бегущие по кругу

Развлечения — как те редкие животные или неактуальные профессии — им тоже может грозить исчезновение. Так и бега – эпоха ушла, а они задержались. Уступают в популярности скачкам, отступают под натиском развлечений эпохи онлайна. Корреспондент ТАСС побывал на знаменитом Центральном московском ипподроме, где экскурсоводами работают вышедшие на пенсию конники, в беговых заездах зачастую участвуют наездники-ветераны, а ставки на результаты забегов делают завсегдатаи с полувековым стажем.

От пастбища до ипподрома

Ноябрь, промозглое воскресное утро, снег с дождем. Московский центральный ипподром. По круговым дорожкам резво мчатся лошади, запряженные в маленькие качалки (тележки, колесницы, кареты — как их только не называют зрители-новички). В качалках — наездники и наездницы.

Картина необычная для обывателей, которые думают, что соревнования лошадей на ипподроме — это когда всадник в седле на лошади. То есть они представляют скачки, а видят бега. Скачки на этом ипподроме тоже есть, но не в снег и дождь, а только в теплое время года.  

"Это первый рысистый ипподром в мире. Он открылся в 1834 году. Второй беговой ипподром появился в Америке только в 1839-м. Потом уже бега распространились по другим странам. Все, что вы видите вокруг, — это место, где начиналась мировая культура бегов", — пожилая дама в нарядном черном пальто, местный экскурсовод Елена Петерсон, артистично обводит изящными ладонями все вокруг, как бы подытоживая: "Именно здесь. Все, что вы видите".

Все, что мы видим, — это старые монументальные трибуны, места на которых уже заняли завсегдатаи. Каждое воскресенье они приходят за три-четыре часа до начала заездов, чтобы посмотреть на тренировки: какая лошадь в хорошей форме и будет сегодня фаворитом, а какая не в духе и на нее лучше не ставить.

В покрытие дорожек на ипподроме добавляют мраморную крошку. Мрамор пружинит, и лошадям легче выдерживать день заездов

Еще мы видим сотрудников ипподрома, которые идут на работу тихо и подальше от беговых дорожек, чтобы не потревожить лошадей. Ведь рысаки, несмотря на свои крупные размеры, пугливы. Они не любят шума и резких звуков, поэтому почти все носят разноцветные наушники-беруши.

Елене Петерсон 81 год. Она не единственная пенсионерка-гид на ипподроме. В экскурсоводы часто идут бывшие конники, зоотехники, вышедшие на пенсию, но не желающие расставаться с лошадьми. 

"Вот и получается — много пожилых. Сами увидите", — говорит она, кокетливо поправляя теплый берет.

Елена Евгеньевна — бывший зоотехник. Коренная москвичка, но работала на конезаводе в Рязанской области. Когда вышла на пенсию, поняла, что жить без лошадей не может и не хочет. И вот уже больше 30 лет она проводит здесь экскурсии. Каждое воскресенье по два-три часа на улице, в любую погоду.

"Помимо того что это первый рысистый ипподром в мире, его особенность и в том, что он стоит совсем недалеко от Кремля. Пять-шесть километров по прямой, — говорит экскурсовод. — Это случай уникальный. Больше нигде в России нет ипподрома, расположенного так близко к центру города. Даже в маленьких городках конные площадки выносят в пригород или хотя бы на окраины".

Впрочем, во времена своего основания и московский ипподром располагался за городской чертой — представления о расстояниях в XIX веке были совсем другими, и здесь, в нескольких километрах от Красной площади, были выгонные земли — пастбища для скота. 

"Построить рысистый ипподром попросили охотники конного бега. Среди них были люди энергичные, деловые, и поэтому площадка появилась в том же году. А вот любители скачек оказались не такими хваткими, они в то время маялись без своего скакового ипподрома", — говорит Петерсон.

И это при том, что скачки в России появились намного раньше бегов — в 1790 году. Они проводились в пригороде столицы, в чистом поле — организаторы чертили круги, линии старта и финиша, работал тотализатор.

