Судьба "Росгосстраха" была в центре внимания с конца 2016 года, когда появилась информация о возможной смене собственника компании из-за многомиллиардных убытков, вызванных проблемами рынка ОСАГО, где страховщик долгое время был лидером. В 2017-м "Росгосстрах" фактически перешел под контроль государства: основной акционер Данил Хачатуров передал контроль в компании банку "Открытие", который сам попал под санацию Центробанка — и как указывали представители ЦБ, не в последнюю очередь из-за принятых на себя проблем "Росгосстраха". В компании и "Открытии" сменилась команда топ-менеджеров, которые неоднократно критиковали деятельность предыдущего руководства страховщика и обвинили прежний менеджмент и собственников в выводе активов. А весной 2018 года брат Данила Хачатурова Сергей стал обвиняемым по уголовному делу о растрате.
В 2018-м "Росгосстрах" уже в статусе окологосударственной компании начал выбираться из убытков и получил первую квартальную прибыль, сообщил в первом интервью в должности генерального директора "Росгосстраха" его новый руководитель Николаус Фрай (пришел в компанию в мае 2017 года, в сентябре назначен гендиректором). Он также рассказал, какие именно активы, по мнению компании, были незаконно выведены из группы, каково быть компанией, чей конечный бенефициар — ЦБ, и как он собирается сделать из рекордно убыточного страховщика высокоприбыльного.
— Недавно деятельностью прежних собственников ПАО "СК "Росгосстрах" заинтересовалась ФСБ: брат бывшего владельца компании Сергей Хачатуров оказался обвиняемым по уголовному делу о растрате. Можете рассказать, что именно было растрачено?
— Сейчас это вопрос не к нам, правоохранительные органы проводят расследование, не хочется мешать им и спекулировать на эту тему. Мы готовы отвечать на вопросы правоохранительных органов, если они к нам обратятся.
— В начале апреля "Росгосстрах" заявлял, что компания будет оспаривать ряд сделок предыдущего менеджмента и собственников, так как вы видите там вывод активов.
— Да, но здесь имелись в виду коммерческие претензии, а не возможные уголовные дела.
— Вы, вероятно, хотите вернуть какие-то активы в группу — какие именно?
— Давайте я поясню ситуацию в простых и понятных терминах. Акционер может получить деньги от своего актива только через дивиденды. Компания "Росгосстрах" была глубоко убыточна в 2017-м, 2016-м, и через наших новых аудиторов Ernst&Young выяснилось, что даже в 2015 году. Значит, получить дивиденды было невозможно.
В сентябре Центробанку пришлось спасать "Росгосстрах", предоставив большую финансовую помощь — общим объемом 106 млрд рублей. Так как мы все платим налоги, то фактически и вы, и я финансируем эту помощь. Поэтому новые собственники (банк "Открытие" — прим. ТАСС) и начали проверять, не использовались ли для извлечения денег из компании другие способы. Потому что ненормально, когда прибыль приватизируется, а убыток национализируется.
И сейчас наш новый акционер буквально с микроскопом изучает все сделки купли-продажи, совершенные перед санацией ФК "Открытие", то есть в момент, когда стало окончательно ясно, что и "Росгосстраху", и всей группе "Открытие" требуется спасение силами Центробанка. Выяснилось, что в последние две-три недели перед решением по "Открытию", когда в компанию на время вернулась старая команда, был совершен ряд сделок, которые, как мы предполагаем, уменьшали стоимость актива "Росгосстрах", но при этом прибыль получала какая-то другая компания из структур [прежнего собственника "Росгосстраха" Данила] Хачатурова.
— Что это за сделки?
— Мы сейчас оспариваем сомнительные сделки в судах, можем говорить только о тех исках, которые уже подали, остальные готовятся.
