Разговор с духами
Дымка-смог делает все вокруг призрачным и мистическим: то появляются, то исчезают горы, деревья и деревни. На дорогу постоянно выходят невозмутимые коровы — не зевай!
Если бы сказочник Миядзаки не родился в Японии, то точно появился бы в Бурятии. Мягкие зеленые мхи, древние деревья и камни, реки, водопады — и еще что-то большее, незримое — есть здесь. Как и в мультфильмах волшебника Хаяо.
Духи здесь не часть мифологии, а такая же реальность, как подпирающие небо Саяны.
— Надо побурханить, — наш проводник Сергей Меншиков останавливает машину у большого святилища. Не попросишь духов о белой дороге — можно и не доехать.
На священном месте духам оставляют небольшой дар. Монетку, обязательно вверх орлом, конфету, ленту. Кто-то "брызгает" молоком или водкой. Обращаются к предкам, духам гор. Отсюда видно и самую высокую точку Восточных Саян — гору Мунку-Сардык.
— Без оружия здесь не ездят — зверя много. И медведей, и волков.
— Верь-не-верь, а поблагодарить надо. Наши бабушки и дедушки хранят нас.
Обрывки разговоров, пожелания хорошей дороги уносит ветер.
Еще несколько десятков лет назад дороги в Окинский район не было, пользовались малой авиацией или добирались на лошадях. Возможно, поэтому в кольце Саянских гор и сохранилась культура малого народа — сойотов.
Дорога петляет вдоль границы с Монголией, открывая то гольцы, то озера и стремительные реки. Темно- и светло-зеленый, изумрудный, сменяют друг друга, как в детском калейдоскопе.
У хайнаков вздорный характер
— Каждое утро, когда я дою коров, первое молоко отдаю духам — брызгаю его с ложки с девятью дырочками, — Дарицу показывает деревянную ложку с вырезанной головой лошади. — Мы с мужем держим яков, коров и хайнаков.
Хайнак — смесь яка и коровы. Животное со вздорным характером — так считает Дарицу.
Редкое для сойотов имя женщине дал дедушка: прибавил к обычному имени Дари ласковое "цу". Родилась она в селе Сорок, там же училась в школе, потом в училище, работала в школьной библиотеке. В 25 лет вышла замуж и приехала сюда — в Гарган. Место, названное по имени реки.
— В конце 90-х муж работал в колхозе. Потом он закрылся, и людям предложили паи. Так мы начали свое хозяйство, стали разводить яков, — говорит Дарицу. — Наша самая большая проблема — хищники. В этом году одних волков поймали 148 голов. Телят мало из-за них. Жеребята тоже страдают.
В теплое время года сойоты живут в летниках (летние пастбища выше в горах), уезжают туда в начале июня, возвращаются в августе. За это время рядом с зимником отрастает трава, важно, чтобы корм остался на весну и зиму.
— Яков держать выгодно, в основном они ищут питание в горах. Сено мы готовим хайнакам. Якам очень тяжело, если выпадает много снега, они не копытят. Мы их подкармливаем.
Станет ли выращивать мохнатых яков или "красных" монгольских коров кто-то из трех детей — Дарицу не знает.
Дулма, Санжа и Амгалан учились в сорокской школе-интернате за 35 км от дома, к родителям приезжали на выходные.
Сейчас выросшие дети выбрали город. Дочь работает в Иркутске. Один сын учится в университете на строителя. Второй — в машиностроительном колледже. На каникулах сыновья приехали помочь косить сено.
— Когда сын был маленьким, говорил: я останусь коров пасти. Надеюсь, кто-нибудь из детей продолжит наше дело. Не бросят.
В ноябре после забоя скота Дарицу с мужем покупают продукты на год. Примерно восемь мешков муки, коробками макароны, чай и прочее. Еще 15 мешков соли для скота. В магазин ездят за сладостями.
Отправляют деньги детям. Скучать по уехавшим сыновьям и дочери Дарицу некогда: работы много.
