"Мальчик или девочка?" — первый вопрос к будущим родителям, которые поделились радостной новостью. Наверняка они и сами задали его на приеме у врача: больше половины мужчин и женщин знают или хотят узнать пол ребенка. Люди не всегда могут объяснить, какая им разница, но придают огромное значение полу до рождения — и всю жизнь.

Как правило, пол определяется проще простого: на глаз. Специалист с помощью ультразвука отличит мальчика от девочки в конце I — начале II триместра беременности, когда плод размером не больше авокадо. А чтобы указать пол новорожденного, обычно не нужны ни медицинское образование, ни аппаратура — мы все это умеем.

Но иногда глаза обманывают. В четырех глухих деревнях на юго-западе Доминиканской Республики рождаются с виду обыкновенные девочки. Их так и воспитывают, а потом у них наступает переходный возраст, и девочки превращаются в юношей. Таких детей называют гуэведосе, что переводится как "пенис в 12 лет". Местные не то чтобы этого ждут, но и не удивляются.

Люди вроде гуэведосе встречаются намного чаще, чем кажется: каждый сотый ребенок появляется на свет с необычными половыми признаками. Своим существованием они приводят в замешательство, ведь мы привыкли думать, что мужчины и женщины — существа чуть ли не с разных планет: половую принадлежность до сих пор обозначают символами Марса и Венеры. Где тогда лежит граница между полами и почему кто-то ее пересекает? 

ОБМЕН ВЕЩЕСТВ И СМЕНА ПОЛА

"Наши знания о сущности законов пола стремительно возросли благодаря биологическим исследованиям. Мы полагаем, что в человеческих существах не бывает мужского при полном отсутствии женского, а женского — при полном отсутствии мужского"

— Оскар Риддл, биолог, 1914

С древних времен у людей были разные догадки насчет различий полов. Греки верили, что за счет преобладания огня мужчины совершеннее женщин, в которых больше воды. Мужчин связывали с правой, более теплой (и хорошей) стороной тела, а женщин — с левой. Например, Парменид полагал, что пол ребенка зависит от его положения в утробе матери, а Анаксагор — от того, в каком яичке созрело отцовское семя.

Античные философы в чем-то были правы. У пресмыкающихся, пусть не у всех, на пол потомства влияет температура в гнезде с яйцами. Обычно граница пролегает между 27 °C и 31 °C. Когда в кладке холодно, у некоторых видов черепах вылупляются самцы, а у ящериц — наоборот, самки. У каймановых черепах закономерность еще причудливее: самки получаются либо когда очень холодно, либо когда очень жарко.

Зависимость пола людей от температуры все еще обсуждали в конце XIX века, как и с полтысячи других догадок. 

Самой авторитетной была метаболическая теория Патрика Геддеса и Джона Артура Томсона. Они считали, что мужской организм чаще расщепляет вещества, чтобы высвободить энергию и потратить ее на поиски партнера ради оплодотворения, а женский, напротив, копит силы для производства яйцеклеток.

Наблюдая за лягушками и личинками насекомых, Геддес и Томсон заключили, что в плохих условиях — при слишком высокой температуре, недостаточном питании — ускоряются процессы расщепления и в то же время на свет чаще появляются самцы, а в благоприятной среде лучше формируются клетки и ткани, и самок получается больше, чем самцов. На людях они не экспериментировали, но не сомневались, что мы устроены похоже.

Рассуждения Геддеса, Томсона и их сторонников согласовывались с предрассудками о том, что мужчины — существа деятельные и стойкие перед тягостями жизни, а женщины — их противоположность. В начале XX века обменом веществ объясняли самые разные явления, даже снижавшуюся в те годы рождаемость. Якобы женщины, получившие возможность учиться, работать и заниматься спортом, чересчур утруждаются, ускоряют метаболизм и становятся менее плодовитыми. 

Также из метаболической теории следовало, что пол — это изменчивая, а не раз и навсегда определенная черта. 

Это подтверждалось наблюдениями биологов и животноводов. Те сообщали о курах, которые больше не клали яйца и топтали других кур, после чего вылуплялись цыплята; насекомых-гинандроморфах с признаками и самцов, и самок; гермафродитах с двойным набором половых органов.

