Накануне выборов президента страны ТАСС запускает спецпроект, посвященный новейшей истории России. С чем наша страна подходила к миллениуму и какие изменения в ее политике и экономике произошли с тех пор, как Владимир Путин впервые возглавил государство
К последнему десятилетию XX века наша страна (тогда еще Советский Союз) подходила в состоянии нервном, как в административно-политической, так и в социально-экономической сфере. По стране катился "парад суверенитетов", тут и там в регионах вспыхивали межнациональные конфликты, и все это усугублялось пустыми прилавками магазинов, падением производства и постепенным раскручиванием инфляции. Перемены были неизбежны, вопрос был только в том, по какому пути их проводить.
90-е годы: время перемен
Объявленная Михаилом Горбачевым в середине 80-х годов перестройка означала перемены в том числе и в экономике. Было очевидно, что плановая система ведения хозяйства себя исчерпала. Понимали это и "государственники". Поэтому Николаю Рыжкову как тогдашнему главе правительства (оно в СССР называлось Совет Министров, Совмин) было поручено разработать стратегию экономических реформ.
Она была подготовлена к концу 1989 года и получила условное название "Концепция-90", а также "Программа Абалкина — Рыжкова", поскольку ее главным разработчиком был академик-экономист Леонид Иванович Абалкин. Программа предусматривала постепенный демонтаж командно-административной системы, ликвидацию монополий в основных отраслях и преодоление дефицита товаров. Основным принципом программы были постепенность, растянутость реформ во времени и контролируемость процессов. В июне 1990 года Верховный Совет СССР принял постановление "О концепции перехода к регулируемой рыночной экономике в СССР", где объявил, что главное содержание экономической реформы состоит в переходе к рыночным отношениям. Занять этот переход должен был пять лет.
"500 дней"
Другую стратегию модернизации народного хозяйства страны предлагал коллектив экономистов Государственной комиссии по экономической реформе РСФСР во главе с Григорием Явлинским. Коллектив был молодой: лишь Станиславу Сергеевичу Шаталину, еще одному выдающемуся академику-экономисту, было за пятьдесят, а остальным главным разработчикам не исполнилось и сорока. Программа получила название "400 дней доверия", которое впоследствии трансформировалось в "500 дней". Она была намного более решительной, чем "Концепция-90". В ней, в частности, предлагалась поэтапная либерализация цен, массовая приватизация госсобственности (обкатать процессы предполагалось на небольших предприятиях, а не гигантах индустрии), ускоренное развитие малого бизнеса, а также изменение финансовой системы страны. На все это отводились пресловутые 500 дней. Но главное — программа предусматривала предоставление самых широких полномочий в хозяйственно-экономической деятельности союзным республикам. По сути СССР превращался в экономический союз отдельных государств, хотя и сохраняющих некий "всесоюзный" управленческий аппарат, возглавляемый президентом СССР. Например, в программе отсутствовали федеральные налоги. Все сборы должны были поступать в бюджет республик, а уже местное руководство решало, сколько отчислить в союзный бюджет.
"500 дней" активно продвигало руководство РСФСР. В первую очередь Борис Ельцин, который тогда был первым лицом республики — главой ее Верховного Совета. Однако одолеть союзное правительство даже Ельцину было не под силу. Руководители СССР и его крупнейшего субъекта (РСФСР) уперлись в политический тупик. В итоге для поисков компромисса была создана специальная "группа согласия", куда вошли разработчики обеих программ, а также представители союзных республик, вносящих свои ценные идеи. Однако симбиоза не состоялось — каждая из сторон продолжала разрабатывать собственные идеи, не слишком стараясь объединить их с чужими.
