"Мы легко летали на 14 тысяч километров": летчик Василий Решетников о службе в авиации

Летчики Дальней авиации России отмечают 23 декабря свой профессиональный праздник. 103 года назад была сформирована первая эскадра тяжелых бомбардировщиков "Илья Муромец". Примечательно, что в этот день 98 лет назад родился один из самых известных летчиков страны, участник Великой Отечественной войны, командующий дальней авиацией с 1969-го по 1980 год, Герой Советского Союза Василий Васильевич Решетников. Его именем назван один из стратегических бомбардировщиков Ту-160.

В канун праздника "дальников" и дня рождения заслуженный военный летчик поделился с ТАСС воспоминаниями о своей службе и рассказал, каково это — приземляться с горящим двигателем, можно ли есть в межконтинентальном перелете сало и тянет ли в небо с прежней силой спустя столько лет.

"Загорелся авиацией"

— Я не планировал связать свою жизнь с армией, у меня были совсем другие устремления. Учился в рабфаке, был комсомольцем. Но в 1936 году нас пригласили на медицинскую комиссию, поскольку шел набор в авиацию. Мои товарищи "сыпались" один за другим, а я прошел комиссию без поражений: здоров, годен! И вот тогда я загорелся авиацией.

Это как любовь с первого взгляда и на всю жизнь. Такое бывает не только в романах, но и в жизни. Все то, к чему я стремился, откинул в сторону — ничто меня больше не увлекало. С огромной радостью учился в летной школе. Я был в авиации 50 лет и до самого последнего дня сохранял это душевное состояние.

Рекорд на "Митчелле"

— Мой первый самолет — У-2. Полет совершил в 1936 году с инструктором. Мандража никакого не было, а было огромное желание самостоятельно управлять машиной в воздухе. Когда взялся за ручку и почувствовал, как самолет меня слушается, ощущения были замечательными.

Последний раз я управлял бомбардировщиком Ту-95, когда был командующим Дальней авиацией СССР. У нас был какой-то сбор на аэродроме Белая около Иркутска, и я туда полетел.

Хотя, по правде говоря, был еще номер — в 2003 году. Когда мне было 83 года, в подмосковном Монино проходил авиационный праздник. Из Австрии пригнали американский самолет В-25 "Митчелл", который я хорошо знал. Уговорил летчика, и тот позволил мне совершить полет.

Когда сел в кабину, нахлынули знакомые чувства, руки помнили абсолютно все. Я уселся, взялся за штурвал и спокойно полетел, как будто и не покидал самолета надолго. Конечно, приятно было бы еще полетать. Но я не тянусь к этому. Дел и на земле хватает, а ради показухи летать не хочу.

"Крупинка соли"

— Попробуй выбрать из трехсот боевых вылетов, ведь в каждом — какая-то особенная крупинка соли. Были такие полеты, которые сейчас кажутся невозможным сочетанием удачи и умения.

В 1944 году над Севастополем мне подбили мотор на дальнем бомбардировщике Ил-4. Я хотел сесть на аэродром Новый Буг, где находились истребители противовоздушной обороны. Но эти черти летали днем, а на ночь все выключали. И в абсолютно черную южную ночь я попросту не видел никаких ориентиров.

Я пускал ракеты, просил посадку — никто не отозвался ни одним огоньком. А много не нужно было — один фонарик поставь, я по нему зайду на посадку и сяду. Самолет был исправен, но подбитый мотор не давал набирать высоту, машина все время ее теряла.

Наконец расстояние до земли стало критическим, и я велел штурману набрать белых и красных ракет и прыгать с парашютом. Он нашел ровный участок поля и осветил его белыми ракетами. Мне нужно было несколько сотен метров. Шасси я не выпускал и перед самой посадкой в свете фары увидел овраг, заросший деревьями. Если бы я туда сел, то там бы и сгорел, не сумев выбраться из кабины. Я дал полный газ на втором моторе, перескочил овраг и благополучно сел на брюхо.

Хулиганы в воздухе

— Когда у меня набралось 300 боевых вылетов, командующий Авиацией дальнего действия в 1942–1944 годах Александр Голованов отлучил меня от полетов и велел готовить молодых летчиков к заданиям. Но я сумел сделать после этого еще семь вылетов, а во время одного из них как следует схулиганил.