Свои традиции сойоты сохранили. И сейчас Дарицу встречает гостей белой пищей (молочные продукты).
— Белая пища особенная. В нее нельзя втыкать нож или вилку. Если приехали гости, их сразу угощают молоком. Этот обычай в основном — в белый месяц — Сагаалган. Считается, что такая пища приносит светлые помыслы.
Каждую осень из молока яков и хайнаков (жирность — 6–8%) Дарицу варит 40–50 л заготовки для напитка арса.
Процесс долгий: молоко две недели прокисает в деревянных бочках, затем варится в котле и снова убирается в бочки. К этой заготовке потом добавляют красную (ржаную) муку и воду — снова варят. Заготовка хранится долго, ее можно брать с собой. Пить полезно для суставов и костей.
Кроме этого, из молока делают сметану, творог, мягкий сыр. Из мяса — позы (буряты говорят, буузы), варят супы.
Дарицу показывает красный хадак — длинный шарф для проведения обрядов. На нем несколько раз в неделю, только в определенные дни, огню преподносят в дар еду.
— Это обязательно делает мужчина, он надевает шапку и повязывает ремень. Чистит печку, разжигает огонь и преподносит еду. Чтобы все было нормально, у детей все хорошо, чтобы огонь не злился на нас, — рассказывает Дарицу.
В начале каждого месяца женщины варят зоохэй (второе название — саламат) из воды, сливочного масла и муки. Напиток для обряда не солят и не добавляют сахар. Обряд проводится для того, чтобы горы были благосклонны.
— Мама варила и научила нас. Это бурятская кухня. Для бурханов это особенная еда.
Национальной одежды у Дарицу нет, хотя говорит, что традиционный костюм становится модным. Например, на свадьбах.
— Сначала родственники жениха едут в дацан, спрашивают у ламы, в какой день ехать свататься. В назначенную дату приезжают в дом невесты и договариваются о браке. Родственники мужа приносят в семью невесты синий хадак. Кладут его на алтарь и зажигают свечу. Со стороны жениха приезжает обязательно нечетное число мужчин-родственников.
Со стороны невесты готовят угощения и накрывают стол, за ним все и решают.
Жених и невеста до сватовства могут быть знакомы несколько лет. Если все договариваются, то опять едут к ламе, и он определяет день свадьбы.
В основном свадьбы справляют осенью. Редко — весной.
В конце ноября семья забивает яка. Чтобы мяса хватило на всю зиму. Некоторые кости животного не выбрасывают: юноши и мужчины копят их для соревнований. Каждый спортсмен приносит с собой на праздник заранее приготовленные кости, складывает в общую кучу. А дальше по жребию соревнующиеся разбивают кости об руку. Разбить кость надо с одного удара, не сломал — выбываешь.
Дарицу пытается показать, но не получается, смеется — это для мальчишек.
Обычная жизнь
Летник Анатолия далеко. Дальше только потухшие вулканы.
По дороге к его пастбищам нужно проехать мимо стелы племени хонгодоров (крупная бурятская этническая группа). Шесть столбов — сэргэ, стоящие вокруг, обозначают районы, заселенные хонгодорами. По обычаю вокруг стелы нужно проехать по часовой стрелке. Едешь вперед — здороваешься, назад — прощаешься.
Дальше, у поселка Саяны, находятся многокилометровые поля застывшей лавы. Похожие на заснувшего века назад дракона.
Около шести утра легкий свет окрашивает одну гору за другой. Меняет цвет, настроение, ненадолго задерживается и оставляет только серую дымку.
Анатолий выходит доить корову. Солнце снова появляется, добирается до рыжих боков животного, перебегает на теленка — теплеет.
— Доить коров меня научила мама, — говорит Анатолий. — В семье было десять детей, и я — старший. Нужно было помогать.
Сейчас такие многодетные семьи — редкость. Хотя отношение к детям у сойотов особенное. Сироты никогда не останутся без семьи. Их обязательно заберут родственники.