"Шоковая терапия"
Ни одна из предлагаемых концепций так и не была реализована. Тем временем в стране падало производство, зато росли доходы граждан. В своих воспоминаниях Михаил Горбачев указывал, что за январь — февраль 1991 года произведенный национальный доход снизился по сравнению с соответствующим периодом 1990 года на 10%, объем промышленной продукции — на 4,5%, закупки продуктов животноводства — на 13%. За эти же два месяца денежные доходы населения возросли на 19% (по сравнению с январем — февралем 1990 года). В стране нарастала скрытая инфляция, а налоги от регионов в казну стали поступать крайне нерегулярно.
Уже к концу 1991 года Советский Союз перестал существовать, а в образовавшейся Российской Федерации экономические реформы пошли по третьему, самому болезненному сценарию. В игру вступили ортодоксальные реформаторы, а их лидером стал поклонник стратегии "шоковой терапии", внук легендарных советских писателей Аркадия Гайдара и Павла Бажова — Егор Тимурович Гайдар. Ему удалось запомниться россиянам не меньше, чем его знаменитые предки, только память эта у подавляющего большинства граждан — резко негативная.
Младореформаторы уже с начала 1992 года отпустили цены на все товары в свободное плавание, разрешили гражданам и компаниям совершать валютные операции, объявили о подготовке и проведении массовой приватизации государственной собственности. В результате проблема дефицита товаров действительно была решена, очень быстро магазины наполнились. Вот только приобретать их по ценам "свободного рынка" мог уже далеко не каждый. Население России познакомилось с такими последствиями реформ, как обесценивание имеющихся вкладов, гиперинфляция (цены за первый месяц выросли в 3,5 раза, за весь 1992 год — в 26 раз и еще в 9 раз год спустя), массовая безработица, многомесячные задержки заработной платы и общее обнищание.
Чужими руками
Надо отметить, что идея проведения реформ методом "шоковой терапии" родилась не в головах младореформаторов. Она была опробована в ряде стран Латинской Америки (например, в Чили еще в 70-х годах прошлого столетия во время нахождения там у власти Аугусто Пиночета), а также практически во всех странах бывшего соцлагеря и экс советских республиках при их переходе в капитализм. Стратегии "шоковой терапии" от правительств требовал Международный валютный фонд (МВФ), делая это одним из важнейших условий предоставления своих кредитов. Кстати, по оценками того же МВФ, массовый экономический спад — обязательный атрибут такого подхода. Так, в 1992 году ВВП стран Восточной Европы снизился на 11,4%, России — на 14,5%, Белоруссии — на 9,6%, а Грузии — на 45%.
В качестве успешного примера обычно приводится Польша, запустившая процедуру в 1990 году, на два года раньше России. Пережив несколько тяжелых лет, Польше удалось к концу десятилетия увеличить ВВП примерно на 40%. Правда, в нулевых рост экономики упал до скорости 3–4% в год. Есть и еще один нюанс, заставляющий более скептически оценивать экономические достоинства "шоковой терапии". Той же Польше в 1991 году Парижский клуб кредиторов списал 50% государственного долга, МВФ выделил стабилизационный кредит на $1,7 млрд, а в 1994 году половину долгов списал и Лондонский клуб кредиторов (корпоративный внешний долг). С тех пор страна продолжает во многом жить на дотации Евросоюза.
Даже в 2022 году Польша должна была получить €23,9 млрд в виде грантов и €11,5 млрд в качестве кредитов в рамках выполнения Национального плана восстановления Польши. А в 2023 году в фондах ЕС хранилось порядка €60 млрд, предназначенных непосредственно Польше, но замороженных до выполнения страной ряда требований, касающихся проведения судебной реформы.
Остальные "молодые" участники ЕС зависят от брюссельских дотаций не меньше.
