Произошла ошибка.
Перезагрузите плеер
2 ноября 2018, 11:06
Статья
Фрагменты новых книг

Вечеринки со скандалами были очаровательны: отрывок из мемуаров Пегги Гуггенхайм

О душевной боли и ее преодолении. Как любила главная покровительница художников ХХ века
Пегги Гуггенхайм, 1961 год

Пегги Гуггенхайм собрала лучшую коллекцию искусства первой половины ХХ века. В ней были работы Пабло Пикассо, Жоана Миро, Александра Кольдера, Марка Ротко, Марселя Дюшана и многих других. Гуггенхайм была другом Джексона Поллока, буквально спасая его от нищеты, продавала его картины, а еще она была замужем за сюрреалистом Максом Эрнстом. О своей бурной жизни — о том, как сильно можно любить, воспитывать детей и одновременно управлять галереей, — она написала в своей автобиографии "На пике века. Исповедь одержимой искусством", которая вышла в издательстве Ad Marginem при поддержке МСИ "Гараж" (книга, увидевшая свет еще в 1979 году в Америке, теперь переведена и на русский). ТАСС публикует отрывок о сложных отношениях творческих людей — как влюбленная в Макса Пегги умудрялась жить, путешествовать и растить детей совместно со своим бывшим мужем Лоуренсом Вейлом и его возлюбленной Кей Бойл.

На вокзале в Лиссабоне меня встретили Лоуренс, Пегин, Синдбад и Макс. Макс вел себя странно; взяв меня за руку, он сказал: "Мне нужно сообщить тебе что-то ужасное". Мы пошли по платформе, и внезапно он произнес: "Я нашел Леонору. Она в Лиссабоне". Мне словно нож вошел в сердце; я взяла себя в руки и ответила: "Я очень рада за тебя". К тому времени я уже поняла, как сильно он ее любит. Макса осчастливил мой ответ. Детей все это сильно расстроило, а мой сын сказал, что со мной поступают грязно.

Мы вместе пошли в отель, стараясь вести себя как обычно, и я выпила из бутылки, которую привезла с собой. Макс повел меня гулять по Лиссабону и рассказал всю историю о том, как он нашел Леонору. Меня парализовала агония; я шла словно в тумане. После этого он привел меня к Леоноре, которая жила в доме девушки-англичанки. Они много говорили о мексиканце, за которого Леонора собиралась выйти замуж, чтобы получить новый паспорт и попасть в Америку. Она сказала, что жених очень чувствителен и ему не стоит знать, что мы в курсе их ситуации. Они пригласили меня поужинать с ними, но я отказалась. Перед уходом она поцеловала Макса на прощание и приколола ему на грудь гвоздику.

Я вернулась в отель и еле высидела мучительный ужин из десятка блюд, вместе с Лоуренсом, Кей и детьми. На следующий день мы разъехались по разным гостиницам. Мы с Синдбадом и Жаклин переехали в "Франкфорт-Росиу", а Лоуренс с Кей и их детьми — в пансион, где жил Макс. Пегин в скором времени их покинула и присоединилась к нам. Мы прожили там две недели.

От отчаяния я вздумала уехать в Англию и устроиться на военную работу. Я попыталась получить британскую визу, но, конечно же, это было практически невозможно, поэтому мне пришла в голову идея выйти замуж за англичанина, с которым я познакомилась и подружилась в поезде. Так я могла бы вернуться в Англию. К счастью, мой англичанин пропал, и, в любом случае, Лоуренс сказал, что я не имею права оставлять детей, что мой долг — отвезти их в Америку, и я отказалась от своей безрассудной затеи.

Я стала редко видеться с Максом и старалась не думать о нем, но вскоре у меня вновь возникло отчетливое ощущение, что наша совместная жизнь не закончена. Он проводил каждый день с Леонорой, а по ночам оставался один и часто бродил по Лиссабону с Лоуренсом. Они почти никогда не брали меня с собой, и это причиняло мне боль. Я никак не могла разобраться в этой истории с мексиканцем. Я не знала, что Леонора живет с ним. (Макс старательно скрывал от меня этот факт.) Как-то вечером мы собрались на безумную вечеринку: я, Леонора, Макс, Лоуренс, Кей и мексиканец. Последний оказался весьма приятен, но очень ревнив по отношению к Леоноре: он увез ее домой и запер в квартире. Так я поняла, что они живут вместе. Это был немыслимый вечер; все то и дело закатывали жуткие сцены. Кей ушла рано, а мы отправились танцевать в ночной клуб, где Синдбад надеялся потерять девственность. Ему было стыдно ехать в Америку прежде, чем это случится. Мы все пытались отговорить его расставаться с ней в Португалии — стране бушующих венерических заболеваний.

После вечеринки я сказала Максу, что это был charmante soirée (франц. очаровательный вечер), и с тех пор мы всегда называли дикие вечеринки со скандалами charmantes soirées. В Лиссабоне было замечательное кафе подназванием "Золотой лев", куда мы ходили есть морепродукты. Иногда мы там встречали Макса с Леонорой. Она относилась ко мне без особого дружелюбия, поэтому я была немало удивлена, когда в один прекрасный день она привела ко мне в номер Макса и странным образом попыталась передать его мне.

