Дмитрий Махонин: в Перми все реально

Андрей Ванденко, Руководитель спецпроекта "Первые лица"

08:02

О второй пятилетке, галерее, медведе из зоопарка, ботаническом саде и мотивации

— Не виделись два года, Дмитрий Николаевич. Как говорится, найдите 10 отличий. Смотрю, седых волос у вас определенно прибавилось.

— Не постригся, только и всего.

— Тем не менее очевидно, что не только шапка Мономаха тяжела, но и губернаторская. Главная причина вашей головной боли?

— Да нет никакой особой боли. И не было. Работать надо, вот и все.

— Ладно, тогда расскажите, с чего начали вторую пятилетку.

— Градации, деления не было и нет. Это же не Советский Союз с пятилетками. Никогда не испытывал ощущения, будто должен сделать сразу и все. Это невозможно. То, что сейчас происходит, закладывалось несколько лет назад. Чтобы построить жилой микрорайон или художественную галерею, требуется не один год. Проекты, с которых начинал, — осознанно, продуманно — сейчас финализируются, но понимаю, что новых проектов будет больше, их пока еще никто не видит, кроме людей, которые непосредственно над ними работают.

Получаю удовольствие от сделанного и в то же время прекрасно отдаю себе отчет, что проблем еще очень много, и, решив какую-то одну, тут же заостряешь внимание людей на другой. Довольных всегда и всем не бывает. Есть люди, которые всегда чем-то не удовлетворены. Я, например. Но это уже профессиональная деформация.

— Недовольство другими или собой?

— Собой. И самыми близкими. Особенно теми, кто со мной работает не один год. С них больше всего и требую. 

— А к себе какие вопросы? 

— Ну, знаете, где-то мог быстрее принять решение, решить по-другому, в чем-то совершил ошибку. Не скажу, что фатальную. Нет, скорее по мелочи. 

— Хорошо. Какой урок из первого срока вынесли лично для себя?

— Знаете, тяжело мне пока какие-то финальные точки ставить.

— Но пять лет — достаточный отрезок…

— Для кого? Когда случайно начинаю прокручивать в фотогалерее телефона какую-нибудь историю, вижу своих детей пять лет назад — тогда замечаю, как они выросли. И есть осознание, что время — да, прошло. А в остальном — будто один день. Думаю, не только у меня такое ощущение от жизни: если постоянно находишься в работе, в движении, время летит абсолютно незаметно. При этом важно не потерять хорошей злобы на результат. Нельзя самонадеянно думать: если построил 50 школ, не надо строить еще столько же и вопросы с образованием решены. Абсолютно нет!

— 50 — это образ или реальная цифра?

— Реальная. С 2020 года в Пермском крае введено в строй около 120 крупных социальных объектов. Но пока строишь новую школу, рядом стоит старая и ждет ремонта. И таких очень много.

Улучшая одно, оголяешь другие проблемы. Вот о чем говорю.

— Тем не менее выборы для чего-то же нужны. Некая черта, подведение итогов…

— Выборы нужны, чтобы проверить, понять, правильным ли курсом идешь.

— И чтобы избиратели это подтвердили.

— Конечно, люди, отдавая голоса, дают понять, хорошо ли работаешь, нужен ли ты вообще на этой должности.

— Люди ответили, а вы себе?

— Смотрю философски. Вот приду на другое место службы — тогда, наверное, смогу ответить на эти ваши вопросы. Главное — не совершать ошибок, хорошо знать историю.

Без параллелей. Не сравниваю себя ни с кем ни в коем случае!

— Но какие-то вехи вы обозначили? Что можете поставить себе в заслугу или, наоборот, относите к неудачам, пусть и локальным.

— Надо отдавать отчет, где работаешь и что можешь сделать, а что не по силам из-за отсутствия полномочий или времени.

— Например?

— Численность населения Пермского края не увеличивается. Проблема? Наверное. По последним оценкам, здесь живет 2 миллиона 480 тысяч человек, а в начале 90-х было 3 миллиона 100 тысяч. Строишь, ремонтируешь, оснащаешь школы, детсады, давая людям понимание, что их детям есть куда ходить, где учиться. В 2013–2015 годах был страшенный дефицит мест в дошкольных учреждениях. Тогда говорили: это сдерживающий фактор для рождения. У людей, по данным статистики, зарплаты стали больше. Доход вырос, но рождаемость не становится выше. В этом я виноват или нет? Если спросить молодого человека, почему он не заводит семью, детей, скажет, что строит карьеру. Это его выбор. Могу я повлиять на это?