Например, в Арбитражном суде рассматривается иск о незаконном, на наш взгляд, отчуждении ООО "Медис", ранее принадлежавшего компании "Капитал Перестрахование" (входит в группу "Росгосстрах"). Перед сменой акционера в августе 2017 года 100-процентная доля "Медис" была внесена в качестве вклада в уставной капитал компании "РГС Мед-Инвест", контролируемой прежними собственниками. Мы считаем, что оценка долей "Медис" была занижена в несколько раз, и в результате размер доли в ООО "РГС Мед-Инвест" (3,8957%, согласно отчетности "Росгосстраха" по МСФО — прим. ТАСС) непропорционален внесенному вкладу. Тем самым "Росгосстраху" был нанесен ущерб более 700 млн рублей (в отчетности "Росгосстраха" по МСФО указано, что убыток от выбытия этого актива составил 726 млн рублей — прим. ТАСС).
Это только один пример, похожих сделок целый список. Мы выявили не рыночные, даже кабальные сделки в пользу компаний бывшего менеджмента, которые были заключены ими как раз перед уходом и в результате чего, в частности, произошло обременение "Росгосстраха" пустыми активами.
— То есть окончательная передача контроля от Хачатурова к "Открытию" была непосредственно перед санацией, если в августе прежний акционер еще мог совершать какие-то сделки?
— Да. Был некий процесс, который продолжался до ситуации за две-три недели до решения по "Открытию".
— Какие еще сделки вы хотите оспорить?
— Еще есть тематика бренда. Конечно, мы не можем быть довольны тем, что товарный знак, который принадлежит ПАО "СК "Росгосстрах", используют другие компании. Еще год назад "РГС Жизнь" была частью группы "Росгосстрах", но сегодня мы разные компании, с разными собственниками. У нас есть жалобы от клиентов, связанные с тем, что ситуация со схожими наименованиями РГС (сокращенное наименование компании "Росгосстрах") и "РГС Жизнь" вводит их в заблуждение о тождественности компаний, следовательно, уровня надежности и качества услуг.
Кроме того, мы считаем, что текущий договор с "РГС Жизнью" на использование товарного знака "Росгосстраха" совершенно не отвечает коммерческой реальности, и будем оспаривать его. "Росгосстрах" — это почти столетний бренд, один из самых сильных брендов страны, как "Аэрофлот", Сбербанк и так далее. Неправильно, что кто-то может использовать наш товарный знак буквально за копейки.
— Как вы оцениваете ущерб от этого договора?
— Он может быть очень значительный, особенно учитывая наше спонсорство чемпионата России по футболу, которое стоило больших денег. Но вопрос не только в деньгах. Мы вообще не хотим, чтобы кто-то чужой использовал наш бренд. Это нехорошо для рынка и путает клиентов.
— А какой общий ущерб от всех сделок, которые вы собираетесь оспорить?
— Сейчас это трудно оценить, по мере готовности каждого иска это станет публичным, но в общей сложности это несколько миллиардов рублей.
— Почему сделки оспариваются только сейчас? Прошел уже почти год.
— Просто на это требуется время. Во-первых, для подготовки иска нужно как минимум провести независимую оценку активов. Во-вторых, напоминаю, что новый глава нашего акционера — Михаил Михайлович Задорнов — вступил в должность только в начале этого года.
— Ходят слухи, что вся история с оспариванием сделок, с уголовным делом, обыски в "РГС Жизни" — это все нужно для того, чтобы пересмотреть условия первоначальной сделки и забрать "РГС Жизнь" обратно в группу "Росгосстрах".
Мы вообще не хотим, чтобы кто-то чужой использовал наш бренд. Это нехорошо для рынка и путает клиентов
— Это спекуляции. Единственное, что я могу подтвердить, — у нас есть цель создать собственные продукты по страхованию жизни. Такая задача передо мной поставлена.
— А как вы отнеслись к новости о том, что президент ПФК ЦСКА Евгений Гинер назвал себя новым хозяином "РГС Жизни"?