Вскоре после этого Леонора легла в госпиталь с операцией на груди. Макс целыми днями был с ней и уходил вечером, когда к ней приходил мексиканец, к тому времени уже ее муж. Один раз я навестила ее сама и тогда еще отчетливей осознала, насколько сильно Макс ее любит. Они целыми днями читали и рисовали вместе, и между ними царила полная идиллия. С ней он был абсолютно счастлив и несчастен все остальное время. Леонора подружилась с Кей, которая лежала в той же лечебнице c гайморитом. Леонора не могла решить, хочет ли она вернуться к Максу или остаться с мужем. Она никогда не могла понять, чего хочет от жизни. Ей как будто все время нужен был кто-то, кто сможет ее загипнотизировать и заставить принять решение. Она была чрезвычайно податлива и восприимчива к внешнему влиянию. В конце концов Кей убедила ее остаться с мексиканцем. Поскольку тот изначально был другом Макса, Макс сильно переживал из-за такой подлости. Он стал презирать мексиканца и все время издевался над ним и называл его homme inférieu (франц. ничтожным человеком). Они втроем часто оказывались вместе, в чем, вероятно, было мало приятного. Мне кажется, Леонора не хотела ни того ни другого. Я помню один эпизод, когда она предпочла им обоим какого-то своего знакомого тореадора. Она понимала, что их отношения с Максом закончены, потому что она больше не хотела быть его рабыней, а никакой другой жизни с ним быть не могло. Леонора была красива; мне как никогда раньше бросилось это в глаза, когда я увидела ее на больничной койке. У нее была алебастровая кожа, грива черных волнистых волос, рассыпанных по плечам, огромные, немыслимые черные глаза с густыми черными бровями и вздернутый нос. Она обладала чудесной фигурой, но всегда намеренно одевалась очень плохо. Это имело некоторое отношение к ее сумасшествию. Она только что вышла из психиатрической больницы, где провела в заточении несколько месяцев — гораздо дольше, чем ей потребовалось для поправки. Она написала о своих злоключениях, и они были поистине кошмарны. Одному богу известно, как она выбралась из этого места, но потом она встретила в Лиссабоне мексиканца, который взял ее под свое крыло. Он опекал ее, словно отец. Макс всегда был ребенком и совершенно не годился на роль отца. Мне кажется, именно отец был нужен Леоноре больше всего: тот, кто даст ей чувство стабильности и не позволит снова сойти с ума.

Когда Леонора выписалась из госпиталя, Макс умолял ее не возвращаться к мексиканцу, но она ответила, что должна оставаться с ним до своего отъезда в Америку. Макс зарезервировал для нее место на "Клиппере", но, когда она сказала ему это, он так пал духом, что решил покинуть Лиссабон и поехать с Лоуренсом в Монте-Эшторил, где тот снял комнаты для себя и детей. Разумеется, я тоже поехала с ними. Поскольку мы ждали "Клиппера", мы не имели представления, как долго нам придется жить в Португалии, а побережье для детей подходило куда лучше, чем столица.

В первую же ночь в Монте-Эшторил моя жизнь с Максом возобновилась. Я искала Лоуренса, чтобы пожелать ему спокойной ночи, и в коридоре встретила Макса. Я спросила у него номер комнаты Лоуренса. Он отправил меня в двадцать шестую — его собственную. Разумеется, спокойной ночи я тем вечером Лоуренсу не пожелала.

С этого момента проблемы начались по новой. Макс постоянно ждал звонка от Леоноры. Она часто приезжала и проводила с ним день, и я чувствовала себя такой оскорбленной, что потом сутками не разговаривала с ним. За пять недель нашей жизни в Монте-Эшторил эта ситуация успела повториться несколько раз в разных вариациях.

Однажды вечером мы с Лоуренсом поехали ужинать в Лиссабон и в "Золотом льве" встретили Леонору. Между нами произошла жуткая сцена, и я сказала ей либо возвращаться к Максу, ведь ему только этого и надо, либо оставить его в покое со мной. Она ответила, что виделась с ним только из жалости и не имела понятия о наших отношениях и что теперь точно больше его не тронет. В поезде по пути обратно я умоляла Лоуренса спасти меня от Макса, но он сказал мне, что Кей предостерегла его от вмешательства в мою личную жизнь, иначе я потом буду во всем его винить. В отчаянии я бросилась в другое купе и сошла на следующей станции, откуда вернулась в Лиссабон и сняла номер в "Франкфорт-Росиу". На следующий день я позвонила Лоуренсу и сказала, где я. Он испытал большое облегчение.

Когда Лоуренс обнаружил, что меня не было в поезде, он вытащил Макса из кровати, привел на станцию и заставил с ним ждать последнего поезда. Он сказал Максу: "Это твое дело. Ты должен ждать этого поезда". Когда я рассказала Максу о своей ссоре с Леонорой, он так расстроился, что я в письме попросила ее не прекращать свои визиты. Но она больше не приезжала. Вероятно, причиной тому был ее муж. 

LiveInternet