Новое тысячелетие: время Путина
Новая, еще только формирующаяся российская экономика оставалась хрупкой на протяжении всех 90-х годов. Банковский кризис 1994 года и особенно финансовый кризис 1998 года в очередной раз ударили по курсу национальной валюты. Рубль девальвировался в четыре раза, до августа 1998 года за доллар США давали 6 рублей, а весной 1999 года — уже 25 рублей. По расчетам Московского банковского союза, потери экономики России от кризиса в августе 1998 года составили $96 млрд, ВВП сократился в два раза (с $404,9 млрд в 1997 году до $195,9 млрд в 1999 году). Инфляция по итогам 1998 года взлетела до 84,5% (с 11% годом раньше). Крах целой когорты крупнейших банков (Инкомбанк, СБС-Агро, Мост-банк и др.), где, по оценкам экспертов, хранилось от 37 до 68% всех депозитов граждан, принес россиянам убытки в $19 млрд. За полтора года (с весны 1998-го по осень 1999-го) сменилось четыре кабинета министров. Четвертым премьер-министром этого периода как раз и стал Владимир Путин, по большому счету именно в этот момент впервые появившийся в широком информационном поле. Должности, которые он занимал после ухода в 1996 году из мэрии Санкт-Петербурга — замруководителя администрации президента РФ и директора ФСБ, — не подразумевали массовой известности среди населения. Тем неожиданнее было предложение Бориса Ельцина к Госдуме РФ назначить именно Путина главой правительства. Предложение было озвучено 9 августа, неделю спустя кандидат вступил в новую должность, а в декабре стал исполняющим обязанности уже президента страны, получив бразды правления от уставшего и ушедшего на покой предшественника.
Некоторое время новому и.о. было не до экономики — первый год работы был посвящен внутренней политике, в первую очередь борьбе с террористами, стремящимися поджечь Северный Кавказ, а также подготовке к президентским выборам. Но уже 1 января 2001 года произошло знаковое событие — вступила в силу вторая часть Налогового кодекса РФ, которая установила плоскую шкалу налога на доход физических лиц (НДФЛ) на уровне 13%, заменив прогрессивную шкалу. По словам премьер-министра РФ Михаила Мишустина, который в тот период занимал пост замминистра по налогам и сборам, введение единой ставки в 13% "было революционным и непростым решением, в эффективность которого многие не верили".
А 1 января 2004 года государство объявило о создании Стабилизационного фонда — инструмента, формирующегося в основном за счет нефтегазовых доходов, а также дохода от инвестирования этих средств. Фонд создавался для возможности поддержать экономику страны в трудный момент.
Так, в конце 2004 года размер накоплений превысил 500 млрд рублей, поэтому было решено потратить часть денег на выплату внешнего долга и покрытие дефицита Пенсионного фонда. Пройдя ряд трансформаций, с 2018 года фонд именуется Фондом национального благосостояния (ФНБ) и располагает суммой, приближающейся к 12 трлн рублей, что составляет 8% ВВП РФ.
В отличие от бывших соседей по соцлагерю (и даже по стране), Россия сегодня не зависит от внешних заимствований. С 1992 по 1999 год МВФ предоставил нашей стране кредитов на $22 млрд. К этому прибавлялись долги бывшего СССР, составлявшие $98 млрд (речь идет о государственном долге, без учета заимствований, совершенных компаниями).
Но в нулевых годах государство принялось активно гасить свои внешние долги. Так, кредиты, выданные МВФ, были погашены в начале 2005 года, на три года раньше срока (за счет средств Стабфонда). С тех пор Россия услугами фонда не пользуется. Как только Владимир Путин стал президентом, им была поставлена задача уменьшения государственного долга России. По оценке Банка России, внешний долг Российской Федерации по состоянию на 1 января 2024 года составил $326,6 млрд, снизившись с начала 2023 года на $57 млрд, или на 14,9%. Сюда относятся долги как по государственным обязательствам, так и по корпоративным. Несмотря на введенные санкции, Россия продолжает аккуратно и своевременно исполнять свои обязательства, а это значит, что никакие дефолты ей не грозят.
Другие материалы, выпущенные в рамках спецпроекта, можно найти здесь.
Евгений Мазин