Мы со штурманом полка Максимом Алексеевым уже несколько месяцев не вылетали на задания. И вот, сговорившись, однажды ночью мы подъехали на аэродром к одному экипажу, который собирался лететь к Шауляю (город на севере Литвы — прим. ТАСС). Мы уговорили их остаться, сели в кабину, и взлетели под их индексом. Через некоторое время командир полка Александр Иванович Шапошников нас хватился. Обнаружив подмену, в ярости потребовал немедленно нас вернуть. Его еле отговорил начальник штаба.

Мы тогда бомбили какой-то мост. На малой высоте я прошел через огонь — немцы хлестали нас со всех сторон, потому что мосты тогда хорошо охранялись. Но все-таки мы в него попали и изрядно повредили. Но когда вернулись обратно, как нас ругал командир... Не выбирая слов, он аж трясся. Хотел страшным образом нас наказать, но не мог придумать, как. В конце концов, треснул кулаком по столу и распорядился: "Водки им не давать!" Нам же полагалось 100 грамм после боевого вылета. А когда была Берлинская операция 1945 года, Шапошников не смог мне отказать, и я пошел на Берлин, в свой 307-й боевой вылет, последний в той войне.

"Летим на Ту-95 и лопаем сало"

— Я много летал на Ту-16, но мой любимый самолет — Ту-95. Он хорош своей дальностью. Это очень устойчивый самолет, его добротный и удобный штурвал хорошо держится в руках, там есть автопилот.

Однажды я до Северного полюса и обратно на Кольский полуостров ходил, не включая автопилота, "на руках". Тяжело не было. Кабина у Ту-95 удобная, теплая и просторная, есть изрядный бортовой паек в специальных тубах и упаковках. Со мной любил летать штурман Тарас Беркут, который с собой всегда брал буханку черного хлеба, масло и сало — все то, что медицина нам категорически запрещала.

Идем как-то на Северный полюс, вдруг Тарас спрашивает: "Командир, сало будешь?" Я говорю: "Буду". Он берет хлеб, режет его, на добрый ломоть кладет квадратики сала и протягивает мне. И вот летим и лопаем сало. Не дай бог, узнали бы доктора!

Однажды я на Ту-95 даже установил мировой рекорд дальности полета. Американцы накануне сообщили о том, что на самолете В-29 пролетели 14 450 км. Мы только головами покачали — что за рекорд такой? Мы просто летаем на такие дальности без всяких особых впечатлений.

Было подготовлено два экипажа. Мы прошли через южные республики, по Лене вверх, до Тикси, обогнули арктические острова, вышли на Кольский полуостров, и дальше еще немного полетали, потому что топлива у нас, честно признаться, оставалось полно. Преодолели 17 150 км, провели более 22 часов в воздухе.

Самолет и театр

— Любовь к женщине, как и любовь к Родине, не проходит никогда. Если это хорошая женщина, конечно. У нас с супругой 23 февраля было ровно 70 лет со дня свадьбы. Мы встретились в 1946 году у общих знакомых. Я тогда служил на аэродроме Узин в 70 км от Киева, был командиром полка. Она очень любила театр, и это совпадало с моими вкусами и устремлениями.

Иногда, в летнее время, когда была хорошая погода, я садился на У-2 и летел к Киеву. Всегда перед посадкой пролетал перед ее балконом, она выходила и махала мне. Приземлялся на аэродроме Жуляны, привязывал самолет к штопорам и отправлялся в город. Мы с ней чаще всего ходили в Театр русской драмы. Это было летом 1946-го, а 23 февраля 1947 года я повел ее в ЗАГС.

У меня один сын и два внука — Алешка и Димка. У одного из них пречудесная Настенька, моя правнучка, а у второго — Соня и Елизавета.

Лучшая армия

Красная армия нигде себя не опорочила. Она разгромила германские вооруженные силы, поставив точку во Второй мировой войне. Такой армии вообще в истории ни у кого никогда не было.

Наша современная армия — это те же традиции, они живы. Это продолжение всего того, что было в прошлом. Конечно, она пережила тяжелейший период, но сейчас стала мощной и сильной. Если уж и случится боестолкновение, то это будет совсем другая война. Я имею в виду, конечно же, применение ядерного оружия. Но этого никто не допустит. Это обстоятельство удержит мир от крушения. Ядерное оружие — это оружие сдерживания, и до его применения дело не дойдет. Но локальные конфликты есть и будут постоянно.

Беседовала Анна Юдина