Литературный труд, литературное творчество почти всегда индивидуально. Любой коллектив в этом деле — всегда исключение, большая редкость. Писателей, даже больших признанных творцов, — множество. Писательских дуэтов на их фоне — мизерное меньшинство. Единицы на фоне сотен или даже тысяч коллег по литературному цеху.
Но герой нашего рассказа и его соавтор — это меньшинство среди меньшинства. Вот попробуйте навскидку вспомнить самые известные литературные дуэты, что в России, что за рубежом… Если вы не знаток, не тонкий ценитель литературы, то наверняка вспомните лишь братьев Гримм да братьев Стругацких. Знатоки вспомнят больше — от братьев Гонкур и братьев Жемчужниковых (тот самый "Козьма Прутков") до братьев Вайнеров и супругов Дьяченко. Но в любом случае большинство достигших известности литературных дуэтов — это близкие люди, чаще родственники, которых вместе свела не только литература, но и сама жизнь.
Ильф и Петров, самые знаменитые сатирики советской эпохи, на этом фоне исключение из исключений. Совершенно не братья, не родственники, даже познакомились уже в сознательном возрасте, имея за плечами весьма разные биографии. Изначально общее лишь место рождения, да и то с разницей в пять лет, — приморская Одесса.
Евгений Петрович Катаев, известный нам как Петров из прославленного дуэта, родился в этом солнечном городе ровно 120 лет назад, 13 декабря (нового стиля) 1902 года.
"Первым литературным произведением был протокол осмотра трупа…"
Вот не зря мы вспоминали литературные дуэты братьев — казалось бы, сама судьба готовила Евгению Петрову соавторство с родным братом. Валентин Петрович Катаев, старший брат, и сегодня памятен многим как автор замечательной повести "Белеет парус одинокий" и нетипичного романа "Алмазный мой венец".
Братья, Евгений и Валентин, даже пробовали себя в соавторстве — вместе написали сценарий к одной из самых знаменитых кинокомедий сталинской эпохи (подробнее об этом еще будет ниже). Но литературный дуэт родных братьев так и не сложился. Не будем гадать почему, заметим лишь, что именно брат подтолкнул Евгения к творчеству в соавторстве. Однако произойдет это спустя два с лишним десятилетия, поэтому вернемся на 120 лет назад, в декабрь 1902 года.
Евгений стал вторым ребенком в семье Петра Васильевича и Евгении Ивановны Катаевых. Отец — преподаватель в юнкерском училище, выпускник Новороссийского университета (именно так в ту эпоху именовали главный вуз Одессы), а мать — выпускница Одесской консерватории, ее дед был участником Отечественной войны 1812 года. Очень интеллигентная и благополучная семья, немногочисленный для той эпохи средний класс.
Впрочем, жизнь для нашего героя началась с трагедии — спустя несколько месяцев после рождения Евгения его мать, тоже Евгения, умирает от неизлечимого тогда плеврита. Отец остается с двумя детьми на руках, двумя мальчиками — будущими писателями.
"Надворный советник" Петр Катаев был строгим, но хорошим отцом. Приобщил сыновей к богатой домашней библиотеке, возил в просветительские путешествия — не только в близкий к Одессе "паломнический" Киев, но даже в Грецию и Италию "с ярким, безоблачным античным небом", как спустя жизнь вспоминал старший брат Валентин.
Старший брат начал публиковать стихи и рассказы уже в юности. Младший Евгений, глядя снизу вверх на талантливого Валентина, заняться творчеством не спешил. Впрочем, юность Евгения пришлась на лихолетье Гражданской войны, когда стало совсем не до литературы.
В 1918–1920 годах власть в Одессе менялась калейдоскопически, множество раз. Весной 1920 года братьев Катаевых арестовывают чекисты, подозревая в них участников белогвардейского заговора. Старший Валентин посоветовал младшему Евгению на год уменьшить возраст, чтобы избежать смертной казни. С тех пор он еще долго писал в анкетах неверную дату рождения — 1903 год. К счастью, спустя несколько месяцев братьев освобождают — помогли связи старшего Валентина.
