Убит с согласия Великобритании? Свержение Павла I разрушило готовившийся союз с Наполеоном

История России могла бы сложиться иначе: вовсе не война с Наполеоном, а союз, зато столкновение с Великобританией за остров Мальту и, возможно, колонии в Индии. И даже более того: отрешение от наследования будущего Александра I и передача власти по женской линии в другую династию, а также переговоры об унии православия и католицизма. Всему этому, казавшемуся невероятным, помешал сбыться переворот 11 (23 ) марта 1801 года, который подвел черту под кратким (менее пяти лет) пребыванием у власти сына Екатерины Великой Павла I. Современники называли его начинания "безумными", несбыточными и вредными для России. Сам Павел видел это иначе: ему представлялась вечная правота монарха, отвечающего только перед небом, и земное одиночество среди людей, не заслуживающих того, чтобы на них положиться. Расправившихся с ним.

Здесь должен править я

Четыре года три месяца и шесть дней, которые Павел I провел на российском престоле, — пора лихорадочной реформаторской деятельности. За это время свет увидели 2253 законодательных акта, а это значит, они появлялись на свет в три раза чаще, чем при Екатерине Великой. Жгучее желание изменить положение дел в стране, снедавшее Павла, объяснимо. На протяжении 34 лет единственного сына и наследника Петра III незаконно держали в стороне от власти. Сначала — под предлогом его малолетства и лишь временно, а затем бессрочно... и безо всяких оснований. Павла сравнивали с Гамлетом: уверенный, что правда на его стороне, будущий властитель был загнан в угол, раздираемый гневом, обидой и ощущением собственного бессилия. И так — три десятилетия подряд.

С 1770-х годов (когда родившийся в 1754-м Павел стал совершеннолетним) отношения между наследником престола и его матерью переросли в полновесное противостояние. Победу в нем безоговорочно одерживала Екатерина. Помимо доведенных до сведения всех слухов о странностях Павла придворные круги обсуждали легенду о его незаконном происхождении. Императрица обыгрывала внешнее несходство между Павлом и его свергнутым отцом и воспоминания о разладах в ее собственном браке. Но если престолонаследник всего лишь бастард и не мог родиться от царя, то — Екатерина мягко подводила к этой мысли — права бросать ей вызов у него никакого нет. 

Оттесняя нелюбимого сына из Санкт-Петербурга, императрица предлагает ему популярную в монархической Европе модель двух дворов: одного большого, нужного, чтобы решать дела государства, а другого — камерного, где собираются сторонники наследника престола, обреченные ожидать своего часа, пока не сменится власть. Столицей Павла и его малого круга становится Гатчина. Император формирует и обучает собственные войска и проводит смотр дворян, готовых связать с ним свои надежды на карьерное восхождение. Таких немного: Екатерина дает понять, что в любой момент может составить завещание в пользу внука, навсегда оставив нелюбимого наследника не у дел.

Бедный, бедный Павел

Смерть императрицы в 1796 году — звездный час Павла, но это холодный звездный свет. Оставшаяся в наследство от Екатерины Великой высшая бюрократия империи принимает императора нерадушно. Ей гораздо ближе его наследник — Александр I. Тем более что постаревший в ожидании Павел приходит с отчетливой консервативной программой, отчасти сформировавшейся в пику матери. Екатерина Великая — покровительница Просвещения и собеседница французских философов. Павел предлагает ужесточить цензуру, сократить поездки за рубеж и даже импорт иностранных книг.

Проведение в жизнь некоторых идей Павла граничило с мелочным деспотизмом: под запрет отправились фраки, бакенбарды, дамские ленты-украшения, мужские башмаки с лентами, вальсы, иностранные нотные тетради и даже неблагонадежные слова. Эти — за подспудную связь с Великой французской революцией. Подозрительный император ругает своих приближенных "якобинцами" и запрещает произносить слова "представитель", "совет" и "клуб". Все это напоминает ему о свержении монархии.

