29 – 31 июля. Начало экспедиции

29 июля передвижной полевой отряд «Наземные экосистемы» прибыл к ТЭЦ-3 в Норильск и приступил к исследованиям.

Начало этой масштабной и необходимой работы выглядит совсем не пафосно: люди в походной одежде с сумками, рюкзаками, а также разнообразными пакетиками и
мешочками (научным инвентарем для сбора проб) 
активно знакомятся друг с другом, осматривают 
территорию вокруг ТЭЦ-3, отбирают первые образцы 
и намечают дальнейший маршрут. 

Со стороны кажется, что они давно не только работают вместе, но и отдыхают – настолько доброжелательна атмосфера в экспедиции.

В «Наземных экосистемах» собраны специалисты Сибирского отделения РАН - НИИ сельского хозяйства и экологии Арктики, Института почвоведения и агрохимии, Института проблем нефти и газа, Центрального сибирского ботанического сада, Института химии и химической технологии, Института химии нефти, Института нефтегазовой геологии и геофизики. 

Их задача состоит в проведении гидрохимических и гидробиологических исследований. Ученым предстоит работать на ручье Безымянный, который впадает в реку Далдыкан, на самой этой реке, на реках Амбарная и Пясина, на озере Пясино. А для этого до наступления морозов предстоит пройти, проехать и пролететь по этому маршруту, взять десятки проб грунтов и воды, биологических образцов.

Как живут ученые. Фото

Сегодня – первый день, но ученые не стали тратить время на притирку: работа началась.

А я с руководителем экспедиции Николаем Юркевичем отправился на плавающем вездеходе «ТРЭКОЛ» к месту слияния ручья Безымянный и реки Далдыкан. Юркевич решил разведать маршрут будущих полевых исследований, убедиться, что там можно ходить пешком и не угодить в болото. Северная природа, как известно, требует к себе внимания и уважения, иначе возможны неприятные сюрпризы. 

Но здесь и сейчас главным кажется другое – как же красиво вокруг! Горы, ручей, река, тундра, щебетание птиц…

На следующий день, как и планировалось, экспедиция продвинулась вдоль ручья Безымянный к месту его слияния с рекой Далдыкан. Ученые продолжили сбор материалов. Они работали небольшими группами, оставаясь в пределах видимости. Сбор материалов – звучит просто, но на деле требует от исследователей широкого научного кругозора и знания ГОСТов, регламентирующих сбор и исследование образцов, а также внимания, выносливости, навыков ориентирования на местности.

Обедали «в поле», чтобы не тратить время на поездку к столовой и обратно. День выдался результативный, вдоль Далдыкана было исследовано больше километра. 

31 июля. Сегодня работы велись на слиянии реки Амбарной и Далдыкана и в его окрестностях. Пробы у Амбарной будут служить образцами для описания экосистем этого региона, не подвергавшихся промышленному загрязнению.

До места (и обратно) пришлось несколько километров идти пешком – даже «ТРЭКОЛ» туда не доедет. Всего за день прошли километров десять.

1 – 2 августа. Первая «дальняя заброска» 

1 августа началась первая в Большой норильской экспедиции «дальняя заброска». Пятеро ученых отправились на вертолете за 450 км от Норильска, к слиянию рек Пясина и Тарея.

Тарея течет по тундре в безлюдной местности. Поэтому пробы воды, почвы, донных отложений, образцы растений, замеры для оценки биоразнообразия, собранные на реке – это «фон» для аналогичных замеров на подвергающейся антропогенному воздействию Пясине. По этой же методике экспедиция работала накануне на слиянии Далдыкана и Амбарной возле Норильска. Там обследовали фоновый участок выше по течению реки Амбарной, а также взяли пробы на Далдыкане. 

Сегодня команда исследователей разбила лагерь в тундре. Его центр – вместительная «общественная» палатка из трех секций: здесь организована кухня, а вокруг – личные спальные места.

Позже начинается работа по сбору образцов – до позднего вечера. Заборы проб грунта требуют особой аккуратности. Чтобы дальнейшие исследования были максимально точными, в образцы не должны попасть примеси. Например, металл – поэтому ученые работают деревянными или пластиковыми инструментами. Если же приходится копать железной лопатой, то потом поверхность ямы все равно очищают с помощью дерева или пластика. Самое неприятное – репелленты: они необходимы для отпугивания гнуса, но тоже искажают данные. 

Образцы растений берут рядом с каждой точкой извлечения грунта. Важно, чтобы растения были одного вида: их высушат, измельчат и уже эту «муку» будут исследовать.

Воду для микробиологических исследований забирают стерильными шприцами и помещают в специальные контейнеры – чтобы все микроорганизмы благополучно добрались до стационарных городских лабораторий в профильных НИИ.

Каждый пункт комплексного забора образцов ученые обязательно снабжают описанием, фотографией, информацией о точных координатах. Работа на одной такой точке, как правило, занимает больше часа.

Ученые закончили полевые исследования 2 августа. Вызвали вертолет по спутниковому телефону, свернули лагерь. Безотказный северный транспорт за два с половиной часа доставил их в Норильск.

