Не только фантастика: как Борис Стругацкий доносил до людей свою правду

МИХАЙЛОВ Егор, Литературный критик, редактор рубрики "Мозг" в "Афише Daily"

13 апреля 2018, 10:21

15 апреля могло бы исполниться 85 лет Борису Стругацкому (умер в 2012 году), который вместе с братом Аркадием прославился как один из известнейших советских писателей-фантастов. Егор Михайлов — о том, как важно личное творчество Бориса Натановича.

Когда-то я был уверен, что человек, прочитавший Стругацких, получит прививку от злобы и безалаберности (потом я узнал, что это не всегда работает, в этом нет вины авторов). И вместе, и поодиночке они не только написали целую полку отличных, не потерявших за полвека бодрости и обаяния повестей и романов.

Борис Стругацкий в тандеме всегда был вторым. И по алфавиту ("А" и "Б"), и по возрасту, и по внешности. На любой совместной фотографии перепутать братьев невозможно: вот статный, под метр девяносто улыбчивый Аркадий, а вот лопоухий смущающийся Борис. Вот военный переводчик, а вот астроном и филателист.

Это несовпадение характеров и темпераментов и было движущей силой их творчества. Стругацкие всегда бились над каждым абзацем, даже словом вместе, в четыре руки. При этом братья Стругацкие не были простой суммой двух талантов. Практически ни в одной из общих книг невозможно выделить места, которые написал один из братьев: каждая фраза — плод совместных трудов.

Единственное, что Аркадий, как правило, оставлял на откуп младшему брату, — это поэтические вставки, он был равнодушен к поэзии. Кроме того, Борису лично принадлежит и одна из самых главных, страшных и метких фраз в "Трудно быть богом": "Умные нам не надобны. Надобны верные".

В 1991 году Аркадия не стало, и Борис остался один. В одиночку он написал еще два романа под псевдонимом С. Витицкий. Все сольные псевдонимы братьев начинались с этого инициала: С. Бережков, С. Витин, С. Победин, С. Ярославцев. "Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теорема этики" и "Бессильные мира сего" — книги мрачные, наполненные усталым разочарованием, хотя и не безнадежностью. Виной этому — то ли возраст, то ли вынужденная необходимость "пилить в одиночку дрова двуручной пилой".

Борис Стругацкий был домоседом, хотя и шутил, что, поскольку он жил в Ленинграде, а брат в Москве (и снова — два разных характера), то встречались на полпути, в Бологом, и писали там. После смерти Аркадия он совсем осел в родном городе, который как раз переименовали обратно в Петербург, и продолжил работать над своими книгами, комментировать новые издания Стругацких, вести семинары, заседать в жюри нескольких литературных премий и приемной комиссии петербургского Союза писателей, редактировать журнал "Полдень, XXI век".

Кажется, такая деятельность Стругацкого вполне устраивала. Ворчал он только из-за нехватки времени на перечитывание любимых книг: сплошным потоком к нему шли рукописи молодых фантастов. Не всегда хорошие, но каждой мэтр (ох и не любил же он это слово) уделял внимание. Себя самого в последние годы Стругацкий с привычной меланхоличной иронией описывал так: "Пожилой Homo sapiens, склонный к сидячему образу жизни, а следовательно, и к излишней полноте".

Создается образ нелюдимого затворника, который и рад остаться наедине с книгами вдали от людей, но это, конечно, не так. Как многие его коллеги из прошлых веков, Борис Стругацкий вел обширную и активную переписку, постоянно отвечая на вопросы поклонников. Велась она в режиме онлайн (хотя называлась почему-то "Off-line интервью"): читатели задавали Стругацкому вопросы, тот терпеливо отвечал на каждый, мягко уклоняясь от комплиментов и просьб истолковать тот или иной эпизод книги.

Интервью растянулось почти на пятнадцать лет, последние ответы Борис Натанович дал всего за неделю до смерти. Это огромный и вполне самостоятельный литературный документ, который лично на меня оказал не меньшее воздействие, чем прочитанные в нужном возрасте "Пикник на обочине" или "Трудно быть богом".

И почти во всем Борис Натанович Стругацкий оказывался прав.

Он не желал быть наставником и учителем, всячески открещивался от этой роли, но именно его позиция, его отношение к тому, что творится, пожалуй, повлияли на меня куда сильнее какого-нибудь учебника по этике или любой вдохновенной лекции на TED.

Читайте также

Верившая в драконов: как Урсула Ле Гуин сняла с фантастики клеймо низкого жанра

В каждом из нас сидит злая ленивая обезьяна, но у каждого есть средства, чтобы эту обезьяну унимать. Нет и не должно быть единого священного отношения к истории. Ни один человек, ни один поступок не так прост, как кажется. Свобода не может быть достойной целью, но она всегда — необходимое средство. "Главное — не давать себе расслабиться и разнежиться. Требовать по максимуму от себя и по минимуму от других. И помнить, что все в мире тлен, кроме друга, любви и работы".

Конечно, для многих главное "сольное" достижение младшего из братьев — ведение семинаров, создание отличного журнала, работа с молодыми писателями и воспитание нового поколения фантастов. Но для меня главная заслуга Бориса Стругацкого заключается в другом. Прожив дольше своего брата, он нашел способ донести до людей свою простую идеалистическую правду — уже не в форме литературы, а простыми словами: делай свое дело, и делай его хорошо.