Уходящий 2013 год начинался для Сирии выбором из двух вариантов окончания войны, и оба «были хуже». Накопив к ноябрю 2012 года только под Дамаском группировку в 15-20 тысяч боевиков, захватив север страны и продвигаясь по течению Евфрата к иракской границе, оппозиция и джихадисты с полным основанием рассчитывали на то, что следующий, 2013 год, станет для них годом триумфа. Единственной слабой альтернативой такому сценарию было отступление Асада в алавитский анклав на побережье — однако это лишь отсрочило бы неизбежное.
Катастрофическим просчетом правительства и военных в 2012 году стала стратегия на удержание территорий. Это привело к «размазыванию» армии по стране, а постоянно перерезаемые боевиками коммуникации не давали ни малейшей возможности перебрасывать резервы, оперативно реагировать на изменение обстановки, снабжать армию и население. Продолжение такой стратегии вело к поражению.
К концу осени 2012 года военное командование Сирийской армии приняло единственно верное в такой ситуации решение: отказаться от провальной стратегии, заменив её на иную, которая вела к затягиванию войны, но давала шанс не проиграть. Задачей армии стало истребление масс боевиков в количествах, превышающих их пополнение извне. Школьное упражнение про бассейн и две трубы, вот только от правильного ответа на вопрос зависела судьба целой страны.
Катастрофическим просчетом правительства и военных в 2012 году стала стратегия на удержание территорий
Начавшееся в ноябре 2012 года контрнаступление армии под Дамаском и должно было перемолоть в городских боях живую силу противника с минимальными потерями для своего личного состава. Пригороды 5-миллионного Дамаска превращались в условный Сталинград — но это была плата за предыдущие просчеты и недооценку ситуации.
Первые полгода реализации такой стратегии видимого результата не приносили, однако уже в первые месяцы стало очевидно, что она выбрана верно. Ежедневные потери боевиков резко возросли до 300-400 человек по всей стране, в отдельные дни доходя чуть ли не до тысячи убитых и раненых. Немедленно в пользу армии стала работать плохая организация полупартизанских-полубандитских противостоящих ей группировок. Если раненые в бою военные в течение получаса оказывались на хирургическом столе, то слабая работа практически отсутствующих тыловых структур боевиков не оставляла шансов на выживание их раненым. Классическое соотношение убитых и раненых 1:3 для противников Асада было резко сдвинуто в сторону погибших.
Тем же самым можно объяснить слабую поддержку боевиков бронетехникой и артиллерией. Даже захватывая тяжелое вооружение, они не могли наладить бесперебойное снабжение, ремонт, поставку запасных частей и топлива, организовать взаимодействие с пехотой. Фактически большинство захваченной тяжелой техники использовалось «одноразово»: до первой поломки, исчерпания боезапаса или топлива.
Воюют не люди и техника, воюют организационные структуры
Есть правило: воюют не люди и техника, воюют организационные структуры. Переведя войну в затяжную фазу, правительство сознательно пошло на обескровливание страны, однако сумело переломить ситуацию приблизительно к середине 2013 года именно за счет лучшей организации и возможностей государственных и военных структур.
Спонсоры боевиков изначально видели столь ключевую проблему, и именно этим можно объяснить постоянные попытки создать единое военное командование оппозиции, переведя противостояние в плоскость организованной борьбы. Однако, эту задачу так и не удалось решить несмотря на обильное финансирование, поставку оружия, боевой техники, а главное, людских ресурсов, собираемых со всего Ближнего Востока. В 2013 году появилась новая и во многом угрожающая тенденция — в рядах боевиков всё чаще стали встречаться наёмники из неарабских стран. Европа, Средняя Азия, Россия, Синзцян-Уйгурский автономный район, экзотическая Австралия стали поставщиками живой силы противников Асада, окончательно переведя конфликт из подобия гражданского в прямую интервенцию более чем 40 стран.
Такая трансформация не могла не затронуть сам характер сирийской войны. К середине 2013 года он приобрел отчетливо джихадистский характер, так как никакая иная идея, кроме джихада, уже не объединяла разноплемённый и разношёрстный сброд половины мира. Запад, рассчитывая на скорую победу оппозиции, не сумел сломить сопротивление властей Сирии, и неизбежно столкнулся с неприемлемой для себя ситуацией выбора между поддержкой откровенных террористов и прекращением войны с ненавистным ему режимом Асада.