— Нас это не касается. "РГС Жизнь" — самостоятельная компания. Но как наблюдателя отрасли, как рыночного эксперта меня это удивляет. Ведь страхование, а тем более страхование жизни — это в первую очередь доверие. Люди хотят знать, кому принадлежит компания, и вдруг выясняется, что год или два назад кто-то кому-то компанию продал. Как можно так обманывать тысячи сотрудников и миллионы клиентов? Это выглядит, скажем так, странно.
— Когда вы собираетесь открыть собственного страховщика жизни?
— Первые продукты по страхованию жизни я хочу продать до конца 2018 года.
— Какую долю рынка вы планируете занять? Это будет большой игрок?
— Вначале маленький. Но страхование жизни очень важно не только для нас, но и для нашего акционера, это ключевой дополнительный продукт, который банк будет предлагать клиентам. А группа "Открытие" — вместе с Бинбанком, "Трастом", РГС-банком, банками "Точка", "Рокет" и так далее — будет занимать лидирующие позиции в банковской системе страны. И конечно — если у них есть такие амбиции — входить в число лидеров, разумеется, наша целевая доля по страхованию жизни тоже амбициозная.
— Год назад вы пришли в "Росгосстрах", где уже был многомиллиардный убыток, как антикризисный управляющий. Кто вас пригласил на работу? Это как раз то время, когда было непонятно, кто фактически владеет и управляет "Росгосстрахом".
— Вначале я вел переговоры со старым менеджментом группы "Открытие".
— С Вадимом Беляевым?
— Да. Но сначала я пришел на должность главного управляющего директора, с полномочиями принятия всех бизнес-решений. Тогда было очень близкое взаимодействие с [тогдашним генеральным директором "Росгосстраха" Дмитрием] Маркаровым, во второй половине прошлого года — с временной администрацией "Открытия", а последние полгода — с новым правлением "Открытия" и нашим новым советом директоров. Михаил Михайлович Задорнов очень нам помог на этом пути.
— Что для вас было самым неожиданным в "Росгосстрахе"?
— Я изучал положение "Росгосстраха" в отрасли несколько лет, и уже было понятно, что в компании были большие проблемы с ОСАГО. Этого я ожидал, так это и оказалось. Но были и положительные сюрпризы — это прежде всего люди. Очень профессиональные, и все они очень переживали за то, что будет с компанией. Мы все гордимся брендом "Росгосстрах", за ним стоит огромная история, уже 96 лет, у нас лицензия номер 0001. Я увидел, какая сильная культура внутри "Росгосстраха", и это был сюрприз, честно говоря.
— Но за последний год почти вся команда в "Росгосстрахе" поменялась.
— Только топ-менеджеры. Основной состав подразделений и в центральном офисе, и в региональной сети почти не изменился. Главное, что нужно было менять в "Росгосстрахе", — это управление ОСАГО, финансовый контроль, операционную дисциплину: урегулирование, контроль дебиторской задолженности, бланков строгой отчетности и так далее. Чтобы всем этим правильно управлять, нужна была система Checks and Balances (сдержек и противовесов — прим. ТАСС), чтобы были независимые функции с контрольными полномочиями, комитеты, которые могут принимать решения. Всю эту управляющую структуру мы строили прошлые 12 месяцев с новым правлением и новой командой.
— Вы сказали, и всегда считалось, что основной причиной таких убытков "Росгосстраха" было ОСАГО. Но есть другие крупные игроки, у которых тоже много ОСАГО, при этом они прибыльны — "РЕСО-Гарантия", например. Все-таки в чем главная проблема была?
— С ОСАГО надо быть очень осторожным. Это сложная линия бизнеса, со своими правилами тарификации, продаж, с механизмом "единого агента", с натуральными выплатами и так далее. Для отрасли эта линия бизнеса стала неприбыльной именно в 2014 году. И это совпало с моментом, когда "Росгосстрах" решил увеличить долю рынка. И теперь мы понимаем, что ОСАГО у "Росгосстраха" было глубоко убыточно с середины 2014 года — в итоге убыточность достигла 180%. Не надо быть доктором экономических наук, чтобы понять, что продавать продукт, убыточный на 180%, не очень мудрая стратегия.
