Чилиец с самого начала своей карьеры увлекался политикой: его фильм "Нет" рассказывал про режим Аугусто Пиночета, "Неруда" — про понятно кого, а первая проба пера на американской земле — "Джеки" — про Джеки Кеннеди в исполнении Натали Портман. Но "Эма: Танец страсти" (в оригинале просто "Эма", без всяких страстей, их хватает в самом фильме) — это поворот не туда (точнее, очень даже туда). Такое ощущение, что Ларраин просто доверился своему подсознанию, из которого вышло настоящее латинское неоновое безумие: как будто фильмы "Любовь" и "Экстаз" Гаспара Ноэ встретились на южноамериканской земле и родили ребенка, который решил поджечь весь мир.
"Эма" — это настоящий кинематографический импрессионизм: сюжет все время прыгает с места на место. Ларраин мелкими мазками вырисовывает общее полотно. Зрителю никогда не объясняют ничего напрямую, но постепенно фильм выстраивает нестройную цепочку событий. Танцовщица Эма (многообещающая дебютантка Мариана ди Джироламо) и хореограф Гастон (Гаэль Гарсиа Берналь) усыновили мальчика Поло, однако через несколько лет родительства они отдают его обратно, потому что он любит поджигать людей и замораживать кошек. Пара винит в содеянном друг друга, пытается уговорить разъяренную работницу соцслужб хотя бы одним глазком взглянуть на брошенное дитя и очень боится, что же подумает общественность об их некрасивом поступке. В итоге Эма решает развестись и встречается одновременно с пожарным Анабалем и женщиной-адвокатом Ракель.
Все эти части сюжета вы собираете постепенно, по ходу фильма, но монтаж Ларраина одновременно хаотичен и упорядочен. Это не просто непонятная каша из героев, как в "Осиной сети" Оливье Ассайаса, где вы при всем желании не можете понять, кто все эти люди и почему вы должны смотреть про них фильм.
Ритм картины рваный и одновременно медиативный — она похожа на визуальное путешествие через портовый город, реггетон, неон, человеческое тело и материнство. Музыка пульсирует в венах города так же, как чувство вины волнами находит на незадачливую пару, которая никак не может понять, как им жить дальше. Тогда Эма, как и ее неудавшийся сын, берет в руки огнемет и решает сжечь все на своем пути
Конечно, ее экс-муж не одобряет такую жизнь — Гаэль Гарсиа Берналь произносит самый сильный и смешной диалог за всю свою карьеру, связывая реггетон, под который танцует Эма, с политическим строем общества. Звучит безумно, и, в общем, так и есть, и это прекрасно.
Эме с Гастоном проще свалить все на обстоятельства, чем признать, что они не созрели для родительства. Иногда зова тела не хватает для того, чтобы отвечать за другое живое существо. Сначала их озабоченность общественным мнением кажется преувеличенной, но Ларраин показывает, как чилийцы агрессивно реагируют на их безответственность: Эме устраивают товарищеский суд в школе, где она работает, а танцевальный коллектив Гастона ставит под вопрос его авторитет.
Ларраин задает те же самые вопросы, что и многие фестивальные картины в прошлом году ("Особенные", "Кровь пеликана", "Проксима"): на что можно пойти ради ребенка и какая порция эгоизма необходима для того, чтобы дети и родители могли существовать в мире и согласии. Более того, "Эму" можно интерпретировать как историю взросления. Правда придется признать, что Эма так и не повзрослеет, а скорее переделает обстоятельства под себя. Героиня отказывается быть жертвой как общественного мнения, так и собственных ошибок, и, хотя ее методы решения проблем довольно спорны, ее энергетика и воля захватят всех в свой водоворот. На фоне вечно рефлексирующих героев современного артхауса Эма смотрится как дерзкая новая кровь, и это освежает.
Ларраин вместе со своей героиней посылает весь мир куда подальше. "Эма: Танец страсти" ни на что не похожее самобытное кино — режиссер не делал ничего подобного раньше. Кажется, он решил "забить" на правила и здравый смысл и просто наслаждаться, и мы наслаждаемся вместе с ним.