Импульсивное законотворчество Павла все же не сводилось к реакции. Он первым из российских правителей предпринял попытку изменить к лучшему положение крепостного крестьянства, введя закон о трехдневной барщине. Противник и даже ненавистник Французской революции, Павел нашел в себе силы взглянуть на нее другими глазами. На исходе своего правления он считает делом решенным военный союз с Наполеоном Бонапартом, еще не провозгласившим себя императором и официально представлявшим идеологически неприемлемую республику. Общий противник — Великобритания. Именно этого разворота столичная аристократия простить Павлу и не смогла.

Пора с него корону снять?

Вокруг заговора 11 марта 1801 года пелена тайны не спадает до сих пор. Современник Александр Вельяминов-Зернов сразу после трагических событий писал: "Английским послом при петербургском дворе был в то время Уитворт. Не знаю, из Англии ли сообщена ему мысль об убиении Павла или она родилась в петербургском его приятельском обществе и лишь подкреплена из Лондона денежными пособиями, но знаю, что первый заговор о том сделан между ним и Ольгою Александровною Жеребцовою, сестрою [фаворита Екатерины II] Платона Зубова, с которой он был в любовной связи. Они решились посоветоваться об этом с графом Никитою Петровичем Паниным [бывшим министром], который жил тогда в деревне, будучи в опале".

Однако посол Уитворт к весне 1801-го уже был выдворен из империи. До Павла дошли порочившие его слухи. Санкт-Петербург покинула и незаконная его возлюбленная Ольга Жеребцова.

Но если судьба Павла I решалась на любовном ложе, то не только на чужом, но и на его собственном. Около 1799 года император увлекся камер-фрейлиной Анной Лопухиной, в честь которой повелел ввести в империи орден Святой Анны. На одном из балов — гласит легенда — красавица потеряла перчатку красно-коричневого цвета. Подобравший ее Павел распорядился, чтобы его новую резиденцию — Михайловский замок, — сделав приятное даме, выкрасили именно в этот тон.

Тогда же под воздействием любовного пыла император совершил свой самый жестокий поступок. Штабс-капитана Кирпичникова, грубо обругавшего орден Анны, приговорил к тысяче ударов палкой. Не столь уж суровый по меркам российской истории приказ вызвал всеобщее возмущение в Санкт-Петербурге, лишив императора последних сторонников среди высшей знати. К этому времени заговоры против него уже множились. Но были они скорее местными, как несостоявшееся выступление в Смоленске в 1796 году вскоре после коронации. Около 1800 года тучи начинают сгущаться и в правящих кругах империи. К числу сторонников переворота присоединяется военный губернатор столицы — граф Пален. Его поддерживает попавший в опалу министр иностранных дел граф Панин.

Император под ударом

Впоследствии, когда память о низложенном императоре обросла легендами, появилось немало таких, в которых его смерть подавалась в окружении предчувствий, предостережений и предсказаний. Обратили внимание на то, что торжественная надпись, украсившая Михайловский замок, состояла из 47 букв — ровно столько лет судьба и отвела императору. Рассказывали, что петербургская юродивая — святая Ксения Петербургская заметила это первой и возвестила грядущую кончину. Утверждали и другое: будто бы накануне заговора Павел I вглядывался в кривые зеркала своего замка и дивился: "Странно, шея моя словно вывернута в сторону". Другие (увы, поздние и, вероятно, ложные) свидетельства приписывают речам самодержца отчетливый оттенок фатализма — якобы, вставая из-за стола перед роковой ночью, царь произнес: "Чему быть, того не миновать".

Современники в своих мемуарах рисуют другую картину. Как и его отец Петр III, свергнутый Екатериной Великой, Павел до конца оставался беспечен. Он играл с детьми и хлопотал об обустройстве Летнего сада новыми скульптурами. Самых верных своих сановников — графов Ростопчина и Аракчеева, обязанных ему карьерными успехами, удалил из столицы. В последние недели пребывания у власти император оставался во враждебном окружении бывших екатерининских вельмож, полагаться на верность которых не имел никаких оснований. Все говорило за то, что не боялся их.