Почему "Росгосстрах" ничего не делал, чтобы это компенсировать? Все, что я могу сказать, — были попытки, но все эти меры оказались либо неэффективными, либо незаконными — я имею в виду навязывание услуг, за которое у "Росгосстраха" в 2015 году приостанавливали лицензию. При этом очевидные для меня лично меры — ужесточение финансовой дисциплины и соблюдение регламентов продаж, контроль за бланками строгой отчетности и дебиторской задолженностью — не были приняты.
— Михаил Задорнов говорил, что в компании "сверху донизу царило воровство".
— Скажем так — мошенничество было, и внешнее, и внутреннее, но в текущий момент это неактуально. Мы активно это исправляли в прошлом году, подавали материалы в правоохранительные органы. Самая главная проблема — потеря контроля над ОСАГО, и на уровне урегулирования убытков, и на уровне продаж.
— В 2017 году значительная часть убытка пришлась на вложения в "Открытие". Что это за бумаги?
— Еще раз напомню: средства, полученные "Росгосстрахом" в форме первой финансовой помощи "Открытия", были инвестированы в ценные бумаги этого банка, к августу у нас был уже довольно большой объем этих бумаг. После того как "Открытие" перешло в Фонд консолидации банковских активов, эти бумаги фактически обесценились — более чем на 60%. Эти облигации до сих пор обращаются на бирже, но стоят существенно меньше, чем когда их покупало предыдущее руководство. У нас на балансе остались и облигации "Открытие Холдинга" (прежний собственник банка "Открытие" — прим. ТАСС), переоценка которых отрицательно отразилась уже на результате первого квартала 2018 года.
Также мы с новыми аудиторами Ernst&Young изучали баланс и все активы в отчетности за предыдущие годы и нашли примеры либо неправильного резервирования, либо слишком высокой оценки ряда активов, например зданий. С учетом итогов 2017 года общая сумма утраты регуляторного капитала от деятельности составила около 100 млрд рублей, из которых 25 млрд рублей приходятся на переход на отраслевые стандарты учета, а 19 млрд рублей — на убытки прошлых лет.
— Часть средств еще до санации "Открытие" предоставило "Росгосстраху" по сделке репо. Нужно ли будет возвращать эти деньги?
— Нет, все средства были предоставлены в форме финансовой помощи, кроме допэмиссии акций, которая произошла год назад.
— "Росгосстрах" находится в периметре санации "Открытия", то есть Центробанк не напрямую санирует компанию, а косвенно. В чем это выражается?
— Формально мы не находимся на санации. Санация — это законодательный термин, у него есть регламент, механизм и так далее. "Росгосстрах" никогда не был под временной администрацией. Тем не менее мы нуждались в финансовой помощи, которую мы получили от "Открытия" и которую "Открытие" получило от Центробанка.
— Но Центробанк — конечный бенефициар компании, как он участвует в вашей жизни?
— У нас близкий контакт. В прошлом году, когда "Открытие" было под временной администрацией, коллеги из Центробанка принимали больше участия, чем сейчас, но они до сих пор присутствуют как наблюдатели на совещаниях правления. В совет директоров входит главный аудитор Банка России господин Валерий Горегляд, есть также не голосующие представители ЦБ.
— Акционеры и ЦБ неоднократно говорили, что по итогам 2018 года "Росгосстрах" будет безубыточным. За счет чего этого планируется достичь? Что показывает первый квартал?
— Я очень рад сообщить, что у нас впервые с 2014 года есть квартальная прибыль. Ровно год назад мы говорили, что у нас новая стратегия по ОСАГО, и сейчас мы видим эффект от ее реализации. Результат первого квартала 2018 года у нас небольшой, но хороший — 1,2 млрд рублей прибыли по ОСБУ. Для нас это очень важное символическое событие — как с финансовой, так и с психологической точки зрения, так как с конца 2014 года компании не удавалось ни один квартал закончить с прибылью, убытки только росли. Сборы первого квартала составили 12,3 млрд рублей, выплаты — 10,8 млрд рублей. Все линии бизнеса прибыльны, ситуация с ОСАГО сильно улучшилась, убыточность стала ниже 100%.