Старший вскоре уезжает в Харьков (тогда столицу советской Украины), затем в Москву, чтобы кормиться литературным и журналистским трудом. Младший брат Евгений остается в Одессе. От литературного творчества он все еще далек — идет работать в уголовный розыск. Нравы той буйной и бурной эпохи еще позволяли такое — выйти из чекистской тюрьмы и стать сотрудником угрозыска. Позже, уже став Петровым, Евгений Катаев шутил, что его "первым литературным произведением был протокол осмотра трупа неизвестного мужчины".
От "Зеленого фургона" до Бутырской тюрьмы
Работа в угрозыске сразу после Гражданской войны была нелегкой и даже опасной. Но Евгений Катаев даже тут умудрился попасть в литературную историю, из которой родилась сначала повесть, а потом несколько кинофильмов. Все дело в однокласснике нашего героя по Одесской классической гимназии — Александре Козачинском. Он служил в угрозыске вместе с Евгением, но, не выдержав соблазнов только-только начинавшегося нэпа, новой экономической политики, подался в налетчики и конокрады. Короткое время красиво жил грабежами, но попал в засаду милиции (как в советское время именовали полицию) — и быть бы Козачинскому убитым в перестрелке, но среди тех, кто взялся его арестовывать, он узнал одноклассника Евгения Катаева, друга детства и юности, с которым сидел за одной партой и играл в футбол.
Александр Козачинский сдался Евгения Катаеву, и тут он проявил себя как настоящий гуманист — Евгений добился, чтобы арестованному на суде заменили расстрел тюремным заключением (в суровые, но еще не забюрократизированные 20-е годы такое было возможно). Бывший одесский футболист и налетчик остался жив, спустя несколько лет он выйдет из тюрьмы по массовой амнистии по итогам Гражданской войны. И вновь Евгений поучаствует в его судьбе, устроив одноклассника работать репортером и журналистом.
Позже Евгений же посоветует Козачинскому описать все перипетии этой истории — так появится на свет приключенческая повесть "Зеленый фургон". Многие сейчас наверняка вспомнят одноименный советский кинофильм на ее основе с актером Дмитрием Харатьяном в главной роли. Так вот молодой Харатьян в этом фильме 1983 года играет именно Евгения Катаева. В фильме и повести он выведен под именем Володи Патрикеева.
В советское время было аж две экранизации повести Козачинского — в 1959 и 1983 годах, а уже в нашем XXI веке появился сиквел, снятый в 2018 году телесериал "Зеленый фургон". Как видим, с легкой руки главного героя нашего рассказа, настоящего друга и гуманиста, появилась литературная история, которая жива и в наши дни, спустя целый век.
Правда, это все еще не литература самого Евгения. До 1923 года он честно и доблестно служит в угрозыске. Архивы свидетельствуют, что молодой сыщик раскрыл более 40 преступлений, участвовал в смертельно опасных ликвидациях нескольких банд, "работал честно и с полным пониманием своего дела".
Позднее, уже став маститым писателем, сам он так вспоминал о тех днях в одесском угрозыске: "Я всегда был честным мальчиком. Когда я работал в уголовном розыске, мне предлагали взятки, и я не брал их. Это было влияние папы-преподавателя… Я считал, что жить мне осталось дня три, четыре, ну, максимум неделя. Привык к этой мысли и никогда не строил никаких планов. Я не сомневался, что во что бы то ни стало должен погибнуть для счастья будущих поколений. Я пережил войну, Гражданскую войну, множество переворотов, голод. Я переступал через трупы умерших от голода людей и производил дознания по поводу 17 убийств. Я вел следствия, так как следователей судебных не было. Дела шли сразу в трибунал. Кодексов не было, и судили просто — "именем революции". Я твердо знал, что очень скоро должен погибнуть, что не могу не погибнуть. Я был очень честным мальчиком".
Так что быть бы Евгению Катаеву генералом милиции (если бы выжил в 20-е, 30-е и 40-е годы), но… Но все же где-то сидела в нем тяга к литературе и писательскому труду, до поры до времени задавленная почтением к старшему брату Валентину, к тому времени уже признанному литератору и журналисту, другу Есенина.