Гинандроморфы

У рыб, обитающих у коралловых рифов, смена пола не исключение, а правило. Рыбы-клоуны живут группами с жесткой иерархией по размеру тела. Самая крупная особь — всегда самка. При ней есть самец и рыбки помельче, которые набирают массу так, чтобы не нарушить иерархию. Когда самка-вожак умирает, ее место занимает самец. Он меняет пол, растет, а следом увеличиваются в размерах остальные рыбы, но снова так, чтобы остаться на своей ступени. К мультфильму "В поисках Немо" можно снять прогрессистское и безукоризненное с биологической точки зрения продолжение, где главный герой превращается в героиню.

Последователи Геддеса и Томсона рассчитывали взять под контроль половое развитие животных и людей, ускоряя или, наоборот, замедляя обмен веществ. Некоторые, например видный американский биолог Оскар Риддл, даже утверждали, что им это удалось.

В репортажах с публичных лекций газетчики фантазировали, что совсем скоро в сельском хозяйстве наступит новая эра, а родители смогут выбирать пол будущего ребенка.

В конце XIX — начале XX века идея подчинения природы завладела умами. Великие прорывы в биологии, физике и других науках сулили невиданную власть над окружающим миром и собственной судьбой. Но уже тогда многие сомневались, что метаболическая теория пола — один из этих прорывов и что ее приверженцы исполнят свои обещания.

ХИМИЯ ПОЛОВ СО СКАЛЬПЕЛЕМ

"Самая секретная квинтэссенция жизни"

— Чандак Сенгупта, историк, 2006

Метаболическая теория кое в чем была хороша. Она объясняла различия полов (производить крупные яйца сложнее, чем мелкое семя; именно по размеру и форме половых клеток до сих пор выбирают, кого считать самцом, а кого самкой), наследовала уходящему в древность представлению о мужчинах и женщинах и предписывала им разные роли в обществе, что нравилось косным людям, которые не успевали за временем. Но у нее были и слабые места.

Теория умалчивала, что именно происходит в организме с изменением скорости обмена веществ, и, несмотря на отдельные свидетельства, слабо подтверждалась наблюдениями. Так, экспериментировавший с голубями Оскар Риддл часто определял пол всего лишь по поведению птиц: кто топчет, тот самец. Наконец, теория попросту противоречила здравому смыслу. Чтобы высвободить энергию, ее сначала надо запасти: без хорошего питания не вырастешь большим и крепким — эта истина известна всем, кого мама заставляла доесть кашу. 

На эти недостатки указывали критики, разрабатывавшие другие теории пола, в том числе гормональную. Согласно этой теории, пол зависит от химических веществ, которые производятся в одном органе, но воздействуют на другой, попадая в него с кровью.

В 1889 году, когда Геддес и Томсон опубликовали свою знаменитую книгу "Эволюция пола", пожилой физиолог Шарль-Эдуар Броун-Секар объявил, что омолодился инъекциями вытяжек из яичек собак и морских свинок. Всего через пять лет Броун-Секар умер, но успел привлечь внимание к экстрактам из органов, особенно из половых желез (гонад).

В 1910 году австрийский физиолог Ойген Штайнах стал экспериментировать с морскими свинками и крысами. Он стерилизовал новорожденных самок и пересаживал им яички, а кастрированным самцам — яичники. Как утверждал Штайнах, из-за этого зверьки приобретали черты противоположного пола и вели себя соответствующе. Что-то в половых железах направляло развитие организма. 

Верхний ряд (слева направо): маскулинизированная самка, стерилизованная самка, нормальная самка, нормальный самец.

Нижний ряд: кастрированный самец, нормальная самка, феминизированный самец, нормальный самец. 

Опыты Штайнаха были впечатляющими, но оставляли вопрос, что происходит до рождения: в утробе самцы делаются самцами, а самки — самками из-за тех же таинственных веществ или есть другая причина? Штайнах предполагал, что эмбрионы остаются бесполыми, пока у них не появляются гонады. Правда, тогда было неясно, почему у одних особей появляются женские железы, а у других — мужские.

