90 лет назад – 1 февраля 1926 года – в составе ТАСС был организован отдел пресс-клише, ставший основой старейшего фотоагентства в России и СНГ. 

Архив Фотохроники – это фотографическая история нашей страны с начала ХХ века. В базе агентства насчитывается более 10 млн иллюстраций событий в России и мире.

Фотографы ТАСС неоднократно становились лауреатами престижных профессиональных премий, в том числе World Press Photo, Interpressphoto, Interphoto, Best of Russia, "Золотой глаз России" и Союза журналистов России.

В этом материале собраны истории, рассказанные тассовскими фотокорреспондентами и связанные с их работой, а также самые интересные снимки за 90 лет существования Фотохроники. 

"Полезай в бомболюк!"

Борис Лосин (из книги Владимира Никитина):

За годы войны мне пришлось по-всякому полетать, но один полет я запомнил на всю жизнь. Было это в 44 году.

"Вам выпала честь, - передает приказ Верховного главнокомандующего один генерал, - рассказать о вступлении наших войск в Бухарест читателям советских газет, передать по каналам ТАСС для различных информагентств, а, значит, по всему миру о победе Советской Армии, о начале ее победоносного шествия". 

Потом сообщают - такие-то летят на "Дугласе", а другие, и я в том числе, - на "Бостоне". Тут же я узнал, что "Бостон" летит быстрее. В общем, лечу и мечтаю, что первым вернусь в Москву и снимки мои первыми увидят свет. В этом был особый шик, особый смысл журналистской работы. Организовано все было - первый класс. Я знай пленку за пленкой меняю, ко времени приезжаю на аэродром и узнаю, что обратно меня отправляют на более медленном "Дугласе". Но я прекрасно понимаю, что упускаю редчайший шанс. Тогда бегу к пилоту и говорю - "Выручай, друг! Мне позарез в Москву нужно, засунь куда-нибудь!" - "Слушай, идея! Полезай в бомболюк!". 

Не успел я обрадоваться, как за спиной появились Кригер и Высокоостровский. -"И мы с тобой!". Запихнулись мы в бомболюк. Небольшой такой ящик - как раз одному бы с комфортом, а втроем с трудом поместились. Я первым залез, уселся на пол, ко мне на руки сел Высокоостровский, а Женя над нами согнувшись встал. Минут через 10 надо было меняться местами, иначе все мышцы начинали затекать. В общем, хоть мы и знали, что бомболюк наглухо задраен, вначале все равно как-то не по себе становилось. 

Приземлились. Вылезли, в себя прийти не можем. Приехал в редакцию. Там все уже ждут, лаборанты наготове. Две первые пленки я сам проявил, негативы отличные, остальные отдал лаборантам. Вышел в коридор, опустился на диван и мгновенно заснул. Через час с моих пленок отпечатали штук сорок снимков, и Пальгунов - начальник ТАСС - повез их в Кремль. Все остались довольны, но об этом я узнал позже, так как крепко спал, а во сне видел ликующий Бухарест, улыбки, цветы… 

Непростой Карандаш

Юрий Белинский:

Это был 76-й год. У меня был хороший знакомый – режиссер нашего Ленинградского цирка Алексей Сонин (прим. ред.: сейчас Цирк на Фонтанке). Я часто снимал там премьеры, мы давали это и на тассовскую витрину, это часто расходилось и по прессе. 

Однажды Алексей познакомил меня с легендарным клоуном Карандашом – Михаилом Николаевичем Румянцевым. Я узнал, что через месяц ему исполняется 75 лет. Думаю, хорошая тема, может пойти. Начал снимать и понял, что это будет непросто, Карандаш оказался человеком с очень тяжелым характером. 

Сначала он не разрешил мне снимать его в гримерке: "Как! Посмотрите, народный артист - и в таких условиях!". Вечером, только встал возле бортика манежа, чтобы поснимать во время выступления, он ко мне подходит и хвать камеру: "Не снимать!". В общем каждый кадр в этом материале к юбилею давался с неимоверным трудом. 