Крышу здания ипподрома украшает квадрига (четверка лошадей). Прямо под ней — старообрядческая звезда

Несмотря на то что в 1834 году ипподром был построен именно для бегов, там проводились и скачки, которые в итоге стали популярнее. В хороший день на бега приходит несколько сотен человек. А в громкие скаковые дни, если разыгрывается, например, президентский приз — несколько тысяч зрителей. 

Богатые люди, неравнодушные к лошадям, предпочитают держать скакунов — чистокровных верховых лошадей, коней арабской или ахалтекинской пород. 

Впрочем, скачки и бега на этом ипподроме не конкурируют. И их соседство — это тоже особенность. "Мы говорим — комбинированный ипподром. Такие есть только на территориях бывшей царской России, туда же относятся Польша и Финляндия", — объясняет Петерсон.

Мечта фабрикантов

Изначально рысаков, то есть лошадей, которые могут передвигаться с помощью бега, выводили не для спорта и зрелищ, а для быстрой перевозки пассажиров и грузов.

Рысаки не любят громких и резких звуков, поэтому наездники надевают на них наушники-беруши

Граф Алексей Орлов — создатель породы — дружил с промышленниками, которые во все времена мечтали о снижении издержек.   

Путь из Петербурга в Москву на обычных рабочих лошадях занимал до двух недель, что, конечно, сказывалось на цене товаров. И промышленники готовы были вложиться в выведение одновременно быстрой и выносливой породы. 

Параллельно этим уже занимались в Европе. Например, у голландцев были красивые длинногривые лошади, умеющие давать рысь по песку. Их рысь, правда, была "сырой" и нестабильной.

"Лошади бег несвойственен, — объясняет Петерсон, приводя нас в музей ипподрома, где по стенам развешаны изображения знаменитых рысаков. — Бег — это искусственно выработанный навык. Если над породой не работали селекционеры, она знает только один способ быстрого перемещения — галоп. Скаковые лошади движутся по своей природе. А беговые — нет".

Орлов основал под Воронежем конный завод, где и занялся выведением русской породы рысаков, способных бегать быстро и выносить русские холода. Производители скрещивали европейских лошадей (которые показывали нестабильную рысь) и самых выносливых арабских скакунов.

Елена Петерсон, экскурсовод на ипподроме, рассказывает историю создания породы орловского рысака 

Скакуна арабской породы Сметанку купили у турецкого султана втридорога. Именно его гены позволили селекционерам добиться успеха. 

"Лошадь должна была уметь пробежать как минимум 60 километров по пересеченной дороге, и при этом от нее требовалось, чтобы она прибегала не мокрая, а лишь чуть вспотвщая, — рассказывает Петерсон. — Всего более десяти пунктов, по которым селекционеры оценивали орловских рысаков. Не прошел по одному — не идет на племя. Все пункты касались силы, выносливости, внимательности, но только один выбивался — красота".

Сметанка прожил недолго, умер на конюшне в Подмосковье через год или того меньше — по самой распространенной версии, не вынес русского климата. 

Рысаки стали одним из визуальных символов России — знаменитая "русская тройка" традиционно укомплектована конями этой породы. "Потребность в красоте — только русская особенность, — подчеркивает Петерсон. — Потом в Россию повезли американских рысаков — неказистых, куцых — и вот они показали нам резвость… Сегодня американские рысаки самые быстрые в мире. Как болид "Формулы-1" перед обычной машиной. Но внешне их не сравнить с нашими красавцами".

В красоте ли дело или в азарте, но если бы не скучающие дворяне, захотевшие выигрывать и проигрывать деньги на бегах, кони, выведенные для перевозки грузов, могли бы исчезнуть по мере распространения машин.

Жокеи и наездники

Среди наездников много женщин. К спортсмену, который работает с рысистыми конями, нет особенных требований по возрасту, весу или росту

Что красивее — бега или скачки? Петерсон говорит, что так вопрос не стоит: у каждого вида свои поклонники, как кто-то любит футбол, а кто-то — хоккей. Но отличаются они кардинально. "Обывателю трудно отличить бег от галопа, а орловского рысака — от скаковой лошади. Но наездника от жокея — проще, по телосложению", — объясняет гид.

Жокеи — тоненькие легкие мальчики, чтобы участвовать в скачках, им нужно держать почти модельный вес, в среднем от 48 до 55 килограмм. "Обучаться на жокея берут мальчика 14–16 лет, — говорит она. — Берут по весу и росту его родителей. От большого и высокого отца не будет парнишки, который сможет оставаться в таком весе весь летний сезон".

Экскурсовод вспоминает "крупного мальчика ростом 172 сантиметра", которому приходилось трудно. "Его жена жаловалась, что он качается из стороны в сторону. При этом жокей в тяжелый скаковой день теряет до 5 килограмм веса. Только не завидуйте, — привычно шутит она с туристками. — Женщина, потерявшая за день столько, может оказаться в больнице. Поэтому дамы в скачках участия не принимают".

Зато в бегах женщин-наездниц много. "Наезднику не нужно держать определенную форму — качалка регулируется под вес: можно быть толстым, тонким, спортивным и нет... Но важно быть сильным человеком". Прежде всего — морально сильным.

"Иначе потеряешь контакт с лошадью, — Петерсон показывает на дорожку, где рысак срывается на галоп. — Будет вытворять все, что в голову взбредет. Ему нужно чувствовать, что сзади — сильный спортсмен. У нас есть наездница Алла Михайловна Ползунова, ей за 80 лет, она сейчас не участвует в заездах, но по праздникам может сделать круг почета по дорожке. Лошадь чувствует, что имеет дело с профессионалом. Слушается".

"Побежала ваша лошадь гулять в кремлевских елочках"

"Был у нас конь один в советские годы... Строгий — так говорят про лошадей, которые требуют много внимания и не прощают слабость наезднику. Если видит, что в качалке неопытный парнишка, разбивает упряжь, убегает с дорожки. Несся он всегда в одну сторону — туда, где Кремль. Мне звонили из нашей охраны и говорили: "Опять побежала ваша лошадь гулять в кремлевских елочках", — смеется Алла Ползунова.

Алла Михайловна — пожилая женщина с палочкой. Та самая легендарная наездница, которая сейчас выходит на дорожку только по праздникам. Но приходит она на ипподром чаще. Почти каждое воскресенье смотрит бега в директорской ложе.

"Рысаки — лучшая порода, по мне, среди всех лошадиных пород. Скаковые? Да они капризные! Ахалтекинцев не люблю, они с причудами. Нервные, сильно впечатлительные", — вертит она рукой, будто объясняя: так-сяк, неясно, как мозги у них работают. 

Поздороваться с ней пришли молодые девушки-наездницы, они кивают: орловские рысаки — свои парни, с ними легко и спокойно. 

Алла Ползунова с 50-х годов объезжала орловских рысаков. Признается, что после работы с такими лошадьми, трудно понимать капризных и нежных скаковых коней.

"Тпру, — коротко останавливает Ползунова одну из наездниц, которая пытается налить ей чай. — Я сама". Признается, что, с одной стороны, не слишком объективна. Всю жизнь занималась орловскими рысаками, и только ими, многие ее лошади считались лучшими. Кого же ей еще хвалить?

С другой — никто ее не держал у этой породы. Но начнешь сравнивать — все в пользу орловцев. "У французов не очень умные рысаки. Русская рысистая — все там слишком намешано в кровях. Американцы — да, хорошая порода, но разве американец сравнится внешне с красавцем-орловцем?"

— А что стало с конем, который все время убегал? — спрашиваю я.

— Отдали его в школу верховой езды, а потом забрали сниматься в одном советском фильме. Артист!

"Я не могу оставить лошадей"

"На нашей конюшне два тренера: я и моя дочь. Она выступает как наездник. Я как наездник участвую редко, за месяц три раза выезжал", — рассказывает Виталий Танишин, тренер международного класса; ему 79 лет.