— Вы действительно создаете новые пространства, закончили художественную галерею, спортивный дворец строите…

— Наверное, на рождаемость это повлияет меньше, чем детсад.

— Я про то, о чем и вы говорили: ребенку и родителям есть куда пойти.

— Конечно же, да. Важно, чтобы мы имели институции не хуже, чем в других городах, а порой и на уровне столицы. Людям необходимо ощущать: Пермь — не провинция, а место, где есть развитие и будущее. Мне кажется, это имеет ключевое значение.

— Пермь в свое время была объявлена культурной столицей Европы.

— Это все условные названия. От того, что город получил статус, он ведь автоматически не стал другим, верно? В этом больше маркетинга.

К примеру, галерея. Она не может быть сама по себе, отдельно от того культурного слоя, который здесь есть. Если бы мы не обладали художественной коллекцией, которую когда-то собирали Николай Серебренников, Игорь Грабарь, губернаторы прошлых лет, не было бы этого здания, не имело смысла его строить. Что показывать-то? А когда есть прекрасная коллекция, замечательный коллектив, реставрационная школа, художники, скульпторы, в конце концов, филиал академии Ильи Глазунова, это здание станет этапом развития всей культурной институции. И поэтому его было необходимо построить именно в Перми.

— Кровью далось?

— Да почему кровью? Еще в прошлом интервью говорил вам: всегда самое плохое — продолжать то, что начинал не ты. Лучше семь раз отмерить, когда выбираешь точку строительства для такого большого здания, все предусмотреть. Но потом тебя уже поджимают сроки, и общественное мнение давит. Проектная документация вроде бы есть, конкурс объявлен, выходишь на стройку –– и оказывается, что под землей пролегает старинная деревянная дорога и еще куча всего, что требует изучения. А это — сдвиг по сдаче объекта на год. И потом сталкиваешься с тем, что уже введены санкции против России. А в проектно-сметной документации заложено оборудование, стекло, которые надо везти из-за границы. И много-много еще нюансов, через которые проходишь в процессе большой стройки.

Если бы я сам начинал с предпроектного изучения земельного участка, этих ошибок можно было избежать.

— Это счастье вам по наследству досталось?

— Мне достался хороший проект. Благодаря судьбе.

— Два года назад мы с вами говорили о комплексе аутсайдера, который был присущ краю. Удалось от него избавиться?

— Не полностью, процесс трудоемкий. Мне кажется, комплекс аутсайдера искоренится, когда произойдет смена поколений. Все равно что бороться с тем, что люди бросают мусор на улице, а не в ведро или урну. Либо громят остановку общественного транспорта, занимаясь вандализмом. Но процесс идет, и, думаю, мы на правильном пути. Объекты, подобные художественной галерее, позиционируют нас как регион, который развивается, строится, и это неплохо влияет на людей с точки зрения гордости за то, что они пермяки и сопричастны к этим позитивным изменениям.

— Ехал на интервью, видел слоган, который активно использовался во время подготовки к 300-летнему юбилею города. "В Перми все реально". Звучит красиво.

— Знаете, мысль всегда материальна. Надо верить, что все сделаем, построим, изменим к лучшему. Докажем, что все реально.

— Могу точно сказать: у вас, Дмитрий Николаевич, не только седины прибавилось, но и умения уходить от ответов на вопросы.

— Надеюсь, я не становлюсь политиком. Не хотел бы этого… Спрашивайте, загоняйте меня в угол.

— Факапы были?

— Наверное, да. Сейчас не вспомню конкретных жизненных ситуаций. Это не означает, что их не было. Наверняка случались. С кем-то неучтиво поговорил, кому-то резко ответил…

— Медведя в зоопарке обидели.

— Слушайте, я и Карфаген разрушил.

— Тоже вы?

— И третий мост через Каму не построил, и галерею не сдал, и оперный театр… В XXI веке.

— Для тех, кто не в теме, давайте все-таки объясним: речь про открытие зоопарка, которое случилось в августе этого года и срезонировало даже на федеральном уровне из-за того, что люди пришли, а клетки пустые, льву, как обычно, недокладывают мясо.