Я пошел ва-банк, прихожу и говорю: "Материал готов, но нет фотографий. Мне нужно с вами пройтись с собачками хотя бы до Летнего сада". Это минут 15 ходьбы от цирка. Договорились. Прихожу и ожидаю услышать очередное "Не снимать". Но все идет нормально. Идем по набережной, и тут я понимаю, что в Летнем саду нельзя выгуливать собак! Сейчас будет скандал! Но, будь что будет. На счастье, нас никто не потревожил, милиционер не подошел. 

Я его снимал по ходу. Иду сзади и случайно делаю вот этот самый кадр, который буквально сразу получил "Золотой глаз" на World Press Photo. 

Когда возвращались, вдруг он говорит: "Срочно встаньте передо мной, закройте меня". Я ничего не понимаю, встаю перед ним. Оказывается, кто-то из фотолюбителей увидел Карандаша и достал объектив. Я никогда - ни до этого, ни после этого случая - своим коллегам не перекрывал кадр. 

У цирка Михаил Николаевич подвел меня к своей "Волге" и с гордостью сказал: "Вот, видите, я в 75 лет сам за рулем приехал из Москвы в Петербург". 

Брежнев расчувствовался

Владимир Мусаэльян:

Я ведь занимался космосом, а в 1969 году поехал со своим коллегой Савостяновым делать репортаж с юбилея Казахской ССР. 

Там я получил звонок – "Ты летишь с генеральным по Союзу дальше". И мне пришлось еще месяц летать с Брежневым в одном самолете. И так полгода где-то я крутился, потом отчаялся - не люблю бесконтактную журналистику - и попросил оставить мне космос, раз генеральный секретарь меня не видит, не замечает. Однако это оказалось не так, он просто долго присматривался к людям. 

Все снимки мне дороги, но те, которые я не сделал, даже снятся. Среди них - сцена на охоте, когда мимо генсека в трех метрах пробежала семья зубров, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Потом он надо мной подтрунивал, говорил "Володя увидел зубров и от страха в муравейник спрятался". 

Свои снимки Леонид Ильич утверждал только в том случае, если у нашего руководства были сомнения. С этим связана такая история: как-то мне пришлось из-за этого ехать к Брежневу на дачу ближе к полуночи 30 декабря, утверждать новогодние снимки, которые должны были пойти на Дальний Восток. Поднял его, практически, с кровати. В Завидове мы все сидели с ним за одним столом, некоторые члены Политбюро, правда, возмущались - мы разговариваем на темы закрытые, а тут присутствуют врачи, егеря, фотографы. Но генсек на это внимания не обращал. А я до сих пор то, что знаю, стараюсь забыть.

Эта фотография, Брежнева с Луисом Корваланом, сначала в газеты не пошла, потому что Леонид Ильич на ней со слезами на глазах, это была очень теплая встреча, и он расчувствовался. Я очень хотел ее опубликовать. Дали другую фотографию, а эту я послал на World Press Photo и получил "Золотой глаз" (1978 год). 

Плащ для президента

Михаил Метцель:

Работа в президентском пуле, наверное, может стать скучной, если заниматься только этим. Хотя ситуация тоже все время меняется. Мы ездим в разные места, не стоим на одном месте, постоянно видим что-то новое, разные страны, города, мероприятия, поэтому соскучиться не удается – даже если только снимать президента. Хотя я снимаю не только президента, но и спортивные мероприятия – футбол, баскетбол, другие виды спорта. Так что эмоций много.

В Белграде был грандиозный парад "Шаг победителя" по случаю 70-летия освобождения города от немецко-фашистских захватчиков. Он длился часа полтора. И тут пошел дождь, правда, организаторы были к нему готовы – подготовили плащи для гостей. 

Лидеров охрана сразу начала накрывать плащами, а в тот момент, когда я делал этот снимок, Владимиру Путину с плащом помогал президент Сербии. 

Хотя погода была неприятная, народу было очень много, за нашими спинами еще сербы стояли с плакатами "Владимир, спаси Сербию!" и фотографией Путина.

А вот журналисты все, к сожалению, промокли, но кто был готов к этому, естественно, не так промок. У меня, к счастью, был с собой зонт. 

Я, конечно, всегда в таких погодных условиях переживаю за технику. У меня был случай, когда в зарядное устройство камеры под сильным дождем попала искра и камера сгорела, ее пришлось ремонтировать. Под дождем, конечно, не очень комфортно снимать.