Такое развитие событий ещё в начале года прогнозировали российские дипломаты самого высокого уровня и политическое руководство России. Отдавая отчет в чрезвычайной опасности для нашей страны получить у своих границ колоссальный по своим потенциальным возможностям террористический анклав, дополнительно сопряженной с рисками, которые еще предстоят после вывода войск НАТО из Афганистана, российское руководство жестко отстаивало право сирийского правительства на вооруженную защиту от интервенции, не давая институционализировать конфликт резолюциями Совета безопасности ООН. Опыт Ливии доказал, что агрессоры готовы использовать любую правовую зацепку для окончательного решения своих задач.
Упорство сирийского правительства и перелом в войне привели к тому, что к августу 2013 года стало очевидно: угроза военного поражения ликвидирована. Говорить о победе рано даже сейчас, однако Запад осознал, что добиться требуемых результатов военным путем уже невозможно. На повестку дня встало дипломатическое урегулирование и фиксация результатов войны.
Проблема Запада и США в первую очередь заключалась в том, что предыдущая стратегия, опирающаяся на поддержку умеренных исламистов, как силу, способную перебалансировать существующие расклады в регионе, оказалась провальной. Поражение «братьев-мусульман» в Египте, Тунисе, Ливии, резкое обострение внутриполитической ситуации в Турции и, главное — радикализация исламистских группировок и резко возросшие боевые возможности террористических организаций, идейно и организационно близких к «Аль-Кайеде», привели к тому, что свой новый президентский срок президент США Обама был вынужден начинать с полного пересмотра всей ближневосточной политики. Практически сразу же после убийства в Бенгази посла США Стивенсона на повестку встал вопрос о нормализации отношений с Ираном и передача ему полномочий на умиротворение региона.
Стабильно осложняющаяся для Соединенных Штатов обстановка в Азиатско-Тихоокеанском регионе требует от США вывода своих сил из Ближнего Востока и высвобождении их для начала долгой и сложной глобальной игры, направленной против Китая. В этом смысле бесконечное затягивание присутствия Америки в регионе оборачивается против неё самой.
Однако уход Соединенных Штатов с Ближнего Востока поставил перед её союзниками, и в первую очередь аравийскими монархиями, проблему обеспечения собственной безопасности, которая ранее обеспечивалась военным присутствием США. Передача полномочий «смотрящего за регионом» Ирану вызвала вполне прогнозируемое противодействие монархов Залива, правых кругов Израиля и стоящих за ними элитных группировок Америки и Европы.
Мы доложили о пяти случаях применения химического оружия в Сирии
Пиком противодействия стала провокация с применением химического оружия в Восточной Гуте в конце августа. Строго говоря, документально установленными теперь считаются 5 химических атак, причем Запад всячески препятствовал расследованию всех обстоятельств этих атак и, в первую очередь, тех, кто ответственен за них. Обама весьма неосторожно и сугубо в медийных целях заявлял о недопустимости применения химического оружия правительством Сирии, называя его «красной чертой», за которой США вмешаются в конфликт даже без формального разрешения Совета безопасности. Именно эти неосторожные заявления и были использованы провокаторами, поставивших Обаму перед необходимостью внезапно для себя прямого участия в войне.
Вмешательство США в войну поставило бы крест на любых переговорах с Ираном
Излишне говорить, что вмешательство США в войну поставило бы крест на любых переговорах с Ираном, где к тому времени к власти пришел реформатор Роухани, немедленно предпринявший шаги по сближению позиций с США. Противодействие его политике со стороны ультраконсервативных группировок иранской элиты не позволило бы ему продолжать попытки урегулирования отношений с Америкой после её военного вмешательства в сирийскую войну.
Еще одной опасностью военного удара по Сирии стала потенциальная угроза прямого столкновения с российским военным флотом, собравшим возле побережья Сирии серьёзную ударную группировку. Формально Россия не намеревалась вмешиваться в действия США, однако непредсказуемое развитие обстановки могло вылиться в полноценный конфликт. Израильтяне, сознательно проведя учебный пуск ракет в зоне сосредоточения флотов США и России, показали, что провокации возможны и способны перевести противостояние в любую по «нагретости» фазу.