"Если я не на конюшне, считаю, что что-то не сделал. Вот после армии я работал в метро на Кольцевой, водил поезда. Там отработал, ручку контроллера опустил — все. Здесь иначе. Я не могу оставить лошадей. Если лошадь заболеет, дежурный на конюшне сразу позвонит или в лазарет, или мне. И неизвестно, кому первому. Уважающий себя конник встанет среди ночи и поедет".

У Танишина здесь есть друг Анатолий Сергеевич Козлов, ему 83 года — он самый старый наездник на ипподроме. Виталий Константинович постоянно упоминает его в разговоре: "Я думаю так, а вот Козлов считает иначе…" 

Историй о таких товарищах-конниках у него едва ли не больше, чем побед. А побед, по его словам, было много.

"Козлов любит тренировать. А я всегда любил выступать. Я хорошие соревнования выигрывал. Весь мир объездил. На этом ипподроме я, наверное, рекордсмен по количеству выступлений. У меня была любимая лошадь — породы русская рысистая. Была у него проблема — слишком темпераментно стартовал, из шкуры лез. Иногда участвуем в заезде, где лошади безусловно сильнее него. А он на старте вырывается вперед. Потом выдыхается, не может, уступает. Получается, он заявил о себе много и не смог. Это неправильно".

Любил его, говорит Танишин, не только из-за побед и амбициозности, еще из-за доброго характера: "Все, что может, отдаст. Не пожалеет сил. Покладистый. Бывает, лошади не слушаются — с ним такого не было".

Результаты лошади в бегах лишь на четверть зависят от наездника. Мастерство жокея в скачках значит намного больше.

При этом Танишин, в отличие от многих молодых конников, не идеализирует лошадей, не наделяет их человеческими качествами. Например, в конном мире есть давний спор — умеет ли любить лошадь человека? Одни говорят, нет. Другие уверены, что любимые лошади отвечают им взаимностью. Третьи объясняют, что не все породы, мол, только скаковые ахалтекинские лошади умеют, потому что порода древняя, к тому же над характером ахалтекинцев мало работали селекционеры.

Ставки: деньги или интерес

Мы говорим с Танишиным после всех заездов. С трибун начали расходиться тотошники — так называют игроков на конном тотализаторе. Молодых зрителей еще меньше, чем юных наездников. Тотошники в основном пенсионеры. 

Большинство зрителей на трибунах Московского центрального ипподрома — мужчины-пенсионеры. У каждого — программа бегов, реже — бинокль

Говорят, при Советском Союзе здесь были такие толпы зрителей и такие солидные выигрыши, что можно было купить машину. Эти времена прошли, сейчас подобных аншлагов не бывает. Уже нет, как в советские годы, очередей перед ипподромом — такой куш не сорвешь. Но прибавку к пенсии можно выиграть.

"Я никогда много не выигрывал, — рассказывает Владимир Иванович (он начал ходить на бега в 70-х). Но судя по его рассказу, много — это понятие относительное. — В середине 80-х был только один случай: взял 24 тысячи рублей. Купил шесть соток под дачу, доски для стройки. Больше таких выигрышей не было. Чаще так: выиграешь пару десятков рублей — и вот уже можешь себе позволить пива выпить".

На той самой даче он бывает редко. По выходным любит ходить на ипподром.

"Лошади — это прекрасные животные. Посмотришь на них — психологическая разрядка, — строго, будто по-военному отвечает он на вопрос, что чувствует, когда смотрит бега. — Азарт — нет. Интерес. Мне больше интересно смотреть на лошадей и наездников. Сегодня ставил 400 рублей, проиграл, не буду больше ставить. Мои товарищи тоже пенсионеры. Ставят от минималки 50 рублей до 500 рублей. Для нас шикануть — это сделать ставку 3–5 тысяч. Но далеко не каждый так сделает. Я — нет".

В одном заезде участвуют в среднем семь-десять лошадей разных пород: орловские рысаки, русские рысистые, французские и американские рысаки

На неделе, в будний день, рано утром он, как и еще пара десятков его товарищей-тотошников, придет на этот ипподром, чтобы посмотреть тренировки. В следующую пятницу купит программу воскресных бегов. "Бега не могут надоесть, — пожимает он плечами. — Никто не хочет уходить от лошадей".