Транспорт ученых. Фото

3 – 4 августа. Изучение ТЭЦ-3

3 августа геофизики обследовали цистерны хранилища норильской ТЭЦ-3.

Работы по демонтажу резервуара №5, где ранее произошла утечка топлива, продолжаются, а у других баков ученые проводят исследования. Они должны дать ответ на вопрос, возможна ли дальнейшая эксплуатация этих емкостей, достаточно ли они прочны. С помощью сейсмоакустического приемника формируется амплитудно-частотная характеристика резервуара – по ней можно определить, где находятся разболтавшиеся детали конструкции, истончения стенок бака, ржавчина.

Выглядит это так: на стенку цистерны на магните крепят датчик, с которого информация об акустических шумах передается в регистратор в течение пятиминутного интервала. Потом датчик переносят в другое место – но не далее трех метров от предыдущего. Через шесть часов результат обследования одного резервуара готов – ясно, что бак №2 можно эксплуатировать.

Территорию между резервуарами исследуют георадаром – он дает возможность оценить состояние «подошвы» бетонной площадки на глубине до трех метров. По результатам будет построена трехмерная модель с информацией о характеристиках почв и особенностях промерзания.

К Большой норильской экспедиции присоединились гидробиологи. Девять специалистов из пяти научных институтов оценят экологическое состояние Норило-Пясинской водной системы – от места разлива нефтепродуктов у ТЭЦ-3, далее по ручью Безымянный, рекам Далдыкан и Амбарная до впадения в озеро Пясино, само озеро. За 12 дней полевых работ на этом маршруте они обследуют 13 контрольных точек.

В первый день гидробиологи осмотрели место разлива нефтепродуктов у ТЭЦ-3, а также ручей Безымянный и реку Далдыкан. Их задача – взять пробы воды и донных осадков, чтобы изучить состав обитающих там мелких организмов (кормовой базы для рыб), а также провести на месте геохимический анализ воды. Для геохимического анализа есть комплексный многопараметрический зонд. Прибор, который может определять кислотность среды, наличие в воде хлорофилла и сине-зеленых водорослей, концентрацию кислорода и ряд других показателей, просто опускают в воду – и он записывает показатели датчиков каждые две секунды.

4 августа к работе приступили и ученые-мерзлотоведы. Им предстоит исследовать территорию площадью до 50 квадратных километров и составить карту мерзлоты, а также дать прогноз развития ситуации.

5 августа. Исследование вечной мерзлоты

5 августа мерзлотоведы обследовали территорию топливного хранилища на ТЭЦ-3 Норильска. В уже пробуренные шесть скважин глубиной от 5 до 15 метров установили термодатчики, в одной из них измерили  температуру (-3°C).

Почему только в одной? Опущенные в скважину датчики, окруженные слоем гидроизоляции, в данном случае должны охладиться до температуры окружающей почвы: это занимает не менее двух часов. Датчики в верхней части скважин находятся на расстоянии полуметра друг от друга, в нижней – на расстоянии метра. Ученые планируют с их помощью получить не только «температурную картину» мерзлоты в статике, но и исследовать динамику - провести недельный мониторинг температуры в нескольких скважинах.

Термометрия – не единственное направление исследований. Буровые работы дали возможность исследовать, в частности, состав породы, определить наличие там льда. Как говорят ученые, говорить о характере мерзлоты в районе ТЭЦ-3 Норильска пока рано: работы только начались.

6 августа. Гидробиологи дошли до Амбарной

К 6 августа гидробиологи уже провели исследования Норило-Пясинской водной системы – от ТЭЦ-3 до района впадения реки Далдыкан в реку Амбарную. В пяти контрольных точках ученые взяли четыре вида анализов: бактериальные, фитопланктон, зоопланктон из воды и зообентос из донных отложений.

После дневной работы «в поле» (точнее, на воде) у гидробиологов начинается вторая смена. Надо обеспечить сохранность образцов: находящиеся в них организмы должны выжить, а их состав – остаться неизменным. До трех часов ночи ученые отбирают пинцетом крупные объекты: различных личинок и червяков, а мелочь – фитопланктон или водоросли – процеживают через специальный фильтр.

Материалы, полученные во время полевых работ, позже проанализируют не только гидробиологи, но и другие ученые. Это позволит оценить характеристики биомассы, видовой состав и другие параметры экосистемы.

7 – 10 августа. Заброска к Карскому морю

В выходные ученым предстояло работать за полтысячи километров от Норильска – у Карского моря. 

В пятницу, 7 августа, вертолет Ми-8 доставил экспедиционную группу из шести человек на мыс Входной – туда, где впадает в море река Пясина. Это безлюдные места: рядом только рыболовецкая база. Она давно заброшена, но теперь на ее деревянной стене появилось полотно с символикой Большой норильской экспедиции.

Ученые взяли образцы почв, растений и воды в нескольких точках на берегу реки Пясина. Их инструментами были лопаты, совки, садовые секаторы и чистые шприцы для забора проб воды, а также приборы спутниковой навигации и фотоаппараты. 

Как надеются исследователи, собранные здесь материалы помогут точнее отделять техногенные загрязнения от естественных «всплесков» геохимических показателей, к которым человек не имеет отношения. Но априорная оценка учеными состояния
местной экосистемы была высокой – представители Сибирского отделения РАН спокойно пили воду из реки. 