Кризис был ликвидирован инициативой России, которая сумела в кратчайшие сроки выдвинуть предложение по ликвидации химического арсенала Сирии. Этот выход из щекотливой ситуации с видимым облегчением был воспринят американской администрацией, которая довольно жестко со своей стороны пресекла попытки своего произраильского и просаудовского лобби ему воспрепятствовать.
Тем не менее, провокация в Восточной Гуте перевела противостояние Обамы и его противников в американской и ближневосточных элитах на более высокий уровень. Не желая давать своим противникам инициативу, американская администрация форсировала заключение женевских соглашений по тупиковой ранее иранской ядерной проблеме, а также сделала всё возможное, чтобы конференция по мирному урегулированию в Сирии перешла в практическую плоскость. В этом смысле действия администрации США и России можно назвать совпадающими по всем ключевым параметрам.
Вооружённый конфликт в Сирии ещё далёк от завершения. Даже если конференция в Женеве пройдет успешно и закончится подписанием документов, которые Россия предлагает зафиксировать специальным решением Совета безопасности ООН, скорее всего, на саму войну это мало повлияет. Джихадисты, завоевав прочные позиции в суннитском регионе Ирака и Сирии, уже де-факто создали мощный анклав на севере и востоке Сирии, на западе и юге Ирака.
Несмотря на тяжелейшие потери для экономики, жилого фонда, промышленного потенциала, утрату части территорий, исход беженцев Сирия выстояла
Дальнейшее развитие событий может идти по двум наиболее вероятным сценариям. По первому из них будет продолжена ожесточенная война с джихадистами, однако теперь право Сирии на свою территориальную целостность будет подтверждено итогами международной конференции, а международная легитимация сирийской власти будет проведена через создание коалиционного правительства и проведение в 2014 году выборов президента. Возможно, будут проведены и парламентские выборы. В этом случае Иран и Ирак при поддержке России окажут всю возможную военную и техническую помощь Сирии для ликвидации этого анклава.
Второй вариант — Аль-Кайеда пойдет на переговоры и выторгует для себя фиксирование сложившейся военной обстановки, получив право на создание жесткого фундаментального государственного образования на суннитских территориях Ирака и Сирии. При всей неправдоподобности такого сценария, он имеет право на существование: Сирия обескровлена, Иран только начнет получать первые дивиденды от снятия санкций, обстановка в Ираке сегодня мало чем отличается от сирийской, разве что не освещается столь подробно, как в Сирии. Аль-Кайеда тоже серьезно истощена и нуждается в передышке, получении помощи от «партии войны» Саудовской Аравии, но главное — значительная часть джихадистов в следующем году предсказуемо будет переброшена в Афганистан, где вывод войск НАТО может поставить на повестку дня резкое усиление борьбы «Талибана» с правительством Хамида Карзая. Не исключено, что для обеих сторон конфликта передышка может стать желательной. Если это произойдёт, на какое-то время военный конфликт в Сирии перейдет в контртеррористическую операцию по зачистке свободной от джихадистов территории и пограничным стычкам на линии соприкосновения Аль-Кайеды и правительственных сил.
Тем не менее, такое решение станет временным и паллиативным. Вторая война в этом случае станет неизбежной, что вновь возвратит ситуацию к первому варианту развития событий. Однако, продолжительность передышки прогнозировать невозможно — полгода, год или несколько лет.
Так или иначе, но нынешний год можно считать успешным для правительства Сирии. Несмотря на тяжелейшие потери для экономики, жилого фонда, промышленного потенциала, утрату части территорий, исход беженцев, Сирия выстояла. Она сумела избежать распада и совершенно неизбежного геноцида с новой волной миллионов беженцев. Для региона Ближнего Востока и окружающих его стран в целом развитие обстановки тоже можно считать благоприятным. Опасность масштабной гуманитарной катастрофы, распространяющейся вокруг Сирии, можно считать ликвидированной. Безусловно, для определенных кругов и сил такой ход войны можно назвать поражением, и они вряд ли примут его безропотно, однако это уже совсем другая история.