— Лев, наверно, еще не переехал тогда, поэтому недокладывают.

— А медведя шарахнуло током.

— У нас же модная тема — зоозащита. Зверя обидели! На самом деле ничего смешного здесь нет, но хочу сразу сказать: и до, и после инцидента технические коммуникации в зоопарке функционировали нормально, в соответствии с требованиями. Это абсолютно так. Но ЧП случилось. Кого винить в этом?

— Губернатора, конечно.

— Разумеется, кого же еще? Да, это опыт. Для всех.

Главное, что все закончилось благополучно, и мы — я про нас, пермяков — можем гордиться новым зоопарком.

Вот вы говорите: факапы. Вся эта стройка — один большой факап, который начался в 2017 году. Вы же помните, когда я стал губернатором, избравшись в 2020-м? Хотелось бросить объект, но в Перми же все реально. В итоге сделали и будем гордиться. Чем именно? Не появлением пространства как такового, а тем, что в Перми созданы условия, в которых размножаются даже белые медведи и снежные барсы — краснокнижные животные. Назовите мне зоопарки мира, где такое происходит. В пермском работает очень профессиональный коллектив.

— И все остались на своих местах?

— Конечно. Специально обращаюсь к посетителям и зоозащитникам: будьте спокойны, с животными в зоопарке Перми все отлично.

— А с ботаническим садом как дела обстоят? Сотрудники написали в прошлом декабре обращение на ваше имя, что сами замерзают, а редкие растения умирают.

— Вот опять про Карфаген. Перед тем как появилось это письмо, в ботаническом саду провели ремонт по каким-то техническим заданиям, которые точно не согласовывались с министерством строительства Пермского края. В итоге поменяли конфигурацию сада: пространство, которое надо отапливать, стало больше.

Не говорю сейчас, что кто-то виновен — ректорат, сотрудники сада, проектанты. Я о том, что эту внутреннюю проблему можно было решать, не создавая из нее информационного повода.

Если надо, мы поможем, хотя юридически и университет, и сад никоим образом не относятся к компетенции правительства Пермского края. Но они находятся на нашей земле, и мы не остались в стороне. Приехали специалисты, вызвали подрядчика, квалифицированно пообщались. Оказалось, поменялись параметры теплоносителя. Техническая проблема. Тем, кто писал обращение, хочу сказать: если не разбираетесь в вопросе, не поднимайте его публично.

Из тех локаций, которые мы вместе посещали два года назад, думаю, меньше всего удовольствия вам доставил именно классический университет. Поэтому, не дожидаясь, что на федеральном уровне кто-то возьмется решать вопрос, мы предусмотрели в региональном бюджете финансирование ремонтных работ не только этого университета, но и других вузов региона. 22 объекта вошли в программу. Кроме того, общежития, учебные и лабораторные корпуса. Сказали: "Выделим 50%. Остальное — федералы". Хотя мы и не должны были. Но это же университет, там учатся наши дети…

— Ваши пока еще нет.

— Я же несу ответственность за людей, которые здесь живут. Поэтому так и высказываюсь.

— Вернемся к предыдущей теме. Выборы позади, началась новая жизнь. Психологически невозможно избавиться от того, что вы пошли на второй круг. В связи с этим: ваша мотивация осталась прежней или прыти поубавилось?

— Как себя настроишь.

— Вот я и спрашиваю: как?

— Когда приходишь на новое место работы, хочется горы свернуть, состояться как человек, которому доверили. Конечно же, в первые месяцы на посту губернатора в 2020 году рвался взяться сразу за все, переделать, улучшить. Но через какое-то время понял: иногда можно было действовать немножко по-другому, если хотите, спокойнее, но добиться более весомого результата. Или затратить чуть больше времени, но меньше сил, тем самым получив возможность сосредоточиться еще на какой-то проблеме. Это опыт: дважды два — четыре. Если бы молодость знала, если бы старость могла…

Конечно же, нужны взвешенные решения. Мне кажется, нахожусь сейчас в такой парадигме. Не говорю, что стал мудрым государственным мужем, — ни в коем случае. Мужу-то всего 43 года. Еще мудреть и мудреть, но вот о чем хочу сказать: ежедневно иду на работу с мыслями, что с точки зрения структурных изменений многое уже изменено — отношение предпринимательского сообщества, доверие целых отраслей экономики. Стало полегче: пятилетняя история, накопленный опыт работают на дальнейший успех.

