С Михаилом мы были знакомы с детства, по-моему, мне тогда было 12 лет, а ему — 10. Наши родители дружили, поэтому потихонечку и мы стали сосуществовать вместе. Тем более что он жил по соседству — в доме, где сейчас находится Театральный институт имени Бориса Щукина. У них квартирка плечо в плечо с учебным заведением.
Тогда это было крыло сотрудников Театра имени Евгения Вахтангова, еще того театра 1920–1930-х годов. Там жило много артистов, в том числе и Михаил Степанович Державин, отец Михаила Михайловича, замечательный актер. Позже квартира перешла по наследству к Михаилу, супруга его Роксана до сих пор там живет. Даже когда возникала возможность улучшить жилищные условия, они не могли на это решиться — место стало для них родовым гнездом. Хотя квартирка совершенно микроскопическая.
В этом доме жила масса замечательных артистов — Дмитрий Журавлев, Александра Ремезова, Нина Русланова и сейчас там живет. Поэтому вполне естественным было, что дети артистов друг с другом общались. Вот Дмитрий Журавлев, у которого было две дочери, наши с Михаилом ровесницы, в своей небольшой квартире устраивал детские праздники, где разыгрывались разные этюды и шарады, а кругом были именитые актеры. Там, собственно, мы с Михаилом и нашлись.
"Я по-прежнему на два года его старше"
Дальше как-то само покатилось — учились в одном институте, который был у него буквально через подъезд. Я, правда, на два года старше всегда, даже сейчас — он ушел, а я по-прежнему на два года его старше. Потом работали в трех театрах вместе — в Театре имени Ленинского комсомола, в Московском драматическом театре на Малой Бронной, затем перешли в Московский академический театр сатиры.
Например, в Театр сатиры я перешел под уговоры в том числе и Михаила Михайловича. Мы уже работали в Театре на Малой Бронной, куда ушли вслед за Анатолием Эфросом и счастливо, скажу, там трудились. Но так как Эфрос был на Бронной не худруком, а рядовым актером, то, естественно, количество работ, которые он делал, сократилось. Первым ушел Михаил Михайлович на какую-то из ролей в Театр сатиры. А потом через год — другой замечательный актер Валентин Гафт перешел в "Современник", и возникла пустота в новом спектакле "Безумный день, или Женитьба Фигаро", где он играл графа. Тогда Державин, Андрей Миронов и Марк Захаров навалились на меня, чтобы я сменил место работы на Театр сатиры и играл графа в "Женитьбе Фигаро".
Для меня представляет немалую трудность выделить какие-то спектакли у самого Михаила, просто потому что он сыграл очень много прекрасных ролей. В Театре имени Ленинского комсомола, когда он еще был молод и красив, дико похож на Роберта Тейлора, запомнилась мне его роль Бубуси в спектакле "Опасный возраст" — советского прощелыги, но такого обаятельного! Прекрасно он исполнил и главную роль в постановке "Аттракционы". Обе пьесы нашего драматурга Александра Володина.
Когда Михаил повзрослел, созрел, то также много чего хорошего ему удалось воплотить как на сцене, так и на экране. В Театре сатиры я бы отметил его роль Счастливцева в спектакле "Счастливцев — Несчастливцев" и замечательную игру в "Талантах и поклонниках".
"Всю жизнь у него был этот талант"
Конечно, значимых случаев у нас была уйма, если учесть, что нашей дружбе более 70 лет — я бы даже сказал, что на 85 серий. Мы много работали вместе и на телеэкране, и на сцене. А зародилось это, еще когда занимались в Доме актера всякими капустниками. Потом почему-то решили зарабатывать деньги на этом занятии, и всю жизнь таким дуэтом существовали.
Хотя всяческих эстрадных дуэтов было в нашей стране полно, но они очень часто распадались из-за конфликтных ситуаций. А Михаил антиконфликтный человек по определению. Всю жизнь у него был этот талант — немножко мудрости, немножко трусости, немножко дипломатии. Когда возникали какие-то спонтанные эмоции, то он всегда или линял, или примирял. Такой характер у него. Поэтому и не поссорились за столько лет.
Пороки у нас тоже были разные. Например, он никогда в жизни, даже на сцене, не мог профессионально держать сигарету. Просто не знал, что это такое и как, а я всю жизнь с трубкой во рту.
Единственное, на какую иглу он меня подсадил, — это рыбалка. Он наследственный рыбак — папа его был прекрасен в этом деле. Сначала, когда было спокойно и безлюдно, мы вдвоем с Михаилом выезжали куда-то в дебри и ставили палатку. Потом, когда с палатками стало страшновато, мы перебрались в более цивильные места. Михаил всегда меня перелавливал, потому что я стационарный рыбак, ленивый — как сел, так и сижу. А он был искателем — бегал по берегу водоема, менял насадки и наживки, вынимал спиннингом щук. Это и было наше общее хобби, так всю жизнь и рыбачили вместе.
Конкретно не помню, но так или иначе наша дружба сказалась, наверное, и на выборе имени моему сыну. Он действительно всегда был рядом, и имя Михаила часто возникало. Пусть это не прямое явление, как с именем моего внука Андрея, которого назвали в честь Миронова, но такое общебиографическое единение, думаю, имело место быть.
Редакция не поддерживает употребление табачной продукции