С верой в коптер

Наталья Гарнелис:

Это было мое первое редакционное задание, раньше я делала некоторую работу для редакции с помощью коптера - например, для проекта "Москва - взгляд сквозь время". 

До съемки мы изучали карты, прикидывали, где будет наилучшая точка для съемки. Единственное, так как на празднике могли присутствовать одни мужчины, муж меня одну не отпустил и поехал со мной, а так как ребенка не с кем было оставить, мы выдвинулись и вовсе всей семьей. 

Поехали к Соборной мечети заранее, нашли уже на месте точку для запуска коптера и думали, что закончим съемку довольно-таки скоро. Нам хватило двух запусков, чтобы сделать серию кадров. Вообще, это было очень красиво – Соборная мечеть, огни, море людей внизу. 

Однако все получилось иначе - оказалось, что весь район с большим запасом оцеплен, и мы еще два часа просидели в машине. Спасибо современным технологиям, благодаря которым я оперативно смогла все отправить в редакцию. Это был момент, когда мы оказались в нужное время в нужном месте, и эти фотографии были очень востребованы. 

С марта запрещают запуски коптеров, и надо будет получать специальное разрешение на съемку и даже получать права на управление коптером, как на машину. Хотя многие сейчас с их помощью снимают - и "Вести", и "Москва 24". Надеюсь, ТАСС удастся получить разрешение и мы будем снимать так и дальше. 

"Вернулся из ада"

Валерий Матыцин:

Началась вторая чеченская война. Передвигался с войсками, сначала вышли на Терек, штурм Грозного, бои в горах. В апреле 2000 года удалось добраться до горного селения Хатуни в Веденском ущелье. Комбат десантников оказался моим однофамильцем, поэтому он согласился взять меня в рейд до Ведено, хотя командир полка и был против. 

Рано утром выехали верхом на БМД. Помню, когда началась стрельба, лежал, уткнувшись носом в придорожную пыль, боясь не то что голову приподнять - пошевелиться боялся. 

Когда все-таки решил оглядеться, увидел то, что до сих пор простить себе не могу, что снять не успел: десантник в тельняшке выскочил из-за БМД с пулеметом наперевес, стреляя на бегу и что-то крича. В голове мелькнуло: такое и в кино не увидишь… Тут уж про все забыл, вскочил, добежал до БМД и стал снимать. 

Потом на вертолете с ранеными долетел до Моздока. Там проявился, отсканировал негативы и все передал в Москву. Когда появились первые сообщения о нападении на десантников в Веденском ущелье, снимки уже были в редакции. А тот не снятый кадр десантника с пулеметом наперевес до сих пор иногда снится.

Это всего лишь эпизоды из того времени. Порой мне казалось, что в Чечне я нахожусь больше, чем дома. Странные чувства возникают при возвращении домой. Стрельба, кровь, грязь, смерть, час полета, и ты едешь по южному городу в огнях: уличные кафе, гуляющие прохожие, музыка… Комок к горлу подступает. Беспечный таксист, глядя на меня, спрашивает: "Что-то случилось? " - "Нет, нет. Я просто рад, что вернулся домой…", а про себя – "…из ада".

Через 15 лет после штурма Грозного я снова вернулся в этот город. Прошел по местам боев, узнаваемых и совсем непохожих на те, которые снимал тогда, уже так давно. 

Пятиэтажки в Старопромысловском районе узнал сразу... Я бежал от дома к дому в тяжелом солдатском бронежилете вместе с бойцами, штурмующими город. Прямо возле дома стоял подбитый танк, рядом лежал сгоревший танкист. Из-за угла этого дома снимал двух бойцов, которые под обстрелом на плащ-палатке выносили с поля боя погибшего товарища. Когда они его дотащили, оказалось, труп без головы. А теперь на этом месте изумрудный газон и отреставрированные, будто только что построенные, новые дома.

Испытания по медведю

Лев Федосеев:

Дважды в год в Мурманской области на охотничьей базе Лотта"проходят испытания по медведю. В них участвует медведица Даша, которую охотники вырастили "со щенков". Ее маму убили браконьеры. Медвежонка нашли и подобрали представители клуба собаководства "Кольский Север".