— Рутина не заедает?

— Понимаю, что можно все организовать куда более эффективно. Я вот, например, редко работаю с документами в кабинете. Обычно беру их с собой в самолет: все равно раз в неделю куда-то летаю. Поэтому все бумаги расписываю, не находясь за столом.

— А в кабинете что делаете?

— Это место для совещаний, обсуждения проектов, принятия решений.

Не люблю находиться там. Даже если один, предпочитаю уйти во вторую комнату. Не потому, что сижу и отдыхаю, мыслительный процесс идет по-другому.

Это не мой кабинет, а рабочая резиденция губернатора.

— Вы в ней — временно…

— Да, такое ритуальное место, к которому точно привыкать не хочу.

— Режим ваш поменялся? Наверное, можно попозже прийти, пораньше уйти, позволить себе лишний выходной?

— Разве это зависит от количества проработанных лет? Посмотрите на ритм нашего президента. Он не изменился. За Владимиром Владимировичем не поспеть. Он умудряется решать глобальные задачи по всему миру, занимается внутрироссийскими вопросами, ездит по регионам.

Повторяю, важно себя настроить. Если скажу, что побывал в каждом населенном пункте Пермского края, это не будет правдой. Хотя должен, по идее, все посетить.

— А в районы все съездили?

— Так не по разу! Фактически знаю с закрытыми глазами каждый райцентр и крупные населенные пункты. При этом проблем-то действительно много. Уже говорил вам: решая какую-то одну, оголяешь другую. Мне кажется правильным, если руководитель территории — будь то глава района или губернатор — не сидит в кабинете, а приезжает к людям. Значит, видит, понимает, хочет разобраться, ищет решения и, дай бог, находит.

— Настроения людей меняются?

— Здесь не все зависит от меня.

— Это понятно.

— Многое решает личность главы той или иной территории. А тут есть и моя ответственность. Вы спрашивали об ошибках. Вот вспомнил, пожалуй: да, иногда ошибался в кадровых назначениях, за что до сих пор стыдно.

— Не хотите конкретизировать, персонально назвать?

— Послушайте, ну зачем сейчас? Ушел и ушел. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон.

— Зла не держите?

— Я-то что? Люди не держали бы — это главное.

Продолжая отвечать на вопрос о настроениях, скажу, что многое зависит и от работы федерального правительства, и от международной ситуации. Думаю, понимаете, о чем я. Да, есть тревожность: люди много читают, думают, анализируют информацию, оценивают происходящее. Надо делать все, чтобы настрой был позитивным, но, если посмотреть замеры, после лета традиционно идет спад. Самая непростая ситуация — февраль, март.

Рейтинг мой тоже снижается в этот период. Не только мой, но и у других коллег.

— Вас это сильно беспокоит?

— Нет, как бы громко ни звучало, не работаю на рейтинг. Верю в то, что делаю.

— Но, принимая непопулярные решения, на кого ориентируетесь?

— Рассчитываю, что в итоге они, эти решения, принесут пользу. Поэтому не боюсь их.

О тарифах, вбросах, самокатах, вейпах, вызовах, коллегах, Деде Морозе и пожеланиях

— Самый сложный ваш шаг какой?

— Да много их было. Каждые полгода что-то случается. Регулярно.

— Например?

— Вот тарифы выросли…

— В ЖКХ?

— Вы не слышали? Якобы в Пермском крае самые высокие тарифы. Хочется сказать: секундочку!

Тарифы измеряем в рублях или в процентах? А базу, от которой происходит индексация, кто-то смотрит, сравнивает с другими регионами? Нет, как правило, даже не знают. Всегда самое сложное — объяснить непопулярное решение. Принять его просто, объяснять трудно. Если бы индексации не произошло, у нас износ системы ЖКХ был бы катастрофический. В чем вся соль этого решения? Мне потом еще надо будет доказать, что деньги перешли в качество — перекладку километров сетей, модернизацию оборудования. Это вызов для меня, но я его принял.