Первую загадку вскоре прояснил зоолог Фрэнк Лилли. В 1914 году ему попались коровьи эмбрионы-близнецы в сросшихся амниотических пузырях. Один был самцом, а второй — чем-то странным: с виду напоминал телку, а внутри — скорее бычка. Такие особи называют фримартинами. Они довольно часто встречаются среди рогатого скота и раздражают животноводов, потому что годятся только на мясо.

За пару лет Лилли нашел в окрестностях еще полсотни пар близнецов. Он думал, что после оплодотворения фримартины — самки, рассуждая следующим образом: у отелившихся коров созревали две яйцеклетки, то есть близнецы могли быть обоих полов, но раз один точно бычок, то второй, вероятнее всего, телка, ведь иначе самцов зачиналось бы непропорционально много.

Дальше Лилли показал, что внутренние органы самки приобретают мужские черты только тогда, когда у близнецов общая кровеносная система. Что-то попадает в эмбрион по сосудам и направляет половое развитие до рождения. Хотя Лилли не выделил эти вещества, он был уверен, что это гормоны из мужских желез. Лилли даже дал правдоподобное объяснение, почему не бывает бычков-фримартинов: мужские гормоны вырабатываются раньше женских, поэтому сестры просто не успевают повлиять на братьев.

К середине 1920-х годов опыты Лилли подогрели интерес к загадочным веществам. Одни пытались получить их в чистом виде, что было не так-то просто из-за ничтожных количеств гормонов в тканях. Биолог Алан Паркс при содействии Британского музея даже договорился, что ему доставят огромные гонады синего кита, но по пути из Южного полушария ценный материал испортился.

Фармакологи надеялись создать гормональные средства для лечения бесплодия, фригидности, импотенции, гомосексуальности и для предохранения от беременности. Ойген Штайнах пропагандировал трансплантацию яичек геям и старикам и проводил частичную перевязку семявыводящих протоков для усиления выработки гормонов, а во Франции русский эмигрант Сергей Воронов к восторгу одних и ужасу других пересаживал обезьяньи ткани людям, чтобы добавить им мужественности.

В обывательском представлении гормоны выглядели разгадкой тайны о различиях полов. Но гормональная теория объясняла не все. Во-первых, гормоны вырабатываются половыми железами, а значит, не влияют на то, мужские железы будут у эмбриона или женские. Во-вторых, студент Фрэнка Лилли повторил опыты Штайнаха, и оказалось, что грызуны с пересаженными гонадами противоположного пола никогда не преображаются до конца. Самка получится или самец, зависит от чего-то помимо гормонов.

Лилли, изучавший фримартинов, осознавал эти трудности, но допускал, что их разрешит другая, годами критикуемая теория — хромосомная. 

СТРАННЫЕ ХРОМОСОМЫ

"Не кажется невероятным, что регуляция устроена по-разному у разных видов, поэтому бесполезно искать общий принцип определения пола для всех видов"

— Томас Хант Морган, генетик, 1909

В конце XIX века усовершенствованные линзы для микроскопов и новые красители позволили заглянуть в ядра клеток, где во время деления увидели расходящиеся и множащиеся нити. Их назвали хромосомами, что в переводе с греческого языка значит "окрашивающиеся тельца".

Во всех клетках хромосомы расположены парами, но в половых — по одной. В 1891 году цитолог Герман Хенкинг, изучая клопов-солдатиков (у нас их иногда называют жуками-пожарниками), обнаружил в их семени кое-что странное. В некоторые клетки после деления будто бы попадала лишняя хромосома. Хенкинг сомневался, что это такое, и назвал находку "элемент Х".

Через девять лет американский зоолог Кларенс Маккланг предположил, что загадочный элемент действительно хромосома и что от нее зависит пол потомства, ведь сперматозоидов с ней и без нее примерно поровну — так же, как зачастую самцов и самок. По его мнению, дополнительная хромосома отвечала за мужские признаки.

