Иногда кажется, что организаторы кинофестивалей недолюбливают журналистов: программы составляются так, чтобы выжать из них последние соки. Так, например, Канн в прошлом году поставил четырехчасовой "Мектуб, моя любовь 2" Абделатифа Кешиша на десять часов вечера в последний четверг фестиваля. Юбилейный Берлинале от него не отстает: в финальную среду организаторы запланировали трехчасовую картину "Берлин, Александерплац", после которой шел относительно короткий, но очень сумбурный и, честно говоря, бесцельный фильм "Неизбранные дороги" Салли Поттер и главная провокация фестиваля — "Дау: Наташа" на два с половиной часа. Утро четверга, в свою очередь, начинается с двухчасовой картины из Тайваня без единой строчки диалога. Если учесть, что к середине смотра из-за недостатка сна критики превращаются в живых мертвецов, данный шаг выглядит как чистое издевательство.
Редакция не поддерживает употребление алкогольной и табачной продукции.
Но даже если закрыть глаза на личные счеты с фестивалями, смотры любят ставить все самое стоящее и громкое в начале конкурса, потому что под конец многие критики уезжают восвояси. Поэтому решение показать во второй половине новый фильм Бурхана Курбани "Берлин, Александерплац" — новую адаптацию одного из самых известных романов Веймарской республики — показалось необычным и подозрительным. Все-таки важное произведение, важная тема и интригующая сочная неоновая картинка немецкой столицы вдобавок. Казалось бы, все при нем, но чем больше углубляешься в эту многочасовую эпопею, тем больше тебя окутывает неприятное чувство, что что-то пошло не так.
Вдохновившийся местными африканскими драгдилерами из парка Хазенхайде в берлинском Кройцберге, Курбани переиначивает классическое произведение Альфреда Дёблина на свой лад: переносит повествование в наше время, а главным протагонистом делает чернокожего нелегального мигранта из Африки по имени Франсис. Он, как и главный герой романа, много грешил в прошлом, отчаянно хочет быть хорошим, поэтому ведет честную и скромную жизнь разнорабочего на местной стройке. Однако в лагерь беженцев приходит усатый и хриповатый немец Райнхолд и толкает речь о лучшем будущем, которое может обеспечить карьера наркодилера. И тогда моральный компас Франсиса снова начинает указывать не в ту сторону, хотя надо отдать ему должное — он сопротивляется до последнего.
Герой становится поваром для всей команды Райнхолда, его другом и поверенным, постоянно закрывая глаза на то, что его немецкий "брат" — явный психопат, извращенец и просто неприятный человек. При одном взгляде на его усы и сгорбленную фигуру возникает желание бежать от него подальше, но только не у Франсиса. Немец окрестит героя новым именем Франц, не раз его предаст, но тот все равно будет возвращаться к нему, веря в их невидимую связь. Вообще сюжет фильма можно пересказывать бесконечно, ведь длится он добрых три часа. Знаменитая экранизация Райнера Фассбиндера состоит из четырнадцати серий в среднем по часу-полтора, Курбани же решил запихнуть все действие в полнометражную картину.
Постмодернизм Курбани не меняет главного смысла романа Дёблина о городе, который проглатывает заблудшую человеческую душу, использует ее и выплевывает за ненужностью. Режиссер напрямую апеллирует к книге в небольших цитатах (все в основном с библейскими отсылами), которые произносит голос возлюбленной Франца Китти. Если Берлин образца двадцатых годов завлекал Франца зачатками нацизма, современный Берлин соблазняет героя легкими деньгами, с помощью которых он хочет получить, квартиру, машину, немецкую женщину — проще говоря, стать самым настоящим немцем, перестать бежать и наконец ассимилироваться
Хотя и в наши времена без расизма тоже не обходится: вместо евреев мишенью для всеобщей ненависти становятся мигранты без документов и права на свободу. В отношениях честного и свободолюбивого Франца и хитроумного Райнхолда можно увидеть олицетворение мигрантского кризиса Германии, да и в целом Европы. Немец подобрал нелегала с улицы, дал ему крышу над головой, еду, работу — в общем "сделал из него человека", поэтому тот должен быть ему верен до конца своей жизни и подчиняться его приказам. Франц же совсем не горит желанием менять одно рабство на другое, чем вызывает искреннее недоумение у своего привилегированного друга.
Курбани точно запечатлевает дух немецкой столицы с ее неоновым сердцем, отбивающим гулкие биты техно. В фильме нет парадных видов Берлина: он весь скрывается в закоулках, темных аллеях и зеленых окраинах, и из известных достопримечательностей нам покажут только окрестности площади, подарившей свое название произведению Дёблина. Но держать ритм самому режиссеру удается только первые минут сорок, дальше же "Берлин, Александерплац" начинает теряться в уплотненном действии, сюжетные повороты достигают какого-то невероятного количества, при этом большинство из них насколько предсказуемы, настолько же удручающи. Курбани тяжело держать на плаву этого монстра, поэтому некоторые нити повествования неизбежно теряются.
Вообще, тяжело смотреть фильм, в котором нет умных персонажей, но это не вина режиссера: в конце концов, какая эпоха, такие и герои. Но в последней части (всего их пять) "Берлин, Александерплац" утопает под тяжестью собственного пафоса. Франц — и воплощение всей Германии, и падший ангел, и жертва расизма, и Иисус Христос. Курбани пытается убить зрителя автоматной очередью из метафор и аллюзий, но все они стреляют холостыми. Хотя с тем, что Европе пора приноровиться к новым реалиям, а не закрывать на них глаза, поспорить сложно.