? Не хочется сказать: "Ребят, все, спасибо".
— Нет, ну как можно оценить, скучно или нескучно? "Это же работает", — как говорит Джеймс Кэмерон. Что значит "скучно"? Это интересно. Хотя, конечно, немного странно, когда подходят люди: "О, Владимир, привет". Отвечаю: "Меня Сергей зовут". Они: "Ой, извините". И все равно: "Владимир Сергеевич!" Смирился.
— Для вас есть какие-то возможности внутри этой роли находить новые краски? Есть простор для творчества внутри этого образа?
— Есть, конечно. Нет, ну всему, конечно, есть предел. Но это уже вопрос к создателям и к продюсерам. Я думаю, что у Ильи Куликова таланта хватит, чтобы это развернуть дальше.
— Вы можете импровизировать или вы идете в рамках сценария исключительно?
— Уникальность Ильи Куликова заключается в том, что там импровизировать не надо. У него драфты не правятся. Ну, в смысле, он приносит, если он написал, то это окончательно. Там надо только это считать и исполнить. Что-то там, конечно, мы придумывали, он что-то предлагал, что-то на площадке рождается. Но в основном то, что написано в сценарии, все им написано. То есть ничего там дополнять не надо.
— В 2019 году на питчинге меня очень заинтересовал будущий фильм Жоры Крыжовникова "Родные" с вами в главной роли. Он про человека, который берет свою семью и едет на Грушинский кинофестиваль. Это трагикомедия. Съемки уже закончены?
— Да, в середине октября сняли финальную сцену.
— Правильно понимаю, что вы там появитесь в другом амплуа?
— Мы говорили про границы в "Полицейском с Рублевки", про острокомедийную составляющую. Фильм Крыжовникова — это как раз выход за эти границы, это совершенно другое. Да, там присутствует смех. Он там имеется, но я просто не могу пока об этом говорить, при просмотре картины будет все понятно.
— Какие задачи ставил Крыжовников?
— Когда мы встретились с режиссером, он сказал: "Мне кажется, вам нужно попробовать именно этот материал. Мне кажется, для вас это будет очень интересно — уйти в совершенно перпендикулярном направлении от того вектора, который сейчас у вас существует". Он сказал: "Полицейский с Рублевки" — это понятно. Надо экспериментировать дальше, не бояться". И, когда он озвучил мне тему этой дисфункциональной семьи и эмоциональной незрелости, тут меня парализовало. Абсолютно. У меня было ощущение такое, как как в кино показывают — пропадает звук. Он что-то говорил, я слушал, и во мне это отозвалось просто всеми колоколами. Просто зазвонило. Я приехал домой, я схватился за голову, я это все перечитал. Потому что изначально я читал, конечно, с прицелом на комедию. Оказалось, что колоссальная проблема для многих — эмоциональная незрелость. Если будет интересно нашим читателям, советую — в интернете огромное количество статей на эту тему.
И конечно, работа над этим сценарием дала мне еще и огромный терапевтический эффект. Много ответов на вопросы, связанные лично со мной в жизни, и проблем, которые у меня происходили и происходят, связаны именно с этой проблемой. То есть они сработали еще и как терапия. То, что происходит с главным героем на протяжении всего фильма, конечно, меня потрясло
— Именно от вас мне очень интересно было бы услышать ответ на вопрос: "Что такое популярность?"
— Популярность… Я не знаю, как ответить на этот вопрос.
— Когда вас хлопают по плечу и говорят: "Володя, привет!" — это популярность?
— Наверно, нет. Наверное, популярность — это когда человек к тебе подходит на улице и говорит: "Извините, можно вас обнять?" Я говорю: "Да, пожалуйста". Он рассказывает: "Я спортсмен, повредил колено. Лежал в больнице, ко мне никто не пришел. Ваш сериал меня спас и помог выжить. Никто не пришел. Я был один. Спасибо вам огромное". Для меня, наверно, лучше такое проявление, чем похлопывание по плечу: "Ну что, Володя, давай сфоткаемся".
Беседовала Наталья Баринова