Алексей Мельников: "ИТ-отрасль в России имеет огромный стимул для развития"

В интервью ТАСС управляющий партнер ИТ-холдинга Fplus Алексей Мельников изложил свое видение перспектив развития цифровой экономики, уделив особое внимание поддержке стартапов, анализу влияния ключевой ставки на отрасль, а также обсуждению потенциальных сроков выхода на рынок новых отечественных разработок. Он также поделился планами компании на будущий год.

— Цифровая экономика в России сейчас одна из наиболее приоритетных тем для обсуждения на форумах, конференциях и других больших мероприятиях. Скажите, с чем, на ваш взгляд, это связано и почему? Какую роль играет в этом ИТ-холдинг?

— Уровень развития цифровых технологий в России, без преувеличения, уступает только одной стране - Китаю. Я имею в виду цифровые услуги в широком смысле слова. Китай опережает нас только потому, что они занимаются этим более активно и системно. Например, Великий китайский файрвол начал работать раньше, чем у нас. Это как иллюстрация того, что они находятся на чуть более высоком уровне развития.

Тот факт, что мы стали программно-определяемой страной - я имею в виду, что мы с вами зависим не от оборудования, "железа", а от программного обеспечения с точки зрения цифровых технологий, - это наше огромное преимущество. Именно это и не учли недружественные нам государства в 2022 году. Отечественный софт может работать на самых разных процессорах - хоть на Intel и AMD, хоть на "Эльбрусе" и "Байкале", то есть нам все равно, на каком оборудовании запускать необходимые программы и системы. Мы сейчас сосредоточили внимание на развитии цифровых технологий и зависим от них.

Это, с одной стороны, хорошо, потому что ИТ-отрасль имеет огромный стимул для развития, с другой стороны, это риски для страны, потому что инфраструктура такого уровня требует мощных вложений и защиты. Часть этих рисков мы пытаемся закрыть, разрабатывая и производя "железо" здесь и поставляя всеми возможными способами то, что пока создать не можем.

— Работаете ли вы со стартап-проектами? И если да, то каким образом происходит взаимодействие?

— На самом деле Fplus как производитель электроники тоже в какой-то мере еще стартап. Компания начала работать в декабре 2021 года и эти три года постоянно трансформируется. Мы примерно полтора года назад только нашли свой путь. Но в целом стартапами мы занимаемся.

У нас много проектов разной степени зрелости: есть компания, которая занимается разработкой системы управления печатью, есть разработчик софта для систем хранения данных и другие. Самое важное здесь - не вмешиваться в их развитие. Можно давать советы, указывать на ошибки, ругать их, но не пытаться что-то изменить своими силами. Это может привести к краху.

— Какое влияние оказывает ключевая ставка на отечественную ИТ-отрасль и какие есть перспективы в области финансирования ИТ-бизнеса сейчас?

— Ключевая ставка влияет на экономику через перераспределение доходов. На ИТ-сектор она воздействует так же, как и на другие сферы. Мы повышаем цены, и возникает вопрос: сокращаются или нет ИТ-бюджеты у заказчиков? Чтобы ответить на него, нужно учесть, как происходит бюджетное планирование для ИТ-инфраструктуры. В текущих условиях, когда нужно выполнять задачу по переходу на отечественные решения, защищать критически важные данные, проблема урезания затрат будет стоять очень остро.

Мы уже видели ограничения по бюджетам в 2014 году, шок в 2020 году и существенные изменения в 2022 году. Я считаю, что 2025 год будет сложным с точки зрения спроса, и мы сначала увидим некоторое затишье. Однако к концу или уже даже во второй половине 2025 года все ИТ-специалисты и их руководители поймут, что остановить развитие цифровых технологий невозможно. "Цифра" порождает "цифру".

— Как вы оцениваете ценообразование в отрасли? Насколько возрастет цена на ИТ-продукцию?

— Возьмем один из наиболее распространенных потребительских продуктов - ноутбук. Он производится в Китае из тех же самых комплектующих, что у всех вендоров - и тот, который китайский, и тот, который является российской торговой маркой. При этом ключевая ставка у восточных соседей 3%, а у нас гораздо выше. И этот дифференциал между экономическими условиями кому-то придется оплачивать. Поэтому российское пока продается хуже. Оно имеет то же вполне приемлемое качество, но куда более скромную маржинальность и запас по цене. Когда азиатские производители видят проседание продаж, у них есть возможность использовать запас по цене на маркетинговые затраты и тем самым стимулировать спрос. Нам в текущих условиях это пока недоступно.