Отдельно замечу: принял, когда был избирательный процесс, — я шел на выборы губернатора. Мог бы отложить решение до следующего года? Да легко! Так и сказал краевым депутатам, объяснил, по крайней мере, постарался. Кто-то понял, другие — нет, но я попробовал растолковать, какова ситуация, почему она требует принятия безотлагательных решений.

Сказал: "Да, могу не форсировать, оставить на 2026 год, аккурат под ваши, народные избранники, выборы". Спросил: "Чувствуете этот момент?" Закивали — значит, уловили.

Забавная история была, когда приехал в один из райцентров. Территория считалась депрессивной. Построили там стадион, еще ряд объектов — я решил сам на них посмотреть. И вот на стадионе две женщины, готовые ко всему, видимо, накачанные информацией, окликнули меня словами: "Господа начальники, хотим задавать вам вопросы". Отвечаю: "Пожалуйста, имеете право". Дальше меня спрашивают: "Почему у нас мусор золотой? Самый высокий тариф!" Я встречно интересуюсь: "А сколько вы, дорогие дамы, в прошлом году заплатили за мусор?" Не могут ответить. Уточняю: "Значит, не знаете, сколько платите?" Так и не получил ответ.

— Какой вывод сделали? Заряженные тетки, подсадные утки?

— Речь о другом: товарищи политики, когда вы что-то загружаете в голову людям, будьте любезны, объясните им суть. Если изначально работать на негатив, умышленно так себя вести, ничего хорошего не получится.

А вброс, конечно, был. Конкретным людям что-то вложили в уши.

— Но мусор в крае действительно золотой?

— Не дороже, чем в других субъектах Российской Федерации. Не дороже. При этом обновленные мусоровозы и контейнерные площадки. Продолжим этим заниматься. Средства не растворились: деньги должны идти на улучшение обращения с твердыми коммунальными отходами. Это, повторяю, мой вызов.

— А самокаты вы за что не любите?

— А вы за что?

— Я не запрещал их, у меня такой власти нет.

— Но вы ведь тоже не любите?

— Не люблю.

— Вот потому и запретил, что самокаты, похоже, не любят все. Кроме тех, кто на них ездит.

На самом деле тоже серьезный вопрос.

— У вас что-то личное?

— Нет, абсолютно нет. За исключением того, что мог бы повременить, если бы не ходил по улицам Перми, а ездил на служебной или личной машине. Мне самокаты не мешали бы.

— Часто ходите?

— Стараюсь. Может, не каждый день, поскольку иногда работаю не в Перми. Но ежедневно должен пройти 10 тысяч шагов. А как, скажите, гулять по улице, если выходишь из дома и сосредоточен на том, чтобы тебя не сбили? Как по сторонам смотреть, о чем-то постороннем думать, если постоянно находишься в напряжении? Я сейчас не про себя говорю, про среднестатистического человека. Мы разве для стресса работаем? А самокаты нужны, чтобы помогать нам или напрягать?

— Делали замеры?

— Когда в моем окружении 10 из 10 благодарят за то, что запретил их (люди до сих пор говорят спасибо), наверное, это правильное решение. Да, есть те, кто рассуждает, мол, надо активнее работать с молодежью, воспитывать ее. Вот садитесь на мое место и воспитывайте. А как?

Давайте откровенно: мое решение по вейпам тоже вызвало дискуссию. Члены "Опоры России" письмо написали. Я прочел — стало не по себе. Они говорят, мол, представляете, столько-то тысяч предпринимателей пострадают, если вейпы запретить. У меня лишь два вопроса: давно ли вейпы появились? И сколько предпринимателей занимались тогда этой темой? Ни один. Вывод? Это ведь ниша, в которую лет 10 назад пришел бизнес. Раз их теперь тысячи, значит, ниша, мягко скажем, прибыльная. Так ведь?

— Конечно.

— Мы запрещаем одну разновидность торговли и должны предложить другую? Ну так дадим! Какую? Не связанную с товарами, которые вызывают привыкание и влияют на здоровье. Мы же постоянно говорим о демографических проблемах, продолжительности жизни. И второй вопрос — в плоскости решения Госдумы и президента страны. "Опора России" предлагает увеличить штрафы. Зачем полумеры-то? Давайте введем уголовную ответственность для торговца, продавшего вейп несовершеннолетнему. Посадим его года на два. Уголовная ответственность — и точка.

Не понимаю разговоров о защите бизнеса, который фактически носит нишевую форму. Это же розничная торговля. Мы уже пробовали полумерами работать в Перми: запретили продавать вейпы в ларьках. Их ставили напротив школы — и пошло-поехало. Что стали делать наши бедные частные предприниматели? После получения штрафа регистрировали новое ИП и опять продавали, продавали, продавали… И так — бесконечно.

Через полгода вейпы снова появились в ларьках, несмотря на запрет. Доходность от этого бизнеса колоссальная, здесь половинчатые шаги не помогут. Это надо точно понимать, отдавать отчет тем, кто предлагает воспитывать молодое поколение. Невозможно бороться там, где есть соблазн.

Если перед нашим обществом стоит задача увеличить число сограждан, употребляющих вейпы, тогда, пожалуйста, можно оставлять.

— Но не пилите ли вы сук, на котором сидите? Говорите, что численность Пермского края не растет, и принимаете такие меры — самокаты, вейпы. Молодой человек и скажет: "Да ну нафиг, поеду-ка в другое место, где и это можно, и то, чем тут жить".

— Не думаю, что кто-то поменяет Пермь на другой город лишь потому, что там разрешают курить вейп.

— И диалог с молодежью из-за этого у вас не стал сложнее?

— Нет, конечно. Послушайте, запретный плод всегда сладок. Искусственными ограничениями не решим проблему окончательно: реально смотрю на вещи, но победить ее в значительной мере сможем. А потом уже поговорим о воспитании.

Мы ведь не ввели тотальный запрет на самокаты. Я действую в рамках законодательства, устава Пермского края.

— Общался с вашими коллегами, уже имевшими значительный опыт руководства регионом. В какой-то момент они все задумывались о том, чтобы остаться в памяти потомков, сделав что-то яркое, заметное.

— Вы спрашиваете про след в истории. Вот был в Пермском крае губернатор, затеявший культурную революцию. Может, не все построил, что обещал, но было какое-то движение. И он запомнился именно этим. Хотя, когда поднял культурную тему, я жил в Пермском крае, был значительно моложе и, помню, улыбался, мол, что за ерунда? Но глава региона начал эту движуху, как говорят молодые люди. Соответствовала ли Пермь статусу культурной столицы Европы? Думаю, вряд ли. Это была провокация, политический ход. Он так хотел побороть тот самый комплекс аутсайдера. Или ставил другую цель: рассчитывал привлечь внимание людей, которые принимают решения где-то наверху…

Еще раз: каждый губернатор проживает свою роль в определенных условиях. У разного времени и вызовы разные, понимаете?

— Хочу понять про уровень ваших амбиций. Куда они простираются, на что вы ориентируетесь?

— Сейчас постараюсь быть максимально искренним в ответе.

— Очень на это надеюсь. Готов выслушать, если вы расскажете.

— Не только же вы один будете слушать меня…

Нормальное желание человека, год за годом работающего в режиме 24/7, — услышать в итоге благодарные слова, увидеть глаза людей, для которых стараешься. Вопрос: получится или не получится, но ты надеешься. Это мотивация. Без нее не смог бы работать, как стремлюсь. Делал бы все спокойнее, докатился до второго или, не знаю, какого еще срока. Но это было бы нечестно по отношению к себе и людям. Надо использовать шанс, который дает судьба. Абсолютно на 100! При вступлении в должность в 2020 году я сказал фразу, а потом мой друг, работающий со мной в команде, подарил герб края, где эти слова оформлены как девиз.

Дословно не воспроизведу, передам суть: у нас есть шанс сделать так, чтобы нами гордились потомки.

Ответил на ваш вопрос?

— Вполне. Достойно.

— Этот герб с цитатой висит у меня в кабинете.

— Как напоминание?

— Да, именно так.

— А бывает, что руки опускаются?

— Порой случается. Но ненадолго. На доли секунды.

— От чего?

— Если какая-то трагедия произошла. Край большой, промышленный. Всякое случается… Когда пропускаешь через себя, иногда тяжело приходится. Надо же людям сказать что-то, родственникам пострадавших. Всегда трудно вести такие разговоры. Был бы близким, знал погибшего — одна история, а тут приходишь дядей со стороны и что-то говоришь.

— От вас, наверное, ждут не слов, а помощи, действий.

— Это понятно. Хотя не всегда так. Точно не всегда! Вот свежий пример: возложение цветов к памятнику воинам-интернационалистам. Стоит группа матерей, потерявших сыновей на кавказских войнах. С портретами своих детей. И я с ужасом ловлю себя на мысли, что за последние четыре года фактически перестал с ними общаться, хотя это тоже, наверное, объяснимо.

Подошел после церемонии, и женщины с небольшой обидой, совершенно обоснованной, сказали, мол, хорошо, что обратили на нас внимание. Мы открывали памятник в 2020-м — ясно помню тот день. И после почти не встречались. Спросил: "Чем помочь?" Ответ был такой: "Поговорите с нами, пообщайтесь, чай попейте".

— Запланировали?

— Да, обязательно побеседуем обо всем. Думаю, сразу после Нового года договоримся о дате.

— С точки зрения значимости — разве в приоритете не то, что отметят где-то там, в высоких кабинетах? Нормальная логика чиновника.

— Нет, снова не так. Думающий, будто должен обязательно делать то, что оценят наверху, ошибается. Надо заниматься той работой, которая нужна на месте — региону, людям. Малые дела важны. Это абсолютно точно. Если будешь искрить яркими выпадами в СМИ и соцсетях, тебя тоже заметят, но реакцию получишь другую. Самоцель какая? Кто бы что ни говорил, у президента есть возможность оценить губернаторов и их работу. Вопрос ведь в другом: должно совпадать ощущение руководства страны и людей. Если оно позитивное, положительное, это укрепляет.

Тогда можешь и отменять самокаты с вейпами.

— А внешний взгляд насколько для вас важен? Глаз замыливается от текущей повестки, круговерти проблем. Знаю, к вам часто приезжают руководители, разные начальники из Москвы. Что от них слышите? Видят ли столичные гости перемены?

— Рад степени взаимодействия с подавляющим большинством министров и других коллег федерального уровня. Всегда благодарю за то, что они делают для Пермского края.

Но мне не меньше импонирует, когда люди говорят, мол, приезжали родственники из другого региона и отмечали, как изменилась Пермь. Есть и те, кто уехал отсюда много лет назад, а сейчас хочет вернуться.

Понимаю, речь идет о центре города. Если зайти куда-нибудь в спальный район, увидим ли изменения? Да, наверное. Но в меньшей степени. А в каком-нибудь райцентре еще меньше перемен к лучшему. Надо работать и работать. Ведь сравнение края с паровозом на запасном пути — мотивационная аллегория для себя и для людей, работающих в правительстве, моих соратников. Мы не должны сидеть и говорить: "Ах, какую замечательную галерею сегодня сдали! Теперь можно два месяца ничего не делать".

Нет, так не получится. Лично я уже забыл про галерею, дальше поехал. У меня кампус строится, онкоцентр, куча-куча объектов, за которыми наблюдаю, каждое утро приходя на рабочее место. О них и думаю.

А то, что завершено и уже открывается… Когда начинают благодарить за школу или садик, мол, приходите к нам, всегда в шутку отвечаю: "Надеюсь, больше никогда к вам не приду". Туда, где хорошо, губернатору ходить не следует: мне там делать нечего.

Мало ли что уже получилось — важнее, получится ли дальше. Об этом говорил недавно при вступлении в должность. И первый свой текст в 2020-м сам написал на бумажке. Храню, кстати, до сих пор. Эти слова должны исходить от меня: именно то, что чувствую. Тогда чувствовал — и сейчас.

Да, в последние годы развитие Пермского края пошло активнее. Но еще раз подчеркну: за многое я благодарен предшественникам. Они начали непопулярные реформы, которые тогда были нужны. Поэтому, когда спрашиваете про боязнь принятия тех или иных решений, говорю: "Вот человек начал реформу общественного транспорта, и сегодня мы достигли в этом одного из лучших уровней в стране. Не без проблем шло, но ведь получилось. Особенно если сравнить с тем, что было. И многое другое заложили тогда. Масса движений совершалась в регионе. И сейчас они продолжаются, несмотря ни на что. Хотя сегодня вызовов не меньше с точки зрения экономических процессов. Но главное — найти пути решения".