Хищники для Анатолия, как и для Дарицу, тоже проблема. Говорит, что около 100 волчат приходится отлавливать каждый год. Рядом, под горой — Анатолий машет рукой в том направлении — живет пара волков. На них он не охотится, считает, что местные хищники не пускают чужих, а проходной волк уничтожает все.
Рядом с летником течет ледяная быстрая река. За водой Анатолий ходит с ведрами и коромыслом. Чтобы напоить скот, сходить к реке нужно много раз.
— Кто тут водится? Хариус. Че-е-ерный. Глаза бо-о-ольшие, — Анатолий смотрит, какое на нас произвело впечатление его описание. Смеется.
Как-то жена Анатолия Лариса собирала у подножия гор шиповник, мужчина решил подняться выше. Наткнулся на камень и под ним увидел кусок железа с надписью на монгольском.
— Интересно стало. Грунт убрал и вытащил ведро. Там оказалось шесть статуэток Будды. Одна очень тяжелая — золотая. Все ламе отдал.
Шаманы
Сергей везет нас к пещере шаманки. Жилье, находящееся на склоне горы, совсем не видно с дороги. Раньше, когда женщина еще принимала посетителей, каждый нес ей дар. У кого нечем было заплатить, поднимался в гору с охапкой дров. Пещера очень маленькая, сложно представить, как в ней можно перезимовать.
Люди до сих пор приходят в это место. На низком столе лежит много инструментов, как детских, так и вполне настоящих. Видимо, просят у шаманки удачи в работе.
Тут же россыпью лежат конфеты. Если приглядеться — внутри фантиков пусто — сахар съели муравьи.
Буддизм и шаманизм без конфликтов уживаются на одной территории. Люди ходят как к ламам, так и к шаманам.
В поселке Саяны, в непримечательном доме живет шаман Булат. Прийти за помощью к нему может каждый. Сегодня к нему очередь.
— Мой дед был шаманом, поэтому я понимал, что, возможно, это передастся и мне. Мне был 41 год, когда я заболел. Поехал к шаману, жил он далеко. Был дедушкой за 70 лет. Он мне и сказал, что у меня шаманская болезнь, и провел обряд. Я занимаюсь этим восемь лет. Уже не страшно. Когда начинаешь — да.
Булат считает, что умения шамана — это не дар, а тяжелый труд, от которого нельзя отказаться.
— Я вижу по глазам людей, кто они. Меня начинает толкать изнутри. Если я понимаю, что они много зла делают, не принимаю таких. Мне бывает очень тяжело среди людей.
Не мешая друг другу
Сергей дружит с сойотами много лет. Однажды случайно заехал в этот район и стал ездить каждый месяц. По профессии охотовед, Сергей шьет меховую одежду. Шить начал после армии, не было своей машинки — брал у соседей. Почти в 40, не зная языка, поехал учиться в Грецию.
— Есть территории, где использование меха — традиция и необходимость. Меховая одежда более приспособлена для Сибири, для Севера. Все вещи, которые мы шьем, сначала проверяю я, потом мои друзья. Поэтому знаю, как она будет вести себя в любую погоду, даже в –50 ˚C.
— Конечно, мы "подглядываем", учимся у коренного народа. У меня есть вещь, которая сшита по бурятским традициям. У нее очень глубокий запах и совсем не продувает, например когда едешь на снегоходе, — рассказывает Меншиков. — Пробуем шить и бурятскую обувь. У нее загнут кверху носок, чтобы случайно не тревожить землю и траву.
По словам Сергея, для сойтов охота не развлечение, а один из возможных заработков и безопасность.
Как-то Анатолий и Лариса вышли к нам в национальной одежде. Как же это красиво! На человека в традиционном костюме смотришь по-другому. Чувствуешь, что за ним стоят род и история.
Длинные деревянные изгороди тянутся вдоль дороги. Дома и быт человека незаметно вписаны в ландшафт. Никто не мешает друг другу.
Вера Костамо