Еще не успели отгреметь последние залпы артиллерийских орудий в Европе, как начались масштабные перевозки войск и грузов по территории СССР. Если раньше, в годы Великой Отечественной, эшелоны шли преимущественно с востока на запад, то теперь они двинулись в противоположном направлении. Только до конца мая 1945 года было отправлено 23 440 вагонов, еще примерно столько же проследовало до середины следующего месяца. Эшелоны направлялись не в центральные районы страны, они шли в Забайкалье, Приамурье, Приморье — началась подготовка к войне с Японией.
На этом фоне 75 лет назад, 17 июня 1945 года, Государственный комитет обороны (ГКО) принял постановление №9056 по ремонту железнодорожной сети на Дальнем Востоке. Без этого уже начавшуюся масштабную переброску людей и техники не удалось бы завершить быстро, в необходимые сроки. Для усовершенствования железнодорожных путей власти выделили, среди прочего, 8000 т импортных стальных рельсов.
СССР и Япония: путь к войне
Участие СССР в разгроме Японии, одной из стран-агрессоров и участников Тройственного пакта, как известно, обсуждалось на конференции в Ялте в 1945 году. США, планируя дальнейшую кампанию против своего заклятого врага на Дальнем Востоке (шок от разгрома флота в Пёрл-Харборе еще не прошел в американском обществе), вынуждены были считаться с возможными тяжелыми потерями, принять во внимание упорное, иногда фанатичное и самоубийственное сопротивление, оказанное японскими войсками летом — осенью 1944 года.
Опасения, что Вторая мировая война затянется на полтора-два года и будет стоить огромных жертв (например, операцию "Коронет" по высадке на остров Хонсю союзники планировали на март 1946 года), вынудили президента США Франклина Рузвельта обратиться к Иосифу Сталину, чтобы заручиться его согласием на вступление в войну против Страны восходящего солнца.
Помимо обращения Рузвельта были и другие обстоятельства, подталкивающие СССР к участию в войне с Японией. Агрессивная политика этой страны в межвоенный период, столкновения у озера Хасан (1938) и на реке Халхин-Гол (1939), колонизация большей части Китая, с которым у нашей страны имелись добрососедские отношения, превращали Токио в естественного противника Москвы. Образование в июле 1940 года советского Дальневосточного фронта красноречиво свидетельствовало о том, что полномасштабная война считалась руководством СССР вполне реальной.
Как мы сегодня знаем, выбирая между вариантами агрессии на север (против Советского Союза) и на юг (против Соединенных Штатов и Великобритании), японские политики и военные все более склонялись к последнему варианту, поскольку в этом случае они получали контроль над районами Юго-Восточной Азии, богатыми ресурсами. Сыграл свою роль и советско-германский договор о ненападении от августа 1939 года, вынудивший японское руководство временно забыть антикоминтерновские и антисоветские лозунги. В свою очередь, для СССР интересы в Европе были преобладающими. Результатом стало подписание 13 апреля 1941 года в Москве Пакта о нейтралитете между двумя странами.
Едва высохли чернила под пактом, как японцы начали разрабатывать планы военного нападения на северного (как говорили тогда; сейчас бы мы сказали западного) соседа. В ходе совещания 26 апреля 1941 года командиров соединений, развернутых на границах СССР, начальник штаба Квантунской армии подчеркнул, что подготовку к нападению на Советский Союз надо проводить "совершенно секретно", приняв "особые меры предосторожности", сохраняя видимость дружеских отношений. В успехе — быстрой оккупации Приморского края — генералы не сомневались.
Чтобы не раскрывать карты раньше времени, японцы не разворачивали новые соединения на границах с СССР, а увеличивали штаты имеющихся, причем пополняли их первоклассным кадровым составом. В результате к осени 1941 года численность дивизии Квантунской армии (всего насчитывалось до 1 млн человек) приблизительно вдвое превышала дивизии на других фронтах. К концу 1941 года по сравнению с 1937 годом количество танков возросло вдвое, самолетов — втрое. Также важно подчеркнуть, что высокопоставленные генералы и адмиралы Японии были уверены: отражая натиск вермахта и ведя тяжелые бои на советско-германском фронте, Красная армия не представляет никакой угрозы для их страны.
Несмотря на заключенный пакт, отношения между двумя странами трудно было назвать дружескими или даже нейтральными. В течение 1941 года японские войска 136 раз нарушали советскую границу, 24 раза обстреливали нашу территорию, пограничников и гражданские суда, 61 раз японские самолеты залетали на территорию СССР, а их флот 19 раз заходил в советские территориальные воды. Но и потом, после поражения вермахта под Москвой и разгрома под Сталинградом, эта враждебность сохранялась. Так, накануне Курской битвы в Москву неоднократно поступали сигналы о готовящихся новых военных провокациях японцев, а 27 июля 1943 года Ставка Верховного Главнокомандования (Ставка ВГК) направила командующим войсками Дальневосточного и созданного в сентябре 1941 года Забайкальского фронта директивы "на случай нападения Японии", где ставились задачи и уточнялись ранее принятые планы…
Поэтому решение СССР вступить в войну выглядело вполне обоснованным.
Опыт Русско-японской войны
Зададимся еще одним вопросом: а нельзя ли было для сокрушения Квантунской армии обойтись только теми войсками, которые уже имелись на Дальнем Востоке, тем более что с 1944 года шли поставки дальневосточным объединениям новых самолетов, танков, артиллерийских систем?
Едва советскому руководству было разумно так поступать. Прежде всего следует подчеркнуть, что отсутствие боевого опыта у солдат и офицеров могло обесценить новое оружие, сильно затянуть кампанию. Да и наши потери, несомненно, значительно возросли бы.
Одной из первых направили по Транссибирской магистрали 5-ю армию, передислоцировав ее из Восточной Пруссии. Боевые действия под Инстербургом и Кёнигсбергом считались многими историками образцом советского военного искусства; войска научились взламывать хорошо оборудованные и многоэшелонированные оборонительные полосы. Новая задача 5-й армии заключалась в том, чтобы на главном направлении удара 1-го Дальневосточного фронта провести штурм укрепленной полосы Пограничненского, затем Муданьцзянского укрепрайона, считавшегося особенно мощным. Можно добавить, что командующего армией генерал-полковника Николая Крылова удостоили Золотой Звезды и за Восточнопрусскую, и за Дальневосточную кампании — он стал дважды Героем Советского Союза.
Вернемся к тому, с чего начался рассказ, — возможности быстро перебросить огромные массы людей и грузов через всю страну, с запада на восток. Единственной магистралью, способной осуществить переброску, тогда был Транссиб. Его начали строить в 1891 году, а ввели в эксплуатацию в октябре 1904 года. Но проблемы коммуникаций в ходе Русско-японской войны 1904–1905 годов она полностью не решила. Тогда боевые действия велись на территории, удаленной от центральных губерний России на 7000 км. База, питающая фронт, плохо подходила для перевозки войск и грузов — составы из 24 двухосных вагонов шли месяц-полтора, в то время как база снабжения японской армии находилась в трех сутках пути по морю.
Кроме того, наша магистраль в то время заканчивалась у Сретенска (в 385 км к востоку от Читы), поэтому дальше перевозки осуществлялись по Китайско-Восточной железной дороге, недавно построенной и имевшей множество недоделок. Из-за трудного профиля на некоторых участках поезда проводились частями — по пять-десять вагонов. Великий Сибирский путь, как тогда называли дорогу, долго дорабатывали и только осенью 1916 года его признали полностью готовым. Словом, Российской империи не хватило нескольких лет, чтобы иметь к началу войны современную обустроенную магистраль.
Без "узких мест"
Лидеры Советского Союза хорошо знали историю. В начале века, потерпев поражение от Японии, Россия пошла в 1905 году на заключение Портсмутского мира, по условиям которого потеряла Курилы и южную часть Сахалина, вынужденно вывела войска из Маньчжурии, отдала Ляодунский полуостров с его портами и Южно-Маньчжурскую железную дорогу. Следовательно, необходимо было восстановить историческую справедливость и никоим образом не повторять прошлые ошибки. Чтобы это сделать, требовалось тщательно и всесторонне подготовить будущую кампанию.
Конечно, имелась возможность в 1945 году часть грузов и людей перебросить на Дальний Восток транспортной авиацией, но речь могла идти лишь о передовых командах, а не о всей массе войск. Вот почему было так важно, чтобы Транссиб и другие дальневосточные трассы находились в хорошем состоянии. Устранение "узких мест", использование мощных паровозов и вагонов повышенной вместимости позволили к первой декаде августа перебросить все запланированные для операции войска и военные грузы в 135,7 тыс. вагонов.
О том, как восприняли подготовку к новой кампании и что ощущали наши воины, можно судить по воспоминаниям танкиста Героя Советского Союза капитана Дмитрия Лозы, который на заключительном этапе войны в Европе командовал батальоном в 46-й гвардейской танковой бригаде 6-й гвардейской танковой армии. 10 июня 1945 года он и его товарищи попрощались с Чехословакией, где встретили день Победы, началась загрузка в вагоны. "Куда направляемся? Никто не знал. Маршрут следования эшелона держался в строжайшей тайне, как и станция назначения. Блеснула Волга, катим, не останавливаясь, на восток. Эшелоны шли на дистанции не более километра друг от друга по обоим путям. После Урала стало ясно, что едем на Дальний Восток".
Примерно 20 суток ушло на все движение, включая Транссибирскую магистраль, причем приходилось не раз останавливаться и рубить лес на дрова, поскольку у паровоза кончалось топливо.
Колебания Токио
Несомненно, невозможно было скрыть переброску огромной массы войск и техники от глаз японской разведки. По мнению командования Японии, СССР мог вступить в боевые действия против их страны не ранее конца лета — начала осени 1945 года, причем "эти действия будут скоординированы с действиями американских войск". Как писал историк Такусиро Хаттори, одновременно с усилением Квантунской армии за счет резервистов, активизировались дипломаты Страны восходящего солнца — перед послом в Москве Наотакэ Сато поставили задачу добиться встречи с наркомом иностранных дел Вячеславом Молотовым.
Теперь японская сторона хотела использовать нашу страну как посредника при переговорах с США, была согласна на уступки Советскому Союзу "в обмен за возобновление дружеских отношений". Обсуждались в Токио даже вопросы масштабных закупок в СССР некоторых видов топлива для флота Японии. Однако надо сказать, что японские дипломаты были не очень конкретны, много говорили о желании "установить прочный мир в Юго-Восточной Азии", но на императорском совещании Высшего совета 22 июня прозвучало требование "проявлять особую осторожность, чтобы у советской стороны не сложилось впечатление, будто Япония стремится ее использовать в своих интересах".
В результате, когда посол Сато наконец получил телеграмму с указаниями из Токио, Сталин и Молотов не смогли его принять: 14 июля они убыли на конференцию в Потсдам, а заместитель наркома иностранных дел, курировавший проблемы Дальнего Востока, Соломон Лозовский ответил японскому дипломату, что вопросы изложены слишком обтекаемо, в них нет конкретных предложений. Было решено продолжить консультации. Несомненно, японцы думали о том, как закончить войну, но пока колебались.
"Решительно и победоносно"
Тем временем советская группировка на Дальнем Востоке быстро росла. С запада было переброшено 403,4 тыс. солдат и офицеров, а всего здесь насчитывалось 1 577,7 тыс. человек. Вновь прибывшие, размещенные на главных направлениях, значительно повысили боевые возможности наших войск. Можно добавить, что японская сторона на 50–60% недооценила противостоящие силы Красной армии, и они оказались развернуты для наступления на три-четыре недели раньше, чем рассчитывал будущий неприятель.
Главнокомандующим на Дальневосточном театре был назначен маршал Александр Василевский. Напутствуя его перед своим отъездом на Потсдамскую конференцию, Сталин произнес: "Теперь от вас зависит очень много, прежде всего непосредственная подготовка войск… Союзники, судя по всему, не рассчитывают разбить Японию в ближайшее время, будут втягивать нас в эту войну. Мы останемся верны нашим обязательствам, вступим в войну, но провести ее должны решительно, в самые короткие сроки, победоносно. Мир должен понять, что без Советского Союза закончить Вторую мировую войну невозможно. Быстрота обеспечит и силу нашего дальнейшего влияния на Дальнем Востоке, в Китае, Корее, возможно, во всем регионе…"
Василевский и его ближайшие помощники отлично справились с порученным делом, за предельно сжатый срок подготовив заключительную наступательную операцию войны. Уже 5 июля 1945 года Ставка ВГК направила Дальневосточным и Забайкальскому фронтам директивы с задачами по быстрому разгрому Квантунской армии. Как мы знаем, все эти задачи были выполнены.