Поскольку главной причиной убытка были проблемы ОСАГО, то в первую очередь, чтобы стать прибыльными, надо исправить эту линию бизнеса. Что мы делали конкретно? Во-первых, снизили нашу долю рынка с 20 с лишним процентов до 10%. Второе — усилили контроль продаж, стали более осторожно продавать в убыточных сегментах (в рамках законодательства).
С точки зрения урегулирования убытков мы сразу видели, что натуральное возмещение — это очень хороший механизм не только для нас, но и для клиентов. Он действительно помогает рынку, и мы используем его по максимуму. Мы стали более аналитически подходить к урегулированию убытков — видим, где есть признаки мошенничества или завышения выплаты. Все это дало сильный положительный эффект, повторю: убыточность упала со 180% до ниже 100%. Можно сказать, что уже ровно год "Росгосстрах" продает ОСАГО прибыльно.
Конечно, есть еще "багаж" убытков предыдущих периодов, которые надо платить. Например, в первом квартале премии по ОСАГО у нас 3,5 млрд рублей, а выплаты — 6 млрд рублей. Это на первый взгляд выглядит страшно, но мы видим, что текущий портфель ОСАГО прибыльный, а старый достаточно зарезервирован. Еще очень важно, что у нас теперь сбалансированный портфель — в сборах первого квартала 3,5 млрд рублей пришлось на имущественное страхование, 3 млрд рублей — на каско.
На результат первого квартала оказали влияние и разовые эффекты, есть и отложенные расходы, которые мы сможем учесть позже. Ситуация для нас еще остается напряженной, и сложно обещать, что каждый квартал будет прибыльным. Но есть цель — закончить текущий год "в ноль".
Мы также ввели строгий контроль над бланками полисов и начали более активно продавать в онлайн-канале, который дает больше контроля.
— Разве онлайн-продажи более контролируемы?
— Конечно, мы сразу видим все данные клиента. Бумажный бланк можно выдать агенту в Москве, а он всплывет, например, в убыточном Волгограде — есть разные схемы. А на сайте действует система "Е-Гарант", которая распределяет убыточный сегмент равномерно по всему рынку. И мы ввели очень строгий контроль за дебиторской задолженностью.
— В январе-феврале "Росгосстрах" сильно — на 62% — снизил выплаты по ОСАГО. Почему?
— Это произошло вслед за сокращением нашей доли более чем в два с половиной раза: сборы по ОСАГО у нас упали тоже на 63%, эта тенденция будет сохраняться еще два-три квартала. Главное, что новый портфель генерирует меньше убытков, и эти убытки меньше стоят.
Но у меня есть вопрос в связи с этим. Те полисы, которые раньше автовладельцам продавал "Росгосстрах", сейчас их предлагают клиентам какие-то другие компании. А мы знаем, что они (эти полисы — прим. ТАСС) были глубоко убыточны. Теперь вопрос: как они отразятся на результатах другого страховщика? Может быть, другой страховщик более эффективно работает, чем мы работали год или два назад, но какой эффект это даст, рынок увидит только в третьем квартале.
И второе направление — активное сокращение наших базовых затрат.
— Ради этого вы отказались от спонсорства чемпионата России по футболу, от каких еще затрат будете избавляться?
— Это не механическое снижение расходов. Мы видим линии бизнеса, продукты, каналы, где мы будем активно инвестировать. При этом в нашем продающем секторе в регионах есть точки, которые держать просто экономически невыгодно и необходимо закрывать. Но скорее это будет не закрытие, а консолидация. Например, в большом городе есть десять точек, а нам представляется, что будет более эффективно, если агентская сеть будет сосредоточена в одном, двух, трех местах.
— Насколько все-таки в цифрах сократится сеть продаж?