Быт во время работы на таких дальних точках налажен: члены экспедиции живут в палатках, одна из них – полевая кухня. Помимо обычных для походов продуктов (от тушенки до кофе), в меню исследователей иногда добавляется рыба, пойманная в реке неподалеку. Но не в этот раз: сейчас работа идет на участке «Дельта Пясины» Большого арктического заповедника, так что охота и рыбалка здесь строго запрещены. 

За этим внимательно следят не только люди – в полутора километрах от лагеря ученые встретили на берегу тюленя. Он нырнул в воду, но не уплыл, а вернулся на берег и продолжил «контролировать обстановку».

Ученым пришлось задержаться на мысе Входной из-за нелетной погоды.  Исследователи использовали это время для сбора образцов – и уже в понедельник вертолет доставил группу в Норильск.

11 – 12 августа. “Наземные экосистемы” и гидробиологи завершают полевые исследования

11 августа отряд Большой норильской экспедиции “Наземные экосистемы” почти в полном составе прилетел на вертолете на последнюю локацию в своем маршруте - место неподалеку от истока реки Пясина, вытекающей из озера Пясино.

Задача отряда была отобрать пробы грунта, растительности, воды и донных осадков в двух точках. Ученые прибыли на место, разбили лагерь, перекусили и принялись за работу.

Особенность данной местности в том, что здесь, в отличие от остальных локаций, нет фоновых водоемов, которые впадали бы в исследуемую реку, но заведомо не подвергались антропогенному воздействию. Тем не менее, исследования здесь необходимы для составления общей картины состояния Норило-Пясинской водной системы – от Норильска до Карского моря.

Ученые СО РАН собирают материалы для десятков разных исследований. У каждого из них свои требования по пробоподготовке. Например, донные осадки надо собирать в тех участках, где нет сильного течения, потому что течение их смывает и материала для исследования может оказаться слишком мало или не быть вообще.

Как рассказал старший научный сотрудник Института нефтегазовой геологии и геофизики Сибирского отделения РАН, кандидат геолого-минералогических наук Алексей Еделев, для пробы воды выбирают места, где нет объектов, явно влияющих на результаты. Например, ржавых судов, затопленных деревьев и пр. Но каждый раз на протяжении всей экспедиции ее участники выбирают точки забора проб так, чтобы рядом были участки, удобные для исследований коллег. 

Пробы воды можно разделить на три условных группы. Те, которые не надо фильтровать - они нужны для простого химического анализа. Те, которые надо отфильтровать, чтобы убрать все взвешенные частицы, находящиеся в воде. Такая проба нужна, например, для анализа на микроэлементы. И пробы на микробиологию, которые собирают стерильными шприцами в заранее подготовленную стерильную тару с питательной средой, необходимой для роста углеводородокисляющих и аммонифицирующих бактерий.

Еделев пояснил, что каждый раз фиксируются координаты взятия пробы, в полевом дневнике и акте пробоотбора дается описание берега, дна, других деталей местности, делаются фотографии. По словам ученого, такая детальная информация может быть важна для будущего анализа – связаны ли те или иные параметры с движением воды от Норильска к морю или же с локальными условиями.

На месте с помощью портативного прибора определяют температуру, удельную электропроводность, pH, окислительно-восстановительный потенциал воды, причем именно в том слое, откуда берутся образцы.

Образцы почвы собирают, начиная от поверхности земли, с нескольких горизонтов 0-5 см., 5-10 см., 10-15 см., 15-20 см – по 200 граммов в каждой порции.

После работы, завершившей программу полевых исследований отряда “Наземные экосистемы”, ученым удалось немного порыбачить. Небольшого улова из нескольких щук хватило на вечернюю уху.

Все ученые, принимающие участие в экспедиции, так или иначе, романтики и довольно опытные походники. Они прекрасно ориентируются на местности, четко определяют возможные погодные изменения и ловко обращаются со снаряжением. Вечерами с удовольствием общаются у костра, иногда – планируя работу, иногда – просто беседуя. Давняя традиция походных песен, не умерла – хотя и без аккомпанемента гитары. А капелла получается хорошо.

В этот же день, 11 августа, завершил работы по сбору проб отряд гидробиологов. Практически удвоенная рабочая смена началась в 7 утра. К последним пяти точкам на озере Пясина ученых доставил катер КС-110, на нем за 14 часов пришлось пройти 220 км. Ученые дважды высаживались на берег для проведения замеров, остальные работы проводили с борта на глубине ‪0,5-0,7‬ метра и 7-8 метров.‬‬‬

12 августа отбор проб двумя отрядами завершился. В общей сложности “Наземные экосистемы” и отряд гидробиологов исследовали более 30 зон интересов (точек отбора проб), получили более полутора тысяч проб общим весом порядка 300 килограммов.

“Наземные экосистемы”, за все время своей работы прошли и проехали свыше 1000 километров на территории от Надеждинского или Безымянного ручья до устья реки Пясина у Карского моря. Гидробиологи за время экспедиции обследовали 13 точек на четырех реках и озере. В каждой локации участники экспедиции отбирали образцы воды, придонных осадков и верхнего слоя донных отложений.