И в самом конце 1923 года Евгений Катаев увольняется из одесского уголовного розыска, чтобы уехать в Москву к старшему брату. В столице недавно учрежденного СССР он на первых порах, по старой памяти угрозыска, несколько месяцев проработал надзирателем в Бутырской тюрьме. Но вскоре все же становится журналистом в юмористических журналах "Красный перец" и "Крокодил".
Старший брат Валентин Катаев позднее так вспоминал первый успех младшего брата в столице: "Брат оказался мальчиком сообразительным и старательным, так что месяца через два, облазив редакции всех юмористических журналов Москвы, веселый, общительный и обаятельный, он стал очень прилично зарабатывать, не отказываясь ни от каких жанров: писал фельетоны в прозе, и, к моему удивлению, даже в стихах, давал темы для карикатур, делал под ними подписи, подружился со всеми юмористами столицы, сдал казенный наган в Московское управление уголовного розыска, отлично оделся, немного пополнел, брился и стригся в парикмахерской с одеколоном, завел несколько приятных знакомств, нашел себе отдельную комнату…"
"Гудок" и рождение дуэта
Но главным в творческой жизни начинающего журналиста Евгения стал 1925 год, кода он впервые появился в редакции газеты "Гудок". Официальное издание железнодорожного ведомства в те годы было очень популярным СМИ — в основном за счет четвертой, последней полосы, где печатались фельетоны и юмористические рассказы. В те годы в "Гудке" печатались Булгаков, Паустовский, Зощенко и многие другие талантливейшие литераторы той эпохи.
Именно в редакции этой ежедневной газеты Евгений Катаев познакомился с земляком, тоже одесситом Ильей Файнзильбергом. Так родился знаменитый писательский дуэт Ильф и Петров. Евгений Петрович Катаев стеснялся использовать для публикаций свою фамилию — по его мнению, она по праву принадлежала старшему брату, уже известному литератору Валентину Катаеву. Поэтому Евгений придумал себе самый простой псевдоним из отчества — стал Петровым. Псевдоним же другого участника дуэта Ильи Файнзильберга, как очевидно, был производным от первых букв имени и фамилии — "ИльФ".
Оба одессита прежде знакомы не были, встретились и познакомились только в Москве. Родился их писательский дуэт тоже не сразу — сначала они были просто сослуживцами, работниками одной редакции, трудились рядом, бок о бок в одной комнате. Летом 1927 года вместе съездили в отпуск на малую родину — в Одессу. В ту эпоху было принято вести дневники, и оба вели такой дневник — но для экономии записывали каждый свои впечатления в одну тетрадь.
Вероятно, это и натолкнуло их на мысль о совместной творческой работе. Но катализатором стала брошенная мимоходом шутка старшего брата, Валентина Катаева. Это он придумал фабулу о поиске бриллиантов, спрятанных в одном из дюжины стульев. И в шутку предложил Петрову и Ильфу (уже Петрову и Ильфу, но еще не дуэту) написать эту повесть от его имени в качестве "литературных негров", а сам он "по окончании работы пройдется по тексту рукой мастера".
Евгений и Илья посмеялись над шуткой Валентина, но все же — видимо, тоже из любви к юмору — решились попробовать совместную работу над забавным сюжетом. В ту эпоху, на заре советского социализма, коллективизм был в моде даже среди индивидуалистов-литераторов. Как раз тогда, в 1927 году, в популярнейшем журнале "Огонек" из номера в номер публиковали свой "коллективный роман" Алексей Толстой, Исаак Бабель, Михаил Зощенко и еще целый ряд известных литераторов. Увы, этот опыт не стал блестящим, механическое сложение индивидуальных талантов не смогло породить талантливое повествование. Коллективный роман под названием "Большие пожары" так и остался не великим произведением, а забавным казусом в истории русской и советской литературы.
Зато у дуэта Петрова и Ильфа их "коллективный роман" вышел куда удачнее. Но рождался он тоже в муках творчества. Двум соавторам пришлось много спорить, притираться друг к другу и в натугах рожать общее литературное дитя.