Маккланг не сомневался, что яйцеклетки пассивны, семя активно, а для производства мужских половых клеток нужно высвободить много энергии. Но рассуждая в духе метаболической теории Геддеса и Томсона, он противоречил им в главном: выходило, что пол определяется при оплодотворении, а не в зависимости от окружающей среды.

Не похоже, чтобы Маккланг благоговел перед метаболической теорией, но и рвать с ней был не готов и сделал еще одно допущение. Вероятно, яйцеклетки ощущают среду и в благоприятных условиях на химическом уровне выбирают семя с женским началом, а в тяжелых — с мужским. Впрочем, Маккланг не исключал, что у некоторых видов никакие обстоятельства не способны повлиять на пол.

Гипотезу Маккланга независимо друг от друга взялись проверить Эдмунд Уилсон и Нетти Стивенс. Изучая насекомых и червей, в 1905 году они подтвердили связь странной хромосомы с полом, но обнаружили, что она встречается не у самцов, а у самок. Точнее, у самок их было две (от отца и матери), а у самцов — либо одна (от матери), либо в паре еще с одной крошечной хромосомой (от отца), которую вскоре станут обозначать буквой Y. 

Человеческие хромосомы Х и Y

Хотя Маккланг, Уилсон и Стивен искали в правильном месте, первое время у хромосомной теории — или лучше сказать, теорий — были большие проблемы. Во-первых, это сейчас известно, что в хромосомах записана наследственная информация, "инструкции" по сборке организма, — тогда это было всего лишь предположение. А подтвердив эту гипотезу экспериментально, ученые все равно не могли объяснить, как хромосомы работают.

Во-вторых, аппаратура тех лет не всегда позволяла как следует разглядеть хромосомы и отделить половые от всех остальных. Когда же это удавалось, ученые видели, что у разных видов они сильно различаются. Например, у птиц одинаковыми половыми хромосомами выделяются самцы, а большой в паре с маленькой — самки, у людей же все наоборот, а среди плодовых мушек ученым попадались самцы с набором (кариотипом) X0 и самки с XXY. Общее правило не вырисовывалось.

Наконец, хромосомная теория предполагала жесткое разделение на самцов и самок, мужчин и женщин, то есть не могла объяснить существование гермафродитов, гинандроморфов и особей, меняющих половые признаки в течение жизни.

Тем временем Фрэнк Лилли размышлял, почему фримартины никогда не превращаются в самцов, а только приобретают некоторые их черты. Одних гормонов было недостаточно. Тогда Лилли предположил, что половое развитие проходит в два этапа. Во время оплодотворения осуществляется первичное определение пола — детерминация, а потом под действием гормонов появляются мужские или женские черты — начинается дифференциация (было бы несправедливо отдать все заслуги Лилли: будущий лауреат Нобелевской премии Томас Хант Морган, Рихард Гольдшмидт и другие генетики задумывались о гормонах, рассуждая о хромосомах).

В середине 1920-х годов эта догадка ограничила претензии хромосомной и гормональной теорий, но придала обеим вес, а обмен веществ уже мало кто рассматривал всерьез. Но как в точности появляются половые признаки, было по-прежнему непонятно.

ОХОТНИКИ ИЗ ПЕЩЕР И ХИМЕРЫ

"Химерическая природа женщины занимала поэтов еще на заре литературы. 

Последние медицинские исследования неожиданно придали научный вес этой концепции женственности"

— Джошуа Ледерберг, лауреат Нобелевской премии 

по физиологии или медицине, 1966

До 1956 года ученые даже не могли точно сосчитать хромосомы: оказалось, что у нас их 46 нитей, а не 48, как думали прежде. Загадки пола в основном разбирали с помощью других животных. Главной моделью у генетиков была плодовая мушка дрозофила. В отличие от людей, дрозофилы быстро размножаются, и у них всего восемь хорошо различимых хромосом. Но мушки сбили ученых с толку. 

Пол дрозофил зависит от количества X-хромосом: у самок их две, у самцов — одна. Поскольку бывают самки с кариотипом XXY и самцы — c X0, крошечной Y-хромосоме не придавали значения — что у дрозофил, что у людей. Но на самом деле у нас она играет важнейшую роль.

Мужчины и женщины тоже рождаются с кариотипами XXY и X0. Правда, ученым только предстояло это выяснить, изучая женщин с синдромом Тернера и мужчин с синдромом Клайнфельтера. У таких людей часто плохо работают или вообще не развиваются половые железы, поэтому было подозрение, что они генетически принадлежат к противоположному полу. Новые техники клеточного анализа позволили проверить эту догадку.

При синдроме Тернера цитогенетик Чарльз Форд и другие ученые рассчитывали найти мужской кариотип XY, а при синдроме Клайнфельтера — женский XX. Вместо этого у женщин обнаружили только одну X-хромосому, а у мужчин — набор XXY. Выходило, что Y-хромосома направляла развитие организма по мужскому пути даже в присутствии двух "иксов", а без нее из плода формировалась женщина, даже если X-хромосома всего одна, как у обычных мужчин. Почти одновременно были опубликованы данные о мышах, среди которых Y-хромосому находили тоже только у самцов. Казалось, что вот он — общий механизм для всех млекопитающих.

Открытия цитогенетиков согласовывались с результатами экспериментов на кроликах Альфреда Йоста. Еще в утробе Йост удалял животным гонады. Из-за этого самцы рождались похожими на самок, причем тем сильнее, чем раньше была проведена операция. Самки без гонад появлялись на свет обычными. Когда же им пересаживали мужские гонады, крольчихи напоминали самцов. Получалось, пол зависит от того, выделяют ли железы мужские гормоны. А производящие их железы развиваются тогда, когда есть Y-хромосома.

Эти открытия произвели фурор. Y-хромосома стала поп-культурным символом мужественности, а X — женственности. В них видели источник вообще всех отличий между полами, истинных и мнимых. Например, в 1960–1970-х годах стало модным рассуждать о том, что первобытные мужчины были суровыми охотниками. Как пишет историк науки Сара Ричардсон, современные мужчины, соответственно, представали животными, выточенными эволюцией для насилия и завоевания, зверями, которых сдерживают нравы и ограничения современного общества. Генетика пришлась кстати: казалось, что мужская агрессия записана в Y-хромосоме.

Черты, считающиеся женскими, были объяснены в том же духе. Двойственными, противоречивыми, загадочными, изменчивыми, эмоциональными женщин будто бы делал кариотип XX. Дело в том, что в каждой клетке женского организма работает только одна X-хромосома, а вторая почти целиком отключена, причем в одних клетках действует отцовская, а в других — материнская. И хотя это действительно так, биологическое значение инактивации X-хромосомы намного меньше, чем символическое.

Символизм хромосом околдовал и ученых. В 1960-х годах они заметили, что среди заключенных в тюрьмах слишком часто встречаются кариотипы XXY, XXYY и XYY. В следующие 15 лет вышло почти 200 научных статей, в которых лишнюю Y-хромосому пытались связать с агрессией и склонностью к преступлениям. Из-за вала исследований "суперсамцов" всерьез обсуждали в газетах и на ТВ, а беллетрист Кеннет Ройс написал серию книг The XYY Man о талантливом жулике по кличке Паук (в 1976–1977 годах британский канал ITV показывал одноименный сериал).

Сенсационные результаты после проверок в конце 1970-х годов оказались неверными. Мужчины с кариотипом XYY действительно чуть чаще оказывались в тюрьме (как и обладатели более "женственного" кариотипа XXY, что вообще-то было видно с самого начала), но лишь изредка — за насильственные преступления. Скорее всего, из-за лишней хромосомы они просто немного отставали в умственном развитии и из-за этого попадали в неприятности. Ученые, которые проводили исследования, спустя годы не могли объяснить, почему же они так ошиблись.

Но старания не пропали даром. Исследователи верили, что развитие по женскому пути — базовый сценарий в биологии человека, который разыгрывается в отсутствие какого-то гена на Y-хромосоме. Из-за "суперсамцов" эту маленькую хромосому неплохо изучили, и оставалось совсем чуть-чуть, чтобы отыскать нужное место. 

СЕТЬ, А НЕ ЦЕПЬ

"Когда ген SRY вычислили, мы думали, что остается один-два шага…"

— Дженнифер Грейвз, генетик, 2018 

В 1990 году нужный ген был найден. Его так и назвали — участок на Y-хромосоме, определяющий пол (англ. sex-determining region Y, или просто SRY) . Когда этот ген внедряли в X-хромосому мышиных эмбрионов-самок, они рождались с яичками, а люди с поломкой в SRY рождаются женщинами. Это был триумф. Как ключ приводит в движение механические часы, так всего один из более чем 20 тыс. генов, казалось, запускает цепочку событий, которые решают биологическую судьбу человека.

Схема полового развития была почти закончена. Под действием SRY из ткани — предшественницы половых желез формируются яички, затем в них производятся антимюллеров гормон и тестостерон, а эти вещества придают эмбриону мужские черты. Ученым оставалось только найти гены, включающиеся следом за SRY.

Гены представляют собой что-то вроде слов из четырех "букв" генетического алфавита ДНК. Когда ген включается, это значит, что с него делается "оттиск" — короткая цепочка РНК. Одни молекулы РНК действуют сами по себе, а другие служат инструкцией по сборке белков на клеточной фабрике. Белки — основа жизни. Например, гемоглобин позволяет крови переносить кислород и придает ей красный цвет, одни кератины делают ногти твердыми, а из-за других кожа эластична. 

Некоторые белки нужны в самой ДНК. Ее длина у человека составляет примерно 2 м — это в 200 млн раз больше диаметра ядра клетки, которое ее хранит. Поэтому ДНК невообразимо скручена. Когда это необходимо, к ней присоединяются определенные белки, — тогда с запрятанного участка можно сделать "оттиск". Своими продуктами гены настраивают друг друга и поддерживают жизнь во всей ее сложности и многообразии.

Как выяснилось, белок, собранный по инструкции из SRY, играет именно эту роль: благодаря ему включается еще один ген, а всего в формировании половых желез их участвует не менее 30, причем и на Х-, и на Y-хромосоме, и на тех, что у мужчин и женщин общие. Само понятие "половые хромосомы" оказалось чрезмерным упрощением.

Механизм полового развития не похож на заводные часы, которые всегда идут в одном направлении. Биолог Дженнифер Грейвз сравнивала его с Тянитолкаем из книг о докторе Дулиттле (такой же персонаж есть в повести о докторе Айболите), чьи головы смотрят в противоположные стороны. Развитие организма постоянно колеблется между двумя альтернативами. Одни гены направляют его по женскому пути, другие — по мужскому, третьи сталкивают с женского пути, четвертые — с мужского. Единственный сбой может нарушить этот тонкий баланс.  

Примерно один ребенок из 100 рождается с необычными половыми хромосомами, гонадами или гениталиями. Иногда это сразу бросается в глаза, но кто-то всю жизнь ни о чем не догадывается. Раньше таких людей называли истинными или псевдогермафродитами либо словом "интерсекс". С 2006 года принято говорить о нарушениях полового развития, чтобы не ущемлять людей, у которых они есть (но некоторые интерсекс-активисты считают, что, наоборот, их ущемляет язык патологий). Эти отклонения дают возможность многое понять про то, от чего в точности зависит наша биологическая судьба. 

Вспомним доминиканских гуэведосе. У них мужской кариотип XY, но в утробе их наружные органы формируются почти неотличимыми от женских и остаются такими, пока в переходном возрасте не подскакивает уровень "мужских" гормонов. Тогда у гуэведосе опускаются прежде не заметные яички, увеличивается пенис и мышцы, на лице и теле растут волосы, а голос ломается. Большинство из них ощущают себя мужчинами и интересуются женщинами.

Причиной оказалась мутация. Из-за нее в организме гуэведосе мало фермента, который нужен для производства дигидротестостерона. Когда этого гормона недостаточно, развитие эмбриона нарушается. Изредка мутация встречается и в других местах, а в доминиканской глуши она распространилась довольно широко из-за того, что в деревнях редко заводят семьи с чужаками.