— На этот вопрос ответить сложно, потому что где-то мы сократим сеть, а где-то увеличим. Сейчас идет процесс аудита.
— Совет директоров "Росгосстраха" 16 апреля утвердил стратегию компании — на какой срок, какие там ключевые направления развития?
— Стратегия до 2021 года, к столетнему юбилею компании. Наша главная цель — чтобы компания снова заняла лидирующие позиции российского страхового рынка, и для этого мы планируем инвестиции в различных направлениях. Во-первых, инвестиции в агентский канал — мы верим в этот канал, хотим, чтобы они работали более эффективно, чтобы было больше агентов-"миллионеров" — так мы называем тех, кто приносит больше 1 млн рублей сборов в год. Мы хотим, чтобы в миллионах исчислялись и их заработки. И в данном случае инвестиции — это не столько вопрос конкретных объемов денег, сколько инвестиции в подбор высокопрофессиональных специалистов и их обучение, дополнительных инструментов продаж. Усилия предпринимаются огромные, но трудно все измерить деньгами. Вторая цель — инвестиции в digital, в фундаментальное изменение базовой IT-инфраструктуры, до 2021 года на это планируется направить 5 млрд рублей.
Мы собираемся быть лидером в розничном страховании, поэтому все линии бизнеса нас интересуют, мы будем инвестировать в модернизацию и новый ряд продуктов. Например, мы создали продукт страхования от несчастного случая, которого в ПАО "Росгосстрах" не было. Я уже рассказал про планы в страховании жизни. Также важны корпоративные виды бизнеса, в том числе новые направления ДМС, там тоже будем инвестировать в инфраструктуру и специалистов.
— Насколько мне известно, в планах "Росгосстраха" достичь прибыли 14,1 млрд рублей к 2021 году. Так ли это и насколько это достижимый показатель?
"Росгосстрах" — ключевая компания для ОСАГО, мы уже не самые большие по доле, но все равно системообразующая компания, у нас самая большая региональная сеть
— Конкретные цифры я не вижу смысла обсуждать, это будет зависеть от многих факторов, в том числе изменения законодательства, общего состояния экономики страны, динамики развития рынка, инфляции и других. Мы три года были рекордно убыточны. Сейчас заработали первую самую небольшую прибыль. Давайте о наших амбициях поговорим попозже. Но вы видите, сколько мы собираемся инвестировать, значит, и прибыль ожидаем значительную. У нас очень серьезные амбиции. К столетию "Росгосстрах" должен оправдать все вложения, которые были сделаны в последнее время.
— У вас есть опыт избавления от убытков российской "дочки" концерна Allianz, но там удалось это сделать за счет полного отказа от ОСАГО. Понятно, что в "Росгосстрахе" этот сценарий вряд ли применим, но все же чем отличается ситуация?
— В самом деле, когда я только пришел в "Росгосстрах", все сказали — Фрай закрывал ОСАГО в "Альянсе", теперь будет закрывать в "Росгосстрахе". И до сих пор так говорят. Конечно, такого не будет, ситуация отличается очень сильно. "Росгосстрах" — ключевая компания для ОСАГО, мы уже не самые большие по доле, но все равно системообразующая компания, у нас самая большая региональная сеть. И она предлагает клиентам много разных других продуктов, которые для нас прибыльны. Речь идет о контроле и оптимизации ОСАГО, и это нам удалось.
— Долю 10% планируете сохранить?
— Мы только что анализировали статистику, и у нас результат лучше, чем мы ожидали. Поэтому мы рассматриваем возможность немного нарастить долю.
— Насколько?
— Очень осторожно. В бизнесе ОСАГО не работает логика — чем больше, тем лучше. Надо очень осторожно смотреть на убыточность. Одно из простых правил страхования — не продавать, если убыточность превышает 100%. Пока это правило выполняется, мы будем с удовольствием продавать столько ОСАГО, сколько сможем.
Кроме того, в индустрии есть конкретные проекты Минфина и Банка России изменения структуры тарифа и его либерализации. Мы полностью поддерживаем эти инициