7 мая в Берлине Хор Турецкого выступит с концертом "Песни Победы". Коллектив споет на одной из центральных площадей Берлина — Жандарменмаркт. ТАСС публикует монолог Михаила Турецкого об истории проекта "Песни Победы" — от концерта на Поклонной горе до выступления в столице Германии.

Москва

В 2015 году была очень важная дата для всей нашей страны — 70-летие победы над фашизмом. К этому празднику мы приурочили наш проект, который назвали "Песни Победы".

Это была не просто концертная программа, состоящая из номеров. Все было тщательно выверено, продумано. В проекте были представлены некоторые моменты балета, хореографии, был живой оркестр.

И были песни, ассоциирующиеся с подвигом, силой русского оружия, хотя и не все из них были связаны с событиями 41–45-го годов. Например, "Песня Варяжского гостя" из оперы "Садко", символизирующая нашу милитаристскую мощь того времени. Или песня "Бухенвальдский набат", которая написана в 70–80-х годах, чтобы люди помнили о том, что то, что произошло в войну, не должно больше никогда повториться. Ну и, конечно же, песня Юрия Антонова "Красные маки".

Были в программе и легендарные песни, связанные с Великой Отечественной войной, такие как "Катюша", "Смуглянка", "Белорусский вокзал", "Темная ночь", "Жди меня, и я вернусь". Это песни, которые вошли в сознание людей. Они имеют ритмику и невероятный поэтический потенциал.

Впервые "Песни Победы" прозвучали на Поклонной горе, где выступал мой коллектив "Хор Турецкого", выступала вторая группа, которую я продюсирую, — Soprano. Концерт собрал беспрецедентное количество людей — 150 тысяч человек. Это было людское море до горизонта.

В какие-то особо эмоциональные моменты на экране мы пускали подстрочник со словами, чтобы площадь могла поучаствовать в совместном пении. И где-то люди очень радовались, а где-то задумывались, а где-то руки вверх подымали (например, на "Бухенвальдском набате"), где-то люди плакали — когда звучали песни о том, как женская любовь помогала выстоять в самые трудные моменты.

В общем, это был спектакль. И мы поняли, что у этого спектакля есть невероятный потенциал. Во-первых, все очень правильно было подобрано с точки зрения музыкального материала. Очень все правильно развивалось от песни "Полюшко-поле" к "Дню Победы". И внутри этот музыкальный контент был очень волнительный, эмоциональный. Здесь было очень много патриотизма и гордости за нашу победу.

Севастополь

На следующий год нам удалось сделать праздник с немножко другим акцентом. Он прошел 9 мая 2016 года в городе Севастополь. Собралась полная площадь Нахимова. И все эти люди сопереживали и радовались этому празднику.

В этом тоже был какой-то такой подтекст нашей победы, и патриотизма, и любви к своей необъятной родине. Причем, несмотря на то, что мы выступали в Крыму, нас и на Украину пускают. У нас как-то было мероприятие политического характера, связанное не с политикой России и Украины, а с другой политикой. Был один из вечеров, связанный с немецким геноцидом на Украине.

И Совет безопасности Украины изучал наше досье. Они сначала не хотели пускать, но потом все-таки дали разрешение. Несмотря на то, что их основная претензия — что те, кто выступают в Крыму, не имеют права въезжать в страну. Из-за этого, собственно, и пострадала Юля Самойлова, которая должна была ехать на "Евровидение". А нам они такое разрешение дают. Видимо, мощь и авторитет нашего коллектива играют роль, вопреки здравому, с их точки зрения, смыслу. 

Берлин

Во мне уже давно шевелилась идея сделать концерт в Берлине. Ведь я говорю не "Спасибо деду за победу", а "Спасибо папе за победу". Я поздний ребенок, мой отец — фронтовик, человек, который прошел всю войну — с 1 июля 1941 года до Дня Победы. Он провел 900 дней в блокадном Ленинграде, был участником прорыва Ленинградской блокады, имел за это ордена и медали.

Он был реальным героем войны. И эту войну мой отец закончил в Берлине. И седьмого мая, когда фашистские войска капитулировали, он был в Берлине. Был там и восьмого, и девятого мая. И дальше пешком или на перекладных несколько месяцев он добирался домой. Он считал себя везунчиком, потому что из ста призывников, которые ушли в первые дни войны на фронт, вернулись только трое.

В основном те люди, которые дожили до мира, они уходили в 1943, 1944, 1945 годах, когда были доборы. А те, кто был на фронте с первого дня, как мой отец, — это было просто реальное везение. 

И отец мой говорил, что неоднократно смерть была рядом. Повернулся от ветра, прикуривая, развернулся на 30 градусов — пуля попала в друга. Какие-то такие шальные вещи. Уникальная военная ситуация.

И в память о своем отце я думал организовать такой концерт. Берлин — это город, где все пересеклось в точке золотого сечения. И победа, и все чаяния огромного количества людей. 

Я об этом мечтал и понимал, что это очень сложно, если не практически невозможно. Даже советовался с людьми, которые сами из Германии. Они говорили: очень красиво, но никто не разрешит такое сделать, тем более на центральной уличной площади. Может быть, в зале где-то, но чтобы на площади, где десятки тысяч человек придут и услышат, это маловероятно.

А мне, конечно, хотелось уличного мероприятия. И мне хотелось, чтобы это ни в коем случае не было коммерческим. Деньги тут вообще никакой роли не должны были играть. Это должна была быть открытая акция.

А вот дальше было ее осмысление: что это за акция и насколько актуально трогать тему победы над Германией.

Понятно, что, когда Владимир Владимирович Путин приглашал на 70-летие Победы, я не слышал фразы "победа над Германией". Я слышал фразу "победа над фашизмом". Потому что даже в Германии были антифашисты. Были и союзники, и европейские силы. Это общая победа всего мира над фашистской чумой, коричневой чумой, как ее называли.

Скорее, акцент должен был быть сделан на победу над фашизмом. Ведь современные немцы ни в чем не виноваты. И нам, безусловно, хочется расставить здесь правильные акценты. Это акция мира, дружбы, это акция против фашизма, против насилия человека над человеком, против терроризма в том числе.

Наш мир очень хрупкий. И любое неверное движение стравливает народы. Жизнь — это вообще штука такая очень тонкая. Сломать ее легче, чем созидать и выстраивать. И сегодня мы все это по-особому остро чувствуем. Каждый день в мире что-то происходит, что-то негативное, что-то напрягающее, что-то угрожающее общественной безопасности.

Все есть у человечества для счастья. И запасы воды, и запасы природы, и запасы еды и богатств. Но человек — существо амбициозное. Ему, видимо, все время нужно самоутверждаться. И, конечно, самое лучшее самоутверждение — не над животным миром и силами природы, а над другими людьми. И отсюда эта постоянная угроза жизни. Отсюда берется и фашизм в том числе.

То, что концерт в Берлине разрешили, — это какой-то уникальный случай. Конечно, за этим должно стоять большое доверие. Понятно, что у меня есть послужной список и есть досье, которое спецслужбы могут изучить. И они изучали. И это удивительно, что разрешили. Лучше бы им, конечно, было по логике, которая существует в нашем непростом мире, перестраховаться. И лучше не делать. С их стороны. А вдруг?

Но они как-то оказались выше. Отношения оказались выше истины. Конечно, в этом плане есть большой кредит доверия властей — можно ли этому человеку дать площадь и что он может говорить. Должно быть доверие, что мы не устроим какую-то политическую акцию. Потому что Хор Турецкого говорит не только на русском языке. Он может говорить и на немецком (у нас есть пара парней, которые могут, да я и сам в хоровом училище имени Свешникова учил немецкий), может и на английском.

Но они, наверное, понимают, что мы люди искусства. И понятно, что творческие люди, артисты, иногда для мира могут сделать больше, чем политики. В этом я не раз убеждался. Потому что, когда выходишь на сцену и десятки тысяч человек идут на тебя как на артиста, они тебе даже больше верят, чем сухому политику. И сухому политику иногда намного труднее продвигать какие-то мысли и чувства, идеи и эмоции, нежели популярному артисту, у которого уже многомиллионная аудитория поклонников, которые ему доверяют, в него верят, и он безоговорочный авторитет.

Если честно, я до конца не верил, что бургомистр Берлина даст лично свое разрешение. Долго это тянулось, долго они думали. Мы 50/50 не очень верили, что это случится. Но, видимо, внутри себя я все-таки верил. Мне помогала сила отца, который там наверху за меня, за мной стоит, и матери, которая была всю войну медсестрой в военном госпитале в Горьковской области. Это люди, которые заслужили, чтобы их сын сделал это.

Конечно, программа в Берлине должна быть с учетом места, она должна быть с большими творческими, музыкальными комплиментами. Мы, например, планируем обязательно спеть несколько уникальных произведений: одно на немецком, другое на французском. Они еще и связаны с временами освобождения от оккупации. Есть такая песня Розамунда, она на французском языке. Ну какие-то будут эмоционально связанные с этой эпохой номера. Конечно же, будет "Страна улыбок" Франца Легара — это мировой хит на немецком. У нас есть два уникальных голоса — контратенор и мужское сопрано. И мы устроим такую творческую феерию еще и на английском и итальянском языке.

Я очень тщательно выстроил программу, чтобы это не было как вставные зубы. Это все объединено конкретной мыслью. Наша идея — объединиться. Объединить все доброе, хорошее, светлое для того, чтобы бороться с темными силами. Потому что я уверен, что придут люди, которым, с одной стороны, будет интересна тематика. Но с другой — они захотят что-то такое интернациональное, объединяющее нас всех. 

И вот эти люди, которые к нам придут, придут к нам с добром. Мы должны будем захватить их не только военными песнями, но еще и какими-то яркими музыкальными сюрпризами.