— Объективно говоря, вам досталось — мама не горюй! Если оглянуться, что началось с 2020-го…

— Всем хватило. Я ничем особенно не отличаюсь от других. На самом деле кризис, как бы странно ни звучало, мотивирует на его быстрейшее преодоление. Получаешь опыт и с ним более эффективно идешь дальше. Чем хуже, тем лучше.

— Если вдруг наступит период спокойствия?

— Не дай бог! Тогда работать не захочу.

— Сочувствую жителям Пермского края.

— Мало кто понимает, но мои "друзья-партнеры", как говорит президент, меня же и мотивируют. Держат в тонусе. Нужно, чтобы кто-то раздражал.

— Скучно без вызовов? Представляю, как вам трудно в праздники…

— Моей семье тяжело. Мы же не сидим на месте: спустя полдня уже начинается маета. С отдыхом у меня тоже сложно.

— На Новый год опять поедете к маме в Рябинино?

— Конечно. Хотя недавно была очередная попытка рейдерского захвата. Чтобы вместо Рябинино отправиться в другое место.

Но атака была успешно мною отбита. Правда, с каждым годом намеки становятся все более очевидными.

— Со стороны кого? Жены?

— Да, Юлии Тимерхановны.

— Какие предлагаются альтернативы?

— Да разные…

В принципе, тоже понимаю Юлю: ежегодно, уже сколько лет подряд, ездим в Рябинино. Получается бесконечный праздник сурка. Все же примерно повторяется. Но ничего не могу с собой поделать. Новый год в доме, где вырос, очень ценен для меня. Лично для меня.

В этом году в качестве компромисса планируем в первых числах января углубиться на север края, в Уральские горы. На снегоходах. Есть такое желание. Лыжи тоже попробуем. Называется место плато Кваркуш, там находится один из крупнейших и красивейших Жигаланских водопадов. Изумительно!

Это Красновишерский район, настоящая тундра. Доехать можно, но часов пять надо добираться по лесной дороге.

— С детьми поедете?

— Думаю, младших не возьмем: там в январе запросто может быть –30. Это же фактически Полярный Урал! А если ветер и метель — не увидишь кончиков своих же пальцев. Снежный покров наметает метра четыре, это не совсем прогулочная история для детворы.

— На Новый год когда-нибудь были Дедом Морозом?

— Ни разу. Очень рассчитываю, что и не придется.

— А ваши дети верят в доброго волшебника с бородой?

— В чудо. Каждый день — уже чудо. А верить надо прежде всего в собственные силы.

— Но если предположить, что пишете Деду Морозу. О чем попросите?

— Как отец хотел бы для детей счастья, благополучия. Как сын пожелал бы маме здоровья и долголетия.

— Сколько Валентине Александровне?

— 75 лет исполнится в следующем году.

— Отмечать планируете?

— Она не любит такие праздники. Для нее это целая проблема. Все должно быть просто, по-семейному…

— Итак, сын, отец, а дальше?

— Как губернатор? Конечно, попросил бы нам спокойного, позитивного развития. Без потрясений. Созидание — вот то, что нужно. Когда идешь даже к правильной, осмысленной цели, не всегда по пути делаешь всем комфортно. Иногда людям или даже каким-то отраслям, ну, не то что проблемы создаешь, но можешь вывести из состояния покоя. Это неприятно, всегда воспринимается в штыки. Люди порой не понимают: мера вынужденная, в результате они лишь выиграют. И такие примеры у нас были, могу рассказать.

— Давайте напоследок.

— Ответ на ваш вопрос о доверии.

Мы давно говорили строительной отрасли, что жилье само по себе нам не очень интересно, нужно комфортное жилье с социальными объектами и общественным пространством, чтобы можно было водить детей в школу, заниматься спортом, самим находить какой-то досуг. Диалог шел непросто, строители возражали, мол, нет, экономика не выдержит, это невыгодно. Пришлось доказывать: на первом этапе достанете свои деньги и вложите в социальную инфраструктуру, но в итоге получите увеличение продаж жилья комфорт-класса, а главное — удовольствие от работы, сможете строить еще эффективнее. Так и получилось. Нам поверили.

— Интересно, а говорить "нет" вы долго учились?

— До сих пор учусь. Как сразу отказать сыну, если он о чем-то просит? Надо обосновать, аргументировать…