Финансовые интересы части этих людей были завязаны на Великобританию. Именно на ее рынок поступали экспортные товары крупных помещичьих хозяйств. Товарооборот с Францией был слабее и сводился к предметам роскоши, получить которые можно было и другими путями. Но вполне вероятно, с Великобританией российскую знать связывало и нечто большее, чем экономика: психологические установки. Образ богатой страны, где власть короля ограничена магнатами, импонировал российскому нобилитету, не имевшему возможности осуществить подобную политическую модель у себя на родине. Британская ослабленная монархия нравилась российским аристократам больше, чем французские эксцессы революции и сменивший их новый безоговорочно авторитарный режим. Санкт-Петербург подталкивали к союзу с Лондоном, на пути которого оказывался Павел I.

Кровь королей

Аустерлицкому сражению 1805 года предшествовал дипломатический инцидент: иностранный правитель дал понять, что считает своего российского визави убийцей. Громкое обвинение из уст Наполеона адресовалось Александру I по поводу, который всем в те времена казался очевидным. Париж делал намек, что русский царь стоял во главе заговора, принесшего ему корону. Поскольку смена власти сопровождалась кровопролитием, то следовало, что Александр одобрил его.

В действительности логика французских обвинений была слишком схематичной. Подробностей в Париже не знали, а перипетиями российской истории недостаточно интересовались. Современники же признавали, что узнавший об убийстве отца Александр I был потрясен этим известием. Ведь, в отличие от французов, ему хорошо было известно, что предыдущие дворцовые перевороты не всегда завершались расправами. Свергнутый в 1741 году император Иоанн Антонович провел 20 лет в заточении, а Петр III хоть и был убит, но позже и с согласия своей супруги. Александр ожидал, что судьба отца будет зависеть от его решения. Но такого права ему заговорщики во главе с графом Паленом не предоставили.

Неудивительно, что ни один из них не удостоился почестей от императора. В краткие сроки преступникам предложили оставить свои посты и покинуть столицу, на чем особенно настаивала ошеломленная вдова Павла — императрица Мария Федоровна. В новое царствование Россия входила с новым лицами. "Дней Александровых прекрасное начало", — писал об этом Пушкин.

Тихая тень летней ночью

От свергнутого же императора в веках осталась легенда. Сначала она жила в стенах Михайловского замка, где заговорщики так преждевременно прервали жизненный путь монарха. Резиденция стала пользоваться дурной славой. К середине XIX века ее передали училищу ничего не боящихся кадет. Городская легенда, которую записал Николай Лесков, упоминала о призраке Павла, якобы поселившемся в его стенах. Но еще — и о тех, кто в него не верил, смеялся над суевериями, но все равно поплатился. Якобы некий шутник, вздумавший изображать привидение, кадет, забрался в комнату, выходившую на оживленную улицу, и из окна пугал прохожих, изображая Павла. Продержался недолго: устрашил до оторопи влиятельную особу и окончил свои дни под розгами.

Другая легенда о призраке императора столь же беспощадна. Якобы в свой роковой день 11 (23) марта император показывается в окнах резиденции и подсчитывает прохожих. Каждому 47-му, кто попадется ему на глаза (47 лет — срок его жизни, и цифра эта для него священна), встреча с призраком не сулит ничего хорошего.

Согласно другим сведениям, призрак Павла — безутешно-грустный, тихо-печальный — вовсе не требует себе жертв. Таким представил его писатель Куприн.

"Видели также многие из обывателей этот гатчинский призрак, блуждающий в парках Дворцовом и Приоратском белыми летними ночами. Они даже утверждали, что не следует бояться встречи с ним или убегать от него. Увидев его издали в одной из старых липовых и березовых аллей, следовало лишь сойти с дорожки на обочину и "при приближении" сделать низкий учтивый поклон. Ответив спокойным кивком головы, тень беззвучно проходила мимо и скрывалась, точно таяла, в туманном полумраке".

Призрак Павла в наши дни может повстречать (или хотя бы уверить себя в его существовании) любой желающий. Достаточно, оказавшись в подвалах Гатчинского дворца, крикнуть во всю силу: "Кто здесь правил?" И ответ придет сам. "Павел... Павел... Павел...". Эхо хранит память об императоре — автор убедился в этом лично.

Игорь Гашков