"Писали всегда вдвоем и самым трудоемким способом…"
Спустя несколько лет Ильф и Петров так шутили над своей совместной работой: "Авторов обычно спрашивают, как это они пишут вдвоем. Интересующимся можем указать на пример певцов, которые поют дуэты и чувствуют себя при этом отлично…"
Не в шутке, а в реальности все было куда сложнее. Их общий знакомый, тоже писатель-сатирик Виктор Ардов, вспоминал о совместной работе Ильфа и Петрова так: "Могу засвидетельствовать — наши друзья писали всегда вдвоем и самым трудоемким способом… Каждый из соавторов имел неограниченное право вето: ни одно слово, ни одна фраза (не говоря уже о сюжетном ходе или об именах и характерах персонажей) не могли быть написаны, пока оба не согласятся с этим куском текста, с этой фразой, с этим словом. Часто такие разногласия вызывали яростные ссоры и крики (особенно со стороны пылкого Евгения Петровича), но зато уж то, что было написано, получалось словно литая деталь металлического узора — до такой степени все было отделано и закончено".
Свой первый роман они писали чуть больше четырех месяцев — с сентября 1927 по январь 1928 года. Толстую папку с рукописью вместе везли в редакцию на санках. После первой успешной публикации роман переиздается ежегодно, а не пройдет и пяти лет, как появится продолжение одиссеи Остапа Бендера, роман "Золотой теленок", столь же успешный у читателей.
Пересказывать эти два произведения бессмысленно, их знают все — уж точно все читающие или хотя бы смотревшие кино. Экранизаций только у "Двенадцати стульев" два десятка, одна даже в Бразилии (куда так стремился Остап Бендер!). Три последних появились уже в нашем XXI веке, притом самая свежая на текущий момент экранизация — 2013 года, Италия, фильм La sedia della felicit ("Не в стульях счастье").
Без сомнения, это самая знаменитая сатира советской эпохи. И одна из самых знаменитых в мире сатир, родившихся на русском языке. Рассуждения о возможных прототипах героев занимают целые тома в литературно-филологической публицистике. Бесспорно, что соавторы, Ильф и Петров, создавали юмор, просто юмор, но получилось у них нечто большее — сатирический эпос о целой эпохе, эпохе заката НЭПа, когда завершивший Гражданскую войну "угар нэпа" и советский рынок, со всеми гримасами и колоритом, сменялись совсем другими временами.
Почти сразу появятся и переводы, и постановки их произведений на иностранных языках. Уже в 1933 году состоится первая экранизация, польско-чешский фильм "Двенадцать стульев". Годом позднее в Париже в одном из самых авторитетных и крупнейших издательств Западной Европы Albin Michel за авторством Elie Ilf и Eugene Petrov вышел роман Un Millionaire au Pays des Soviets ("Миллионер в Стране Советов"), так западные издатели переименуют роман "Золотой теленок".
В 1936 году в Лондоне по мотивам "Двенадцати стульев" снимут комедийный фильм Keep Your Seats, Please на своим ("Оставайтесь на своих местах, пожалуйста"). Словом, успех Ильфа и Петрова очень быстро стал не только всесоюзным, но и поистине международным.
Благодаря "Двенадцати стульям" и "Золотому теленку" оба соавтора встретили 30-е годы минувшего века знаменитыми и благополучными советскими литераторами. Для кого-то то время было трудным и трагичным, но для Ильфа с Петровым — успешным и вдохновляющим. Тем более оба, несмотря на саркастическое мироощущение, вполне серьезно, без шуток, разделяли идеи социализма.
"Одноэтажная Америка" Ильфа и Петрова
"Автор родился дважды…" — так начинается автобиография их дуэта, написанная вместе Ильфом и Петровым. Имеются в виду даты рождения двух соавторов, 15 сентября 1897 года у Ильфа и 15 декабря 1902 году у Евгения Петрова (уже не Катаева). Но представляется, что вторым их общим рождением стало именно 5 января 1927 года, когда они завершили первый совместный творческий труд — роман "Двенадцать стульев". Именно в тот день родились знаменитые писатели-сатирики — Илья Файнзильберг окончательно стал Ильфом, а Евгений Петрович Катаев стал Петровым.