Если рассматривать B2B-сегмент, то в первую очередь стоит говорить о программном обеспечении. Цена на софт складывается из простых вещей. Первая из них - стоимость программистов. Она растет, поэтому и цена на софт тоже увеличивается. Но если это уже готовые зрелые программы и не нужно много дорабатывать, то стоимостью программистов можно пренебречь.

Второй компонент - инвестиции в будущее. Любой софт нужно дорабатывать и менять в перспективе, потому что возникают новые версии, функции, более современное оборудование со своими требованиями к совместимости. Третья составляющая - прибыль. Этот вопрос удалось урегулировать: на ЦИПР-2023 российские разработчики подписали хартию о добровольном ограничении роста цен на свою продукцию.

В вопросе "железа" все крупные игроки проинвестировали и продолжают вкладывать в развитие своих производств, поэтому так или иначе стоимость продукции будет расти. Но удивительно, что в последний год мы не слышали о проблеме неконкурентной стоимости иностранных серверов и российских. Видимо, мы научились управлять ценами так, чтобы быть конкурентоспособными.

— Уже какое-то время идет обсуждение вопроса о выходе на рынки дружественных стран. Какие из них, на ваш взгляд, наиболее перспективные с точки зрения спроса на наши технологии и почему?

— Сейчас наиболее перспективными представляются не те рынки, которые интересны с точки зрения денег, а те, где есть схожие с нами ограничения. Например, в Турции, Индии и многих других странах, включая Китай, существует необходимость хранить чувствительные данные, включая персональные данные людей, данные об инновациях и исследованиях, на серверах, расположенных на территории этих стран.

Вторым этапом обычно становится требование не только хранить данные на территории страны, но и использовать серверы, разработанные и произведенные здесь же. А затем возникает вопрос о правах на низкоуровневый софт, такой как UEFI (он же BIOS, набор микропрограмм для настройки оборудования при запуске), BMC (система управления работой сервера) и операционные системы. Этим вопросом озабочены многие государства.

Как ни странно, мы оказались где-то посередине между странами, где есть эти требования, но нет необходимых компетенций, и Китаем, где такие требования есть и компетенции также присутствуют. Но не все страны готовы работать с тем же Китаем по своим внутренним причинам. Мы научились за 2-3 года организовывать собственную разработку, хоть мы и зависим от Китая с точки зрения микрокомпонентов. Поэтому у нас есть возможность воспроизвести практически все. К тому же у нас довольно неплохая репутация в мире на основании нашего исторического прошлого, когда мы и долги списывали, и помогали развивающимся странам.

Резюмируя, скажу, что рынков много, но приоритетными являются те, где выполняются два условия: первое - есть национальные ограничения, требующие, чтобы все производилось и разрабатывалось внутри страны, независимо от того, как это преподносится, и второе - пока нет ничего своего. А это очень большая часть планеты.

— Какие инновационные продукты необходимы, чтобы отечественные разработчики стали еще более востребованными на рынке?

— Когда мы говорим об инновационных продуктах, то стоит отметить, что многие из них уже существуют. Однако как страна мы пока используем компоненты, которые есть как у недружественных, так и у дружественных нам стран. Мы во многом зависим от их технологий. Например, если мы хотим не отставать в развитии искусственного интеллекта, нам придется использовать иностранные, но более производительные, чем российские, решения.

Когда мы говорим об инновациях, мы имеем в виду фундаментальную науку. В следующем году мы планируем более тесное сотрудничество с Ираном. Мы хотим узнать, что они производят и разрабатывают. Я имею в виду не только физическое производство, но и результаты интеллектуального труда.

И нам тоже не остается ничего, кроме как полагаться на наши научные школы, многие из которых строились веками. У нас точно будет свой особый путь развития как у страны. Нам необходимо снова обратиться к фундаментальной науке, которая у нас сохранилась. Научные школы, созданные Менделеевым, Циолковским, Королевым, Сахаровым, - это основа наших инноваций.

Что касается более практических вещей, мы планируем запустить производство современных по уровню технических характеристик российских смартфонов, которые будут совместимы со всеми операционными системами. У нас будет собственный, разработанный с нуля BIOS, это важно, потому что представленные на рынке - это чужие разработки или результат реверс-инжиниринга. Появится целая линейка серверов для работы с ИИ и т. д. Инновационность сейчас заключается в том, что мы в России открываем для себя тот факт, что действительно можем производить ИТ-оборудование того же качества, что у международных лидеров.

— В России также активно обсуждают создание отечественных игровых консолей. Насколько сложна такая разработка с технической точки зрения?