Мне удалось поговорить с молодым специалистом, инженером Лаборатории геохимии каустобиолитов Института проблем нефти и газа, аспирантом Семеном Сивцевым. Это его первая экспедиция, и он рад возможности познакомиться с учеными, посмотреть новые места, самостоятельно собрать материалы для своей научной работы. 

По словам Сивцева, процесс отбора проб не столь сложный, однако требует абсолютной четкости следованию методикам и рекомендациям. Объем проб берется "с запасом", чтобы материала точно хватило для исследований в лаборатории. Всего он собрал около 50-60 килограммов. Семен смеется, когда я его спрашиваю о трудностях этой работы – что здесь может быть трудного? Да, раза два коллеги помогли ему выбраться с топкого берега, потому что через 5-10 секунд стояния в жидкой грязи уже невозможно самостоятельно сделать шаг, но это не трудность, а скорее забавный эпизод.

В обязанности кандидата биологических наук, старшего научного сотрудника Института почвоведения и агрохимии Сибирского отделения РАН Игоря Махаткова входили картографические работы. С помощью своего основного инструмента в этой экспедиции, ноутбука, он собирал и систематизировал информацию о том, где, что, кто и для чего делал. Но при этом, если возникала необходимость, помогал брать пробы и координировал работу коллег.

Его экспедиционный опыт говорит о том, что основными проблемами "в поле" могут быть отношения в коллективе или погода. В этой экспедиции их нет: Махатков сказал мне, что в Большой норильской экспедиции собрался хороший, спаянный коллектив, где "все работали на всех".

13 августа. Исследование мерзлоты и почвы

Сегодня специалисты по изучению мерзлоты и почв продолжили работу в районе ТЭЦ-3. Два мерзлотоведа вели мониторинг термометрии скважин и измеряли теплофизические свойства грунтов, а почвовед Денис Соколов делал почвенные разрезы у ручья Безымянный. 

Заведующий Игарской геокриологической лабораторией (удаленным структурным подразделением Института мерзлотоведения Сибирского отделения РАН) Сергей Сериков рассказал мне, что намеченное на сегодня измерение теплофизических свойств грунтов проводится для коллег из института по их просьбе. Эти данные будут использованы для общего анализа состояния и формирования температурного поля.

Особенность нынешних измерений в том, что приходится учитывать двухгоризонтность: на территории много насыпного грунта, под ним – горизонт, который раньше был естественным покровом. Теплопроводность и теплоемкость горизонтов различаются: это влияет на то, как и где формируются талые и мерзлые зоны.

Ученые уже сделали большую работу по определению температуры в трех десятках скважин. Большинство из них были пробурены другими организациями, но мерзлотоведам предоставили возможность провести там исследования. Специально для этого отряда пробурили три скважины, где еще предстоит провести измерения. Сериков сообщил, что мерзлотоведы практически закончили; осталось два-три дня. 

Результаты измерений, визуальные ландшафтные наблюдения, информация, полученная при дешифровки космических снимков – все это будет проанализировано (в том числе с помощью математических методов), сопоставлено и поможет создать картину мерзлотной обстановки в районе ТЭЦ-3. Главное, отметил ученый – обработка материалов, понимание, почему кривая температуры именно так расположена и что она показывает.

Рабочие инструменты мерзлотоведов "в поле" - щуп, которым проверяют глубину талого слоя, температурные датчики с высоким разрешением (до 0,1 градуса) и специальный прибор для определения теплофизических свойств. "И наш опыт, самый главный инструмент", - сказал Сериков.

Ученым надо знать физику процесса и иметь пространственное воображение, считает руководитель лаборатории. "Зная геологическую, гляциологическую, криологическую историю, я образно представляю, что здесь было, как формировалось", - сказал он.

А вот у Дениса Соколова сегодня были серьезные земляные работы – он выкопал три довольно глубоких шурфа, которые почвоведы называют разрезами. Научная часть заключалась в морфологическом описании почвы, т.е. визуальной оценке ряда ее параметров – типа, влажности и структуры. 

14 -16 августа. Новые встречи и привычная работа

14 августа участники Большой Норильской экспедиции встретились с ректором Норильского индустриального института и коллективом ФГБУ "Заповедники Таймыра". На мероприятиях ученые рассказали о своих впечатлениях от работы и первых результатах, обсудили с коллегами общее состояние экологии в регионе и векторы развития природоохранной деятельности, а также поделились дальнейшими планами.

На следующий день на Таймыре началась работа команды зоологов Большой норильской экспедиции. Руководит отрядом заведующий Лабораторией техногенных лесных экосистем Института леса им. В.Н.Сукачева Сибирского отделения РАН доктор биологических наук Александр Шишикин.

Зоологи изучат грызунов и подсчитают птиц в ключевых точках экспедиционного маршрута. Для отлова грызунов используют ловушки Геро, которые в обыденной речи называют “плашками”. Внешне они напоминают простые мышеловки. Приманкой в них служат кедровые орешки в скорлупе, вымоченные в нерафинированном рыжиковом масле, которое получают из семян масличной культуры Camelina sativa. 

Зоологи установили 200 ловушек в пяти точках, по 40 в каждой. Специалистов интересует, прежде всего, бурозубка – у нее очень широкий кормовой спектр. В местах проведения исследований обитают преимущественно два вида бурозубок: обыкновенная и тундряная. По словам учёных, эти маленькие грызуны, вес которых составляет в среднем около 8 грамм, проживают короткую, длиной в год-полтора, но яркую жизнь.

Фоновые пробы грызунов для исследований отбирают на участке в 80 километрах к западу от Норильска, который точно не подвержен техногенному воздействию. Это место в районе озера Боганидское вблизи устья реки Болгохтох.

Установлены два ряда по 20 ловушек, расстояние между рядами и ловушками – по 10 метров. Здесь – густой нехоженый лес, поэтому ученым приходилось продираться сквозь валежник и кусты. Другое такое же «поле» ловушек было организовано неподалеку, но уже не в лесистой местности, а среди кустарников и зарослей голубики и брусники.

Третья точка отлова грызунов была выбрана вблизи Кайеркана (район, входящий в состав Норильска, на 20 км западнее центра города), и четвертая – через дорогу от Надеждинского металлургического завода (около 10 км от центра Норильска).

К слову о завершившем работу отряде "Наземные Экосистемы". Среди собранных его специалистами материалов – растения, которые отправляются для изучения в 14 институтов на "большой земле".

В гербарий по итогам работы "Наземных экосистем" вошли около 200 образцов. Одной из последних точек работы был берег реки Пясина, вытекающей из озера Пясино. У истока реки встречаются, в основном, 5-10 видов растительности, что нормально для такой местности, рассказал ботаник с сорокалетним стажем, доктор биологических наук из Центрального Сибирского ботанического сада СО РАН Михаил Телятников. У истоков - заболоченные луга, много низкой травы "щучка", дальше встречаются осока и цветы.

Пясина - река с чистой бирюзовой водой, в ней много ценной промысловой рыбы: сига, муксуна, чира, немало и щуки. По берегам ниже по течению растут привычные жителям средней полосы России лютики, ромашки, незабудки. В районе поймы в сообщество растений входит уже около 100 видов.

При сборе гербария, если растение знакомое, ботаники берут веточки или листья, а если есть сомнение в видовой принадлежности – выкапывают его целиком. Иногда, если растения представляют интерес для науки, в коллекцию включают сразу несколько экземпляров.

17 – 19 августа. Базовый лагерь на реке Амбарная

17 августа шесть ученых из нескольких отрядов Большой норильской экспедиции вылетели на вертолете в базовый лагерь на реке Амбарная у ее впадения в озеро Пясино. 

До 19 августа они взяли пробы почвы и фитомассы на семи точках в радиусе трех километров вокруг лагеря. Представители профильных институтов СО РАН Денис Соколов и Игорь Махатков также собрали пробы воды и донных осадков для коллег, которые завершили свои полевые работы и уже готовятся к лабораторным исследованиям в своих институтах в Томске, Красноярске и Новосибирске. В общей сложности, ученые отбирают пробы почвы для пяти институтов, фитомассу для трех, а воду и донные осадки - для четырех.

Район впадения Амбарной в озеро Пясино обследовали и зоологи. За двое суток им удалось отработать три биотопа – на каждом выставили по 50 ловушек для мелких млекопитающих. 

Специалисты отловили пять серых полевок, которые питаются травой. Такая численность не уникальна для этих природных условий; специалисты отмечают, что низкое количество грызунов встречалось при мониторинге и в предыдущие годы. Приблизительный возраст грызунов зоологи определяют по степени сточенности их зубов.

К коллегам также присоединился отряд геохронологии, специалисты которого взяли пробы почвы для геохимического анализа и произвели колонковое бурение в двух точках для получения профиля грунта.

Рабочие инструменты исследователей

Ботаническими исследованиями занимался Михаил Телятников, доктор биологических наук из Центрального Сибирского ботанического сада СО РАН. Он рассказал, что за два с небольшим дня работы сделал около 20 описаний фитоценозов, т.е. растительных сообществ с относительно однородным видовым составом. Часть описаний – на фоновых участках, часть – на подвергшихся техногенному воздействию. В целом перед ботаниками в этой экспедиции стоят задачи по выявлению полного разнообразия растительности и растительных сообществ.

Для каждого описания, отметил он, выбирается площадка 10 на 10 метров. Определяются ее координаты, указывается рельеф, тип почвы, дается название сообщества, полный состав и оценивается проективное покрытие – площадь горизонтальных проекций растительного покрова на поверхность земли. Еще надо написать,  увлажненное ли это место или сухое; могут быть и другие дополнительные нюансы, касающиеся конкретного растительного сообщества. На каждом описании собирают встретившиеся растения, хотя бы по одному экземпляру, чтобы потом по гербарию уточнить, в случае необходимости, видовой состав.

Ученый пояснил, что здесь растительные сообщества включают немного видов, как правило, меньше десятка, поэтому описания делаются быстрее, чем в более низких широтах, каждое их них занимает около половины страницы в блокноте. Потом все описания, которые привозятся с поля, заносятся в базу данных ученого. После публикации эта информация отправляется в открытую международную базу данных.

Телятников занимается научной работой почти 40 лет, «в поле» - каждый год. Рассказывая о деталях работы в этой местности, он отметил, что благодаря вечной мерзлоте болотные сапоги здесь нужны редко - можно обойтись обычными, но на 1-2 размера больше, чтобы надеть теплый носок. Он, к слову, поделился простым способом сушки сапог, который узнал у оленеводов - если положить их открытыми голенищами к ветру, то через 20 минут уже можно надевать. Стоящие сапоги так не высушить.

Ученый рассказал мне, что одним из самых запоминающихся эпизодов его долгой экспедиционной жизни была встреча с медведем. Зимой 1984 года он, совсем молодой человек, изучал в Туве оленьи пастбища. В лесу по ошибке пошел по медвежьей тропе. К счастью, более опытный товарищ его остановил – впереди был не «рыжий пенек», как ему показалось, а медведь. Зверь встал и зарычал. Естественное человеческое желание – бежать. «Нельзя бежать! Смотри в глаза, но ни в коем случае не беги, иначе он тебя разорвет», - приказал спутник. Люди замерли - а убежал медведь.

20 – 22 августа. Зоология и геология

20 и 21 августа ученые обследовали район устья реки Далдыкан. 

Здесь работали зоологи под руководством заведующего лабораторией техногенных лесных экосистем Института леса Сибирского отделения РАН Александра Шишикина и геолог Багай-оол Сарыг-оол, научный сотрудник Института геологии и минералогии СО РАН.

Зоологи отработали две точки – участок, незатронутый разлившимся топливом, который будет рассматриваться как фоновый, и участок с предполагаемым загрязнением. 

Всего установили 100 плашек на грызунов по 50 на каждой точке. В обоих случаях – по одной схеме, чтобы получить сравнимые результаты.

Как рассказал мне Шишикин, зоологи первый раз за почти неделю работы здесь увидели дербника. Это мелкий сокол, полярная пустельга, одно из названий которого – мышатник. Ученый пояснил, что встреча с этой птицей может быть показателем присутствия грызунов, – но довольно «хилым» показателем. За это же время встретили двух канюков – других типичных птиц-мышеедов.

То, что птицы, питающиеся мышами, встречаются редко, говорит о низкой численности грызунов, что подтверждается и результатами отлова. Наблюдения в этой местности зоологи ведут с 2002 года. Как правило, в их ловушки попадались сотни мышеобразных, в этом году – единицы. Вместе с тем за период наблюдений были годы, когда численность грызунов здесь была такой же низкой. Как пояснил Шишикин, вернувшись в Красноярск, ученые поднимут все материалы аналогичных экспедиций с 2002 года для проведения исследований.

Геолог Сарыг-оол проводил работы двух видов – взял поверхностные пробы почвы на химический анализ и колонки, то есть более глубокие керны, анализ которых позволит узнать скорость осадконакопления за несколько десятилетий с момента начала промышленного освоения Норильского района.

Пробоотборник для отбора колонок вертикальных отложений сделал руководитель отряда геологов Сергей Кривоногов специально для этой экспедиции, облегчив традиционную конструкцию. Эта конструкция создана именно для отбора проб на суше, а не в водоемах. Она представляет собой трубу диаметром 5 см, снабженную поршнем с вакуумной прокладкой. Трубу вбивают в почву с помощью молотка, затем с помощью поршня достают пробу почвы. Пробу запечатывают в трубе и хранят в таком виде до лабораторных исследований. Важно хранить эти пробы вертикально, в том виде, в котором они изымались из почвы, чтобы они остались в неизменном виде и фрагменты почвы не смешивались.

Основной отряд геологов 19 – 21 августа работал на озере Мелкое в 25 километрах восточнее Норильска. Ученые отобрали пять колонок, из них четыре длиной около метра и одна почти четыре метра. Озеро Мелкое выбрали, чтобы определить естественный фон и воздействие промышленного освоения за несколько десятилетий на экологическую обстановку в данном районе. Для качественного пробоотбора донных отложений важно, чтобы на воде не было волн. 

22 августа геологи работали на участках вдоль трассы Норильск – Алыкель, продвигаясь от точки возле озера Нижний Болгохтах до Кайеркана, взяли более двух десятков проб. В этот день геологи также готовились к работе не озере Пясино.

23 – 25 августа. Временные трудности отряда геохронологии

Полевой этап Большой норильской экспедиции близится к завершению. В Норильском промышленном районе прекрасная погода, дневная температура не падает ниже 14-15 градусов тепла, дождей и ветра почти нет. Казалось бы, ни меня, ни ученых уже ничем не удивить – но приключения нашли нас в самый неожиданный момент.

В 8:30 утра три участника геохронологического отряда выехали к причалу на реке Норильская. Оттуда на катере КС-110 дошли до ее устья, поближе к озеру Пясино. Текущая задача ученых – собрать пробы донных отложений в южной части водоема. Объем работ аналогичен уже проведенным на озере Мелкое – взять четыре метровых колонки и одну четырехметровую.

Мы подошли по реке максимально близко к озеру Пясино и пришвартовались у берега: дальше был риск сесть на мель. 

Ученые стали собирать понтон и установку для бурения дна озера. Это заняло у них примерно пять часов с короткими перерывами на чай. 

К вечеру все было готово, выход на работу запланировали на 7 утра следующего дня. Я попросил руководителя геохронологического отряда, доктора геолого-минералогических наук из Института геологии и минералогии Сибирского отделения РАН Сергея Кривоногова взять меня с собой на завтрашнюю вылазку: он согласился.

Закончив с делами, некоторые из нас искупались, затем мы поужинали, посмотрев "на десерт" фантастической красоты закат. 

Погода была хорошая, безветренная: мы предвкушали завтрашнюю работу, допуская, что можем вернуться в Норильск даже чуть раньше, чем планировали. Как оказалось, зря.

Мы встали в 6 утра, позавтракали и собрались в путь. Понтон с установленной на нем "пирамидой" для бурения привязали к левому борту надувной моторной лодки и отчалили от берега.

Для бурения с воды необходимо, чтобы не было ветра и волн. Накануне была идеальная погода, но за ночь она немного испортилась: солнце ушло за тучи, "загулял" небольшой ветерок. И это на суше; а на воде прохлада и ветер усиливаются. Но работать все еще можно.

До первой точки пробоотбора идти 10 километров. Мы почти добрались до нее – как вдруг нашу лодку вместе с понтоном стало закручивать. Ветер усилился, течение относило нас все дальше от намеченного места. Стало ясно, что бурить в ближайшие несколько часов будет невозможно.

Мы пытались хоть как-то идти в сторону нашего лагеря, но во время маневров боковое крепление плота, к которому была привязана лодка, стало отваливаться: раскрутились державшие его болты. Сергей Кривоногов, сидевший в лодке, успел схватить понтон, на котором сидели я и два геолога.

Мы решили оставить понтон на близлежащей песчаной косе. Геологи втроем чинили боковое крепление, а я фотографировал их работу и завораживающие северные пейзажи.

Там, куда мы поставили плот, воды было примерно по щиколотку, поэтому перемещались босиком. Временами дул сильный ветер: мы начали замерзать.

После завершения ремонта попробовали пойти на лодке в сторону нашего лагеря, но безуспешно – нас не пускал ветер. Тогда было решено подобраться к ближайшему берегу и по суше вернуться в лагерь. Шли на высокой скорости, чтобы нас не относило в противоположную сторону. Нос лодки сталкивался с идущими навстречу волнами, нас окатывало водой, все промокли насквозь.

Приблизительно за километр от берега мотор лодки стал цепляться за дно. Тогда единственный член команды, у которого были сапоги-"болотники", пошел по дну, волоча лодку за собой. Идти ему было тяжело, он вяз в илистом дне. Тогда мы все разулись и пошли к берегу. Даже когда вышли из воды, все еще тонули в топкой почве берега, иногда уходили под землю почти по колено, а когда вышли на твердый берег, на наших ногах сформировались "гетры" из грязи.

К этому моменту наша одежда, которая еще недавно была мокрой насквозь, почти полностью высохла - благодаря ветру. Мы обтерли ноги травой и пошли вдоль берега к лагерю. Идти предстояло около 18 километров, прогулка обещала быть долгой. Лодку оставили возле воды, чтобы позже, когда ветер стихнет, вернуться сюда и забрать ее. К пяти часам вечера мы наконец добрались до лагеря.

За этот неполный день уровень воды сильно упал – надо было уходить, пока наш катер не сел на мель. Мы отошли по реке в сторону города и разбили лагерь неподалеку от района Норильска под названием Талнах.

Несмотря на то, что ученым не удалось выполнить запланированные работы и отобрать пробы донных осадков, они познакомились с озером Пясино лично. Знание особенностей этого водоема может пригодиться специалистам в будущих исследованиях.

Утром 25 августа над озером Пясино, где остались лодка и понтон, собралась большая непроницаемая туча асфальтового цвета с темно-фиолетовым отливом. Туда сейчас нельзя, но тогда что делать? Ученые посмотрели прогноз погоды и решили ждать, когда буря над озером утихнет. Вечером им удалось подойти на другой лодке к месту вчерашней эвакуации, забрать все ценное оборудование и вернуться в Норильск.

Впереди исследования на трех участках: непокоренный юг озера Пясино, его же северная часть и устье реки Амбарная возле базового лагеря.

По словам Сергея Кривоногова, озеро – сложный объект. "Начнем с того, что мы про него практически ничего не знали, поскольку ранее не было планов исследовать это озеро. Собрали ту информацию, которая была доступна. Ее оказалось не так много, но понятно, что озеро, которое почти 100 километров в длину и до 10 километров в ширину, не может быть простым. Нам удалось немножко представить по космическим снимкам батиметрию, то есть, глубины… Озеро периодически обсыхает к концу лета, и удалось найти космические снимки, которые показали, что оно состоит из трех относительно глубоководных бассейнов (северный – самый глубокий из них), соединенных практически протоками, по которым в "мелкое время" течет вода. Это позволило нам более точно наметить точки бурения в краевой части этих котловин… Из технических проблем остались только волна и ветер", – рассказал он.

Эпилог

35-40 часов без сна – мой обычный режим жизни в Большой норильской экспедиции. Целый месяц я путешествовал с учеными от ТЭЦ-3 до северных пределов Таймыра, общался c ними, спорил и даже немного помогал – там, где не нужны специальные знания и навыки. Поэтому этот дневник был бы неполным без моих взвешенных впечатлений от экспедиции и самого Норильска.

Я начну издалека – с 1921 года, когда на территории норильского Старого города построили первый в этой местности жилой дом. В нём поселились участники геологической экспедиции под руководством ученого и первооткрывателя Николая Николаевича Урванцева. Урванцев – мой личный герой, наряду с Георгием Ушаковым, Отто Шмидтом, Валерианом Альбановым и другими несгибаемыми учеными, путешественниками и первопроходцами, расширявшими горизонты знаний и возможностей человека. Именно благодаря Урванцеву и его многолетним научно-исследовательским трудам возник целый Норильский промышленный район с его колоссальными объёмами добычи и производства никеля, палладия и других металлов, необходимых во многих промышленных областях.

Символично, что почти сто лет спустя именно здесь состоялась научная экспедиция, аналогов которой до сих пор не было. Эту экспедицию организовали в очень короткие сроки по следам разлившегося на территории ТЭЦ-3 дизельного топлива, но её цели и интересы выходят далеко за пределы установки причин и следствий происшествия.

Ученых интересует глобальная картина: каковы естественные для региона концентрации различных химических веществ в воде и почве, как здесь с начала XX века менялась экологическая ситуация, живут ли в исследуемых районах бактерии, питающиеся углеводородами, но главное – как можно помочь природе оправиться от полученного ущерба. На эти вопросы невозможно ответить за минуту или за день – нужны месяцы, возможно, даже годы. Вот почему ученые воздерживаются от скоропалительных выводов и говорят, в основном, о необходимости постоянного экологического мониторинга Норильского промышленного района. Он поможет дополнить картину происходящего и даст важную информацию для исследований.

Экспедиция открыла мне прекрасный Таймыр. Я бывал в Арктике и раньше: купался в Карском море, убирал территории заброшенных воинских частей и метеостанций в составе волонтерских экологических экспедиций. Но я никогда прежде не проводил так много времени на заполярных пресных водоемах, образующих гигантскую, впечатляющую, но удивительно хрупкую систему. Таймыр – действительно сокровище России, и мы должны беречь его.

Экспедиция познакомила меня с Норильском. Я хочу возвращаться сюда снова и снова. Местные жители показались мне открытыми, живыми и очень человечными. Я видел на улицах города компании подростков, маленьких детей, наполнявших дворы звонким смехом. Видел взрослых людей, в глубоких взглядах которых читались открытость, доброта, тоска и одухотворенность. Многие местные жители, с которыми я общался, сказали, что любят Норильск, несмотря на близость заводов и удаленность от «большой земли». Эти люди заслуживают уважения, а их грандиозный заполярный дом – преображения.

Экспедиция научила меня не делать поспешных выводов и учитывать десятки неочевидных нюансов. Ученые обычно скупы на эмоции по отношению к экологическим проблемам. Как профессионалы, они предпочитают хладнокровный анализ данных, цифры и факты – а не эмоции.

Например, при оценке техногенного влияния на ту или иную экосистему надо отталкиваться от её первоначального состояния и естественного природного фона. Недостаточно просто сказать о том, что где-то превышена концентрация углеводородов или других химических соединений – нужно найти конкретный ответ, почему все именно так. Ученые, словно хорошие журналисты, стремятся установить истину, а не спекулировать на том, что лежит на поверхности. Эту точку зрения многие не разделяют – тем ценнее труд исследователей, которые планомерно делают свою работу, соблюдая ГОСТы и технологии пробоотбора и лабораторных исследований.

Экспедиция подарила мне потрясающее приключение, которое я запомню на всю жизнь. Иногда я спал за сутки 2-3 часа – но почти всегда чувствовал себя полным сил и желания работать. Я летал на вертолетах, плавал на плотах и лодках, тонул в иле, промокал насквозь и покрывался следами от укусов гнуса, а однажды распорол ногу сухим кустарником – но все это дарило мне исключительно положительные эмоции. Хочется верить, что Большая норильская экспедиция послужит уверенным толчком для перерождения и преображения Норильского промышленного района.

Экспедиция научила меня быть частью команды. За весь месяц не было ни одного конфликта, ученые работали, как один организм – четко и слаженно. 

Экспедиция помогла мне лучше понять себя и мир, в котором мы живем. Я узнал, что не всегда нужно восстанавливать ландшафты в том виде, в котором они существовали до их промышленного освоения. Иногда целесообразнее изменить их – но так, чтобы в них повысилась вариативность и жизнеспособность видов животного и растительного мира. Я узнал, что у ученых уже есть готовые решения, но порой их не всегда слушают и слышат. В наших силах научиться в первую очередь обращать внимание на рациональные доводы, подкрепленные многолетними исследованиями, патентами и научными публикациями.

Я верю, что ученые вернутся в Норильск и продолжат свою работу с тем же упорством, с которым сто лет назад Николай Урванцев исследовал и описывал Арктику. Годы кропотливой научной работы помогут восстановить и сберечь природу, а норильчан – сделать счастливее.