Впрочем, было у них еще одно второе рождение, когда из писателей-сатириков они стали по-настоящему большими литераторами. Случилось это в 1936 году, когда Ильф и Петров написали совсем не сатирическую книгу "Одноэтажная Америка".
Их дуэт сегодня помнят именно по дилогии про Остапа Бендера, но помимо "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка" перу Ильфа с Петровым принадлежат несколько сатирических повестей, масса юмористических рассказов и даже сценарий кинофильма "Цирк", вышедшего на экраны в 1936 году и ставшего одной из самых успешных кинокомедий времен Сталина (кстати, третьим соавтором сценария был брат героя нашего рассказа, Валентин Катаев). Однако безжалостное время сохранило популярность только двух романов про обаятельного жулика Остапа-Сулеймана-Берта-Мария-Бендер-бея. Часть юмора Ильфа и Петрова действительно устарела — слишком погружена была в оттенки и особенности своей давно минувшей эпохи, нашим современникам это уже не понятно и не смешно.
Но наряду с бессмертным во всех смыслах Бендером у дуэта Ильфа и Петрова есть одно очень серьезное произведение. И даже жаль, что оно тонет в тени их знаменитой сатиры. Речь именно о цикле путевых очерков "Одноэтажная Америка". В конце 1935 года авторский дуэт на автомобиле за несколько месяцев пересек все Соединенные Штаты от Атлантического до Тихого океана.
В истории нашей литературы это, пожалуй, первая книга с фундаментальным описанием США. Конечно, еще с XIX века были на русском языке и заметки, и публикации, и даже академические трактаты об этой стране. Но для массового сознания наших соотечественников Америка оставалась терра инкогнита вплоть до 1937 года, пока не вышла в свет совместная книга Ильфа и Петрова.
Геополитического противостояния СССР и США в 30-е годы еще не было, Ильф и Петров могли смотреть на заокеанскую державу непредвзято, подмечая своим метким взглядом профессионального дуэта сатириков все плюсы и минусы большой страны и ее народа. Повествование получилось на диво глубоким и всесторонним. Пересказывать его опять же бессмысленно — надо читать.
Но одну большую цитату из этой серьезной книги знаменитых юмористов стоит привести: "Америка лежит на большой автомобильной дороге. Когда закрываешь глаза и пытаешься воскресить в памяти страну, в которой пробыл четыре месяца, — представляешь себе не Вашингтон с его садами, колоннами и полным собранием памятников, не Нью-Йорк с его небоскребами, с его нищетой и богатством, не Сан-Франциско с его крутыми улицами и висячими мостами, не горы, не заводы, не каньоны, а скрещение двух дорог и автозаправочную станцию на фоне проводов и рекламных плакатов".
"Я уже привык верить в чудеса…"
"Автор родился дважды…" — вновь повторим первые слова их совместной автобиографии. Но будет справедливым сказать, что автор и погиб дважды. Первый раз это случилось 13 апреля 1937 года в 10 часов 35 минут вечера. Дату с точностью до минуты приводит сам Евгений Петров в своем рассказе "Из воспоминаний об Ильфе".
Илья Ильф, соавтор героя нашего повествования, его старший товарищ, умер от хронического туберкулеза. В ту эпоху палочку Коха еще не научились лечить и купировать. Для Евгения Петрова смерть самого близкого друга стала страшной трагедией. Горечь утраты прямо физически чувствуется во всех его строках, написанных об Ильфе без Ильфа: "И вот я сижу один против пишущей машинки, на которой Ильф в последний год своей жизни напечатал удивительные записки. В комнате тихо и пусто, и надо писать. И в первый раз после привычного слова "мы" я пишу пустое и холодное слово "я" и вспоминаю нашу молодость…"
Удивительно, но при всей тесной дружбе, многолетнем соавторстве они всю жизнь были друг с другом исключительно на "вы" — так уж завелось у них с момента знакомства в редакции газеты "Гудок". Потрясенный смертью товарища, Петров писал с хорошо заметным и спустя десятилетия трагическим надрывом: "Я не могу вспомнить, как и где мы познакомились с Ильфом. Самый момент знакомства совершенно исчез из моей памяти. Не помню я и характера ильфовской фразы, его голоса, интонаций, манеры разговаривать. Я вижу его лицо, но не могу услышать его голоса…"
После смерти соавтора Евгений Петров расстается с юмором. Из сатирического в его дальнейшем творчестве, пожалуй, только несколько сценариев комедийных фильмов. Зато в "Правде", главной газете Советской страны, в 1938 году выходит серия серьезных очерков о нашем Дальнем Востоке, где как раз разворачиваются грозные события — силовое противостояние с императорской Японией.
Вскоре Евгений Петров, чувствуя приближение страшной войны с нацизмом, вступает в Коммунистическую партию. Это осознанный и, на самом деле, в те дни непростой выбор. Петров весьма успешный и благодаря популярности состоятельный советский литератор, но лихолетье 30-х годов не обошло стороной и его. В 1938 году расстрелян его тесть, отец жены, Леонтий Грюнзайд — до революции состоятельный коммерсант и поставщик чая императорскому двору.
Женился герой нашего рассказа еще в конце 20-х годов, как раз посередине между появлением "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка". Брак был по большой любви, красавица Валентина (это ей писатель Юрий Олеша посвятил романтическую сказку "Три толстяка") родила Евгению двух сыновей — старшего назвали Петром, в честь отца героя нашего рассказа, а младшего, родившегося на свет весной 1939 года, нарекли Ильей, в честь покойного Ильфа.
Начало Великой Отечественной войны Евгений Петров встретил редактором популярного журнала "Огонек". После 22 июня 1941 года он не остался в солидном редакторском кабинете — сразу стал фронтовым корреспондентом. По-настоящему фронтовым — за следующие 13 месяцев побывал на всех фронтах, от заполярного Мурманска до Севастополя. В ходе контрнаступления под Москвой, находясь на передовых позициях, получил тяжелую контузию.
В те трагические месяцы у него родилось множество сильных текстов о войне и, прежде всего, о человеческой жизни на войне. Не станем пересказывать или перечислять их — лучше прочитать в сборниках произведений Евгения Петрова. Но для характеристики и понимания стоит рассказать одну историю, известную нам по мемуарам Константина Симонова. Когда фронтовой фотокорреспондент привез Петрову в редакцию "Огонька" свои снимки, то редактор (перестав быть юмористом, он стал строгим и въедливым редактором) отчитал его: "Почему вы на войне снимаете только войну и не хотите снимать жизнь? Ведь люди не только воюют, они и живут…"
Сам Евгений Петров фактически прожил на войне все 13 месяцев оставшейся жизни. В конце июня 1942 года, пользуясь знакомством с высшим командованием, добрался до окруженного немцами Севастополя. В разгар финальных боев за базу Черноморского флота, когда пылающий город простреливался врагом насквозь, он мог погибнуть ежеминутно.
Во время эвакуации, накануне падения Севастополя, Евгений Петров находился на борту эсминца "Ташкент", многократно атакованного вражескими бомбардировщиками. Бывший юморист, ставший военкором, под разрывами бомб лично участвовал в спасении моряков с затопленных судов, сутками помогал перевязывать и поить раненых.
В сущности, Петров тогда, в погибающем Севастополе и во время эвакуации из него, выжил чудом. И погиб, когда опасности, казалось бы, миновали, — самолет, летевший из Краснодара в Москву, 2 июля 1942 года разбился в Ростовской области. Здесь версии расходятся — то ли виной тому вражеский истребитель, то ли ошибка нашего авиатора. Факт, что Евгений Петров в момент катастрофы находился в кабине пилотов. Останься он в пассажирском салоне, имел бы шансы выжить. Но неуемная тяга писателя, литератора, корреспондента, желающего запечатлеть все мгновения жизни и войны, не оставила ему шансов…
В его полевой сумке уцелел черновик статьи о погибающем в те дни Севастополе: "Держаться становится все труднее. Возможно, что город все-таки удержится. Я уже привык верить в чудеса".