"По-настоящему агрессивных собак, которые могли бы разозлить Дашу, у нас нет. Так что задача на сегодня - хотя бы познакомить собак с медведем, его запахом", - объяснил нам руководитель клуба Андрей Сотник. Правда, действо уже на старте оказалось под угрозой срыва. Даша никак не хотела выходить из своего сарая. Пришлось руководителю клуба уговаривать медведицу, за банку сгущенки она согласилась на участие в мероприятии. Ее пристегнули к тросу, вдоль которого она могла спокойно гулять и ждать прихода собак.

Некоторые собаки "отважно" скалились на зверя, выглядывая из-за ноги хозяина. Другие, громко лая, носились вокруг медведицы, а она реагировала на них, как слон на Моську, то есть никак. Конечно же, были собаки, которые подтвердили звание лайки-медвежатницы, заставляя Дашу прятать свою пятую точку в болотный мох.

Когда ей надоело отмахиваться от собак, она решила развлекать себя сама. Сначала села и стала разбрасывать листья и траву, потом подобрала большую палку и, как цирковая артистка, стала крутить ее в лапах. В тот момент и было сделано это фото.

Рот в алмазах

Александр Рюмин:

Чем хороша работа в ТАСС, так тем, что каждая съемка получается с какой-то историей. А эта история произошла так. Мне поручили снимать работу предприятия "Кристалл" по огранке алмазов.

Приехал я на съемку, меня поводили сотрудники по комнатам, где за микроскопами сидят люди, ни на секунду одного не оставляли, камни в руки не давали.

Работа была интересна с точки зрения макросъемки – репортерам не часто приходится работать в этом жанре. 

В какой-то момент женщина, которая меня сопровождала, предложила мне посмотреть коллекцию ценнейших, крупнейших бриллиантов. Мы зашли в отдельную комнату, и нам принесли коробку, из которой пинцетом начали вынимать камни и раскладывать на черной бархотке. Мне сказали: "Вот сейчас мы вам покажем уникальнейший бриллиант". Его стоимость исчисляется десятками миллионов рублей. 

Камень вынимают, мы разговариваем, и вдруг я слышу щелчок, металлический пинцет защелкивается, бриллиант из него в этот момент вылетает. Женщина в полупаническом состоянии, она смотрит на меня глазами, полными ужаса. 

Я спрашиваю у нее, что произошло, и на слове "произошло" чувствую, что уникальный камень-то у меня во рту буквально за два сантиметра до того, чтобы я его проглотил. Вы не представляете, какие это были соблазн и искушение – проглотить, поехать в Москву, уволиться и жить безбедно. Но я победил свое искушение, достал бриллиант изо рта и вернул. 

Погодный "коридор"

Сергей Фадеичев:

Во время Великой Отечественной войны русские морские пехотинцы штурмовали остров Шумшу, где у японцев был мощный укрепрайон. Недавно там велись военно-исторические раскопки, и мы приехали к их окончанию.

Вообще, командировка у меня заняла пять дней, а сама съемка - 4 часа. Можно сказать, что пробыли мы там совсем недолго. Дело в том, что на Шумшу трудно попасть, но еще сложнее улететь из-за меняющейся каждые пять минут погоды, так что можно прилететь на день, а застрять на две недели.

Так как группа журналистов была большая, решили не рисковать и при первой возможности использовали погодный "коридор". Обратно мы летели на военном почтовом самолете и останавливались через каждые два часа - Хабаровск, Чита, Новосибирск, Екатеринбург - как на маршрутном такси.

Жизнь на льдине

Артем Геодакян:

В августе мы забирали полярников с дрейфовавшей с мая станции. Дальше ждать было нельзя, лед бы встал такой толщины, что пробраться к ним можно было бы только на атомном ледоколе.

До станции мы плыли пять дней, пейзажи были невероятные вокруг, где-то был голубой лед, встречались и торосы. На станции работали 17 мужчин, каждый был занят своим делом - там были и врач, и тракторист, и повар - молодой парень из Карелии. Кстати, кормили нас очень хорошо, по 4 раза в день. 

Познакомиться с полярниками поближе не удалось, после четырех месяцев нахождения на станции они были не особенно разговорчивые. В лагерь постоянно приходили медведи, но их отпугивали и не кормили, в отличие от недавней печально известной истории с белой медведицей. Берегли природу. 

90 фото за 90 лет