Иногда из-за мутаций в SRY или еще нескольких генах мужские черты вообще не проявляются, несмотря на кариотип XY. У людей с синдромом Свайера женская внешность, есть матка и фаллопиевы трубы, но вместо гонад — бесполезные комочки рубцовой ткани, которые не производят ни гормоны, ни половые клетки. Из-за этого у девочек не начинаются месячные и не растет грудь, как у ровесниц. Как правило, в это время и выясняется их особенность. Им назначают гормональную терапию, а повзрослев, они могут забеременеть с помощью ЭКО.

Мужчины с женским кариотипом XX тоже существуют. Чаще всего они появляются из-за того, что ген SRY переместился с хромосомы Y на X. Но бывает и так, что мужчинами рождаются вовсе без SRY. В 2011 году итальянские генетики описали случай братьев с двумя X-хромосомами. Братья ничем не выделялись, но были бесплодны. Ученые предположили, что ген, в который метит белок — продукт SRY у обычных мужчин, оказался чрезмерно активен.

Словом, SRY действительно играет очень важную роль в половом развитии людей, но это всего лишь один голос в ансамбле генов и гормонов, где партии порой расписаны по дням и даже по часам. Иногда организм не слышит SRY, а на мужской путь нас могут направить и другие голоса.

Не все люди проходят по этому пути в одну и ту же точку, как не проходят и по женскому. Главным признаком пола служат клетки, которые нужны для размножения: у мужчин — сперматозоиды, у женщин — яйцеклетки. Но есть и другие признаки: хромосомы, гонады, гениталии, уровни гормонов, и они не всегда согласуются.

Сначала это кажется странным и даже пугающим. Хотя если задуматься, то у обычных людей половые признаки тоже выражены по-разному: у одних борода растет со скул, а у кого-то — редкими клочками; одной достались большая грудь и широкие бедра, а другая напоминает мальчишку; у всех с возрастом меняются уровни гормонов (причем у обоих полов есть и "мужские", и "женские"); ближе к старости все перестают производить половые клетки. Пол — это спектр, где граница между женским и мужским зыбка и проницаема. 

БЕСКОНЕЧНАЯ ИСТОРИЯ

Мужчины и женщины, очевидно, различаются. Разницу замечают даже дети, едва научившись говорить (и усвоив стереотипы, не связанные с биологией). Ученые, как и все, сначала тоже определяли различия на глаз, но постепенно научились проникать в органы, потом в клетки, а теперь способны заметить отдельные "буквы" ДНК у миллионов людей и с невиданной точностью редактировать гены, чтобы выяснить их назначение.

В то же время ученые, как и дети, руководствуются предубеждениями. В метаболической теории отразились роли мужчин и женщин не только в размножении, но и в обществе. Y-хромосома когда-то представала капсулой времени, выкопанной в пещере. Мнимая пассивность женщин подкрепляла идею, что развитие их организма — базовый биологический сценарий в отсутствие чего-то еще, и отвлекла внимание исследователей на мужчин; о дифференциации мужских эмбрионов до сих пор известно больше, чем о женских. 

Различия ищут и в том, что не определяет пол, но может быть с ним связно, — в структуре и работе мозга, иммунной системы и т.д. И раньше, и сейчас различиям придают большее значение, чем сходствам. Причин несколько: гендерные стереотипы, склонность человеческого ума, редакционная политика научных журналов (статьи о находках публикуют чаще, чем об исследованиях, в которых не обнаружен какой-нибудь эффект). 

Все это вместе с совершенствующимися технологиями, накапливаемыми данными и сложными методами статистической обработки порождает громкие заявления. В 2005 году дошло до того, что генетик Хантингтон Уиллард сказал: у человеческого вида не один, а два генома, мужской и женский. Разумеется, это было преувеличение. Но в других случаях не так просто понять, действительно ли было сделано открытие и какие выводы из него справедливы.

Кажется, любой вопрос о различиях мужчин и женщин оборачивается спорами, и мало где ученые пришли к согласию. Но это мы обсудим в следующий раз.