25 лет назад российский президент подписал закон "О днях воинской славы и памятных датах России", согласно которому с тех пор в нашей стране 23 августа отмечается как День разгрома советскими войсками немецко-фашистских войск в Курской битве. По мнению большинства историков, это грандиозное сражение, развернувшееся на территории пяти тогдашних областей Советского Союза и продолжавшееся почти два месяца, стало одним из важнейших этапов на пути к победе в Великой Отечественной войне. Красная армия разгромила ударные группировки врага, выиграла ожесточенную борьбу за стратегическую инициативу. Гитлер и его генералы уже больше не помышляли о том, чтобы сокрушить СССР военными средствами.
Тотальная мобилизация в Германии
После беспрецедентных по своим масштабам потерь на советско-германском фронте, понесенных летом и осенью 1942 г. и особенно в битве под Сталинградом, многие немцы избавились от иллюзий: быстрой победы над Советским Союзом уже не будет. Вероятно, не будет и победы вообще. Угроза поражения и его последствия все больше проникали в сознание населения Третьего рейха. Потери на восточном фронте и общая неблагоприятная обстановка на других театрах военных действий заставили руководство Германии искать новые пути пополнения вермахта и развития военного производства для продолжения войны.
Чтобы устоять в затянувшейся войне и добиться решающих стратегических успехов в ближайшем будущем, 13 января 1943 г. Гитлер объявил тотальную мобилизацию. Она означала новое напряжение сил, чтобы в определенной мере восполнить потери и удовлетворить потребности вермахта. Была принята система чрезвычайных мероприятий по обеспечению полного переключения ресурсов Германии, союзных и оккупированных стран для продолжения войны. Руководство Третьего рейха постаралось приучить немцев к мысли, что война будет длительной и жестокой "битвой за существование", требующей новых жертв и усилий.
Мобилизации в ряды вермахта подлежали сотни тысяч человек, включая работников военных предприятий. Это позволило пополнить почти до штатного состава много потрепанных соединений, прежде всего танковых и моторизованных. На замену убывшим направлялись люди из невоенных отраслей хозяйства, а из оккупированных стран на работы в Рейх были насильственно пригнаны миллионы мужчин и женщин, оказавшихся на положении рабов. Вместе с военнопленными они составляли теперь более пятой части всей рабочей силы экономики Германии.
"Факел для всего мира"
Ведя боевые действия на разных фронтах, Гитлер и его генералы считали советско-германский фронт главным (здесь весной 1943 г. находилось 196 немецких дивизий из 294, которыми располагал вермахт, не считая сил союзников). Сюда прибывали пополнения, эшелоны с боевой техникой, в том числе новыми танками "Тигр" и "Пантера", на которые Гитлер возлагал большие надежды, да и основной танк T-IV удалось модернизировать. В группы армий "Центр" и "Юг" поступали в большом количестве 75-мм противотанковые пушки, 88-мм зенитные орудия, самоходные установки "Хуммель", истребители танков "Насхорн", другие удачные образцы вооружений.
Как фюрер собирался распорядиться появившимися резервами? В оперативном приказе ставки вермахта №5 от 13 марта 1943 г. ставилась задача: после окончания весенней распутицы упредить Красную армию, навязать ей свою волю на одном из участков фронта, нанести крупное поражение. А в приказе №6 от 15 апреля Гитлер подчеркнул, что речь идет не просто о наступательной операции: "Я решил, как только позволят условия погоды, провести наступление "Цитадель"... Ему придается решающее значение, оно должно завершиться быстрым и решающим успехом. На направлении главных ударов должны быть использованы лучшие соединения, наилучшие командиры, самое смертоносное оружие… Победа под Курском должна стать факелом для всего мира".
Сконцентрировать необходимые силы и средства оказалось сложнее, чем ранее предполагалось германскому командованию: выявились технические проблемы с новой бронетехникой, поэтому сроки начала операции несколько раз передвигались. Тем временем немецкая разведка зафиксировала существенное усиление советских войск на Курском выступе. Некоторые генералы заколебались, стоит ли начинать наступление, но только не Гитлер. Накануне операции он собрал руководителей вермахта и заявил о несомненном и полном успехе "Цитадели", подчеркнув, что "никогда еще за время войны с Россией германский вермахт не был подготовлен столь хорошо к боям и не имел в таком изобилии тяжелое вооружение, как под Курском".
Важно отметить, что оперативных планов на большую глубину у немцев не было — по мнению их командования, надлежало за счет искусных маневров окружить, а затем уничтожить как можно больше советских войск. Не сомневаясь в неоспоримом тактическом превосходстве своих наземных войск и люфтваффе, они, по мнению ряда генералов и офицеров штабов вермахта, смогут нанести уничтожающие удары, "а это и есть главное на этой стадии войны; русский противник должен быть повержен в своих жизненных силах, захват территории становится, напротив, второстепенной задачей".
Красная армия качественно изменилась
При этом численный перевес Красной армии не слишком беспокоил гитлеровских командующих, поскольку ранее они добивались побед и при неблагоприятном соотношении сил. Однако эти военачальники не учли, что положение на фронте к лету 1943 г. существенно изменилось. Красная армия была значительно лучше организована и оснащена, чем раньше, получила боевой опыт, солдаты и офицеры почувствовали вкус побед. Словом, советские войска были уже другими. Ясное представление о том, где противник нанесет свои главные удары, также было очень важным фактором нашего общего успеха — советская разведка своевременно и весьма точно представляла в Москву сведения о противнике, его силах, намерениях.
К весне 1943 г. советская военная промышленность работала на полную мощность, количественно мы превосходили Германию в 1,5–2 раза по выпуску основных образцов военной техники. Ее качество было современным, а тыловые учебные центры готовили тысячами новое пополнение. СССР имел перевес в людях и технике, но никакой недооценки врага перед битвой не было и в помине, в отличие от ситуации годом ранее.
Для дальнейшего развития событий важное значение имел доклад 8 апреля 1943 г. представителя Ставки маршала Георгия Жукова Верховному главнокомандующему Иосифу Сталину о возможных действиях противника и советских войск весной и летом 1943 г. Проанализировав ситуацию, Жуков сделал вывод, что немцы не смогут создать стратегических резервов для масштабного наступления, по аналогии с прошлым и позапрошлым годами, а нанесут два удара в направлении Курска с севера и юга с участием наиболее боеспособных танковых соединений (в которых будет до 2500 танков) и при массированной поддержке авиации.
"Чтобы противник разбился о нашу оборону", маршал Жуков предложил энергично создавать резервы, в том числе противотанковые и авиационные, тщательно готовить оборонительные полосы и рубежи на наиболее угрожаемых направлениях в невиданных ранее масштабах. Сталин и Генеральный штаб согласились, что необходимо выждать, намеренно перейти к обороне, чтобы встретить врага на хорошо укрепленных позициях, измотать его, а затем уже нанести свой удар. Ведь вермахт по-прежнему имел преимущество в боевом опыте, особенно офицерского состава, умел гораздо лучше организовать взаимодействие видов войск, что показали недавние бои в районе Харькова, когда 16 марта немцы в ходе контрудара вернули город, месяцем ранее освобожденный Красной армией.
Концентрические удары навстречу друг другу групп армий "Центр" и "Юг" по войскам Центрального и Воронежского фронтов, начавшиеся 5 июля 1943 г., оказались мощными и энергичными, однако глубокоэшелонированная советская оборона выстояла. Противник имел успехи, но тактического плана. Новым было решительное сосредоточение сотен стволов советской артиллерии, включая орудия большой мощности Резерва Верховного Главнокомандования, создание многочисленных противотанковых опорных пунктов, высокая плотность минных полей, особенно на танкоопасных направлениях, использование впервые мелких противотанковых кумулятивных бомб, способных поражать все типы неприятельских танков. Была достигнута невиданная ранее концентрация танков и САУ — все пять имевшихся тогда танковых армий были введены в сражение.
Накануне битвы советские войска превосходили противника в людях в два раза, орудиях на минометах в три раза, танках, штурмовых орудиях и боевых самолетах — немногим более чем в полтора раза. Однако на участках действия немецких ударных группировок соотношение сил было практически равным, кроме артиллерии и минометов (Красная армия сохранила приблизительно полуторный перевес), но почти треть всех наших бронеединиц — легкие танки Т-70 и установки СУ-76, которым было чрезвычайно трудно конкурировать с современными немецкими средними танками, не говоря уже о тяжелых "Тиграх".
Неожиданно мощные контрудары
Начавшись 5 июля, оборонительное сражение шло неделю (на южном фасе — несколько дольше): не смолкал грохот орудий, не прекращались взрывы бомб и перестрелки пехоты, вспыхивали рукопашные, но срезать выступ вдоль линии Белгород — Курск — Малоархангельск немцы так и не смогли. А 12 июля в сражение вступили войска Западного, Брянского (они нанесли удар во фланг северной немецкой наступательной группировки), чуть позже Степного фронтов — столь мощных ударов германское командование не ожидало. Чтобы спасти свои войска от разгрома, оно вынуждено было начать масштабные перегруппировки и отказаться от всех наступательных планов.
Кроме того, поняв, что противник сконцентрировал в двух ударных группировках к северу и югу от Курска в начале июля примерно 80% своих танков и авиации, советское командование стало растягивать силы врага по всему советско-германскому фронту путем проведения наступательных операций на разных направлениях. По указанию Ставки Верховного Главнокомандования начались Изюм-Барвенковская, Миусская, Мгинская-43, затем Белгородско-Харьковская и Смоленская операции, а также частные операции на Северо-Кавказском и Северо-Западном фронтах.
Где-то дела шли относительно удачно, где-то нет. Сейчас известно, например, что в июльской операции в Донбассе 2-й танковый корпус СС — главная ударная сила врага потерял больше танков, чем в ходе неудачного прорыва к Курску. В целом советская стратегия оказалась эффективной. Немецкий историк Роман Тёппель фактически подтвердил эту мысль; он пришел к выводу, что не конкретно операция "Цитадель", а "все сражения на Восточном фронте летом 1943 г. оказали опустошительное воздействие на боеспособность немецких войск; в июле и августе они понесли самые большие потери с начала войны".
Не менее важным было и другое: надежды немцев на то, что за счет тактического мастерства, применения новых танков с мощным вооружением и усиленным бронированием, временного господства в воздухе над районом сражения они нанесут трудновосполнимые потери Красной армии, не оправдались. Наоборот, это вермахт не смог закрыть все бреши. "Тотальная мобилизация" весной 1943 г. в Германии, позволившая пополнить до штатов танковые и многие пехотные дивизии, не дала длительного эффекта — эти части теперь, в ходе летних боев, оказались предельно ослаблены, обескровлены, а у нас еще сохранились определенные стратегические резервы. Командующим группами армий "Юг" и "Центр" приходилось просить разрешения на отход у фюрера для "спрямления фронта".
Внимательно следили за сражением наши союзники, сделавшие вывод: Советский Союз теперь способен в одиночку разбить вермахт и освободить Центральную и Западную Европу. На совещании в канадском Квебеке начальников американских и британских штабов 20 августа 1943 г. было принято решение о высадке союзников в Нормандии следующей весной. Об этом в Тегеране Рузвельт и Черчилль проинформировали Сталина.
Пролог окончательной победы
По советским данным, только в период оборонительных боев Воронежский фронт потерял 1628 танков и САУ, Центральный — 554, при этом было заявлено об уничтожении 3100 танков и штурмовых орудий противника. Критикуя советские донесения, немецкие историки приводят данные своих архивов: их безвозвратные потери не превосходили 350 единиц. Но тут уже у нас возникает закономерный вопрос: почему же тогда гитлеровскому командованию пришлось свернуть операцию "Цитадель", если было уничтожено лишь 13% бронетехники.
Реальные итоги, конечно, оказались иными. Например, в 3-й танковой дивизии из 116 танков, по показаниям пленных, к 23 июля остались на ходу всего 30. Аналогичная ситуация отмечалась и в других соединениях. Что касается потерь живой силы, то только в ходе оборонительных боев Красная армия, по донесениям фронтов, лишилась 175 тыс. человек, из них 74 тыс. безвозвратно (а всего за время битвы на Курской дуге, вероятно, выбыли из строя до 1 млн наших воинов). Немцы заявили о гибели 10 тыс. солдат и офицеров, ранении 46 тыс., 2 тыс. пропавших без вести с 5 по 23 июля — эти данные представляются сильно преуменьшенными.
Большое внимание в ходе битвы уделяли действиям авиации. По данным советских архивов, в июле — августе 1943 г. наши потери несколько превысили 3500 самолетов всех типов, а потери люфтваффе на всем советско-германском фронте за те же два летних месяца, но по немецким данным, были немного более 1500 самолетов. Однако враг лишился сотен опытных экипажей, заменить которые Германии было уже очень трудно, если вообще возможно. Только части одномоторных истребителей люфтваффе безвозвратно лишились 12 так называемых экспертов, имевших на счету по 60–100 и больше побед.
Будет неправильным оценивать результаты сражения только на основании соотношения понесенных потерь. Главное — насколько удалось осуществить основной замысел. Поскольку план операции "Цитадель" потерпел крах, то, несмотря на все усилия и отдельные тактические достижения немцев, они сами не были удовлетворены масштабами воздушной поддержки и результатами сражения в воздухе, отлично понимая: ситуация медленно, но верно менялась не в их пользу. Немецкий историк Карл-Хайнц Фризер объяснял одну из главных причин неудачи люфтваффе: "Сильная нехватка самолетов, которую усугубляли перебои с доставкой на аэродромы горючего, привели к следующему: операция "Цитадель" стала первой крупной операцией на Восточном фронте, где немецкие ВВС не оказали решающего влияния на ее исход".
Подытоживая, можно сказать, что нашему командованию удалось создать эффективную разведку, узнать планы врага, выстроить верную стратегию, а стойкость и героизм личного состава оказались не напрасными. Да, советские потери в летних боях оказались огромными. Да, враг еще где-то умел лучше воевать. Да, многие командиры совершали ошибки в бою и при подготовке к нему. Еще много недостатков надлежало устранить в ходе следующих операций. Но путь к победе был тогда проложен, сражение под Курском действительно стало факелом, но для нашей армии.
А когда враг начал откатываться на запад, он столкнулся с теми же проблемами, что и Красная армия в 1941–1942 гг., — вынужденная потеря неисправной техники, брошенные склады с вооружением, запасными частями, горючим, падение морального духа солдат и офицеров вермахта. Не случайно, даже такая мощная водная преграда, как Днепр, уже не смогла сдержать наше наступление — это стало прямым следствием летних боев 1943 г.