— Давайте разведем в разные стороны две вещи. Игры в борьбе за умы людей оказывают не меньшее влияние, чем телевидение и интернет.

Но мировые вендоры продают не сами консоли, не "железо", они продают экосистему. Чтобы разработать собственную экосистему и игровую консоль - обычную стационарную или портативную - необходимо нанять штат инженеров, программистов, топологов, сапровцев и других специалистов.

Все это требует огромных затрат, которые можно оправдать, только если есть понимание спроса на продукт. А когда появляется сразу десяток решений, развернутых на скорую руку на базе китайских аналогов, как это происходит и в других сегментах оборудования, это становится бессмысленно. На мой взгляд, пора начать думать о кооперации и о специализации в какой-то сфере, чтобы это было эффективно как для самих производителей, так и для рынка. Консоль, операционная система под нее, экосистема должна быть одна. Пожалуйста, кто готов, тот пусть берет эту задачу, а дальше через механизм государственных грантов, гарантий и форвардных контрактов объявляется конкурс и определяется победитель, ну или два - для конкуренции.

— Что касается дистрибуции ИТ-оборудования и ПО в условиях серьезного переформатирования портфеля вендоров, в каком состоянии находится этот бизнес: умирает, перерождается или стагнирует? Что дает отрасли этот вид деятельности?

— Сейчас рынок сильно изменился, но до сих пор есть функции дистрибутора, которые больше никто на себя взять не может. Я сам, как финансист, пришедший из банковской отрасли в дистрибуцию, долгое время со скепсисом размышлял о том, не наступит ли смерть дистрибуции. Нет, не наступит. Ей пророчили конец уже очень много раз, но она все это переживет.

Есть риски, которые кто-то должен принимать на себя. И это мы. Если все дистрибуторы переживут 2025 год, это будет очень хорошо. Это значит, что система дистрибуции, созданная в Российской Федерации, абсорбирует все риски. Сейчас мы абсорбируем санкционные риски, финансовые риски, риски хождения платежей и риски ухода вендоров. Кто бросился искать новых вендоров? Не те, кто смог достать китайский сервер, уже отработавший десятки тысяч часов. А дистрибуторы, которые потеряли свои портфели, но перегруппировались и пошли искать новых поставщиков. Еще раз - дистрибуция важна и нужна. До тех пор, пока мы не закроем все необходимое в области потребительской электроники и вычислительной техники своими силами, а этого не будет никогда, дистрибуция будет развиваться.

— Когда в России может появиться свой складной смартфон?

— Если говорить о смартфонах, то стоит рассмотреть вопрос целесообразности. Когда появится российский смартфон? Он уже существует. Есть смартфоны, есть российская мобильная операционная система.

Если рассматривать его как совокупность конструкторской документации, интеллектуальных прав, российской операционной системы и производства в России, то все четыре компонента уже есть.

Однако есть еще один важный аспект, о котором стоит задуматься. Нужно обратиться к российским ученым и задать вопросы: "Когда в России появятся собственные гибкие экраны? Когда будут созданы станки для их производства? Когда их станет достаточно, чтобы мы могли выпускать экраны по цене не выше, чем у корейских и китайских производителей?" Потом нужно спросить отечественных производителей электронно-компонентной базы, когда производительность российского процессора будет соответствовать 99-му поколению МТК и т. д.

Если рассматривать этот вопрос принципиально, то российские смартфоны уже существуют.

— В декабре принято подводить итоги и строить планы на будущий год. Если говорить о ближайшей перспективе, что, по вашему мнению, ждет отрасль технологий в следующем году?

— Это был тяжелый год, но мы смотрим в следующий с оптимизмом. В декабре следующего года мы снова соберемся и повторим нашу мантру о том, что все будет хорошо. К счастью, есть некоторые факторы, которые остаются неизменными. Вспомним слова Столыпина: "Дайте государству 20 лет покоя, и вы не узнаете Россию". Я немного перефразирую это и скажу: "Дайте нам хотя бы пять лет предсказуемости".

Сейчас у нас есть такая предсказуемость. Санкции остаются в силе, и нет оснований ожидать их отмены. Это создает все условия для планирования нашего развития, в том числе в других странах. Мы будем заниматься совершенствованием своих процессов и технологий. Я считаю, что ИТ-индустрии повезло. В России уделяется внимание "цифре", ИТ-отрасли и ее перспективам.

Я уверен, что у нас есть около одного-двух лет, максимум три года, чтобы укрепить нашу позицию и перейти от импорта к активному экспорту ИТ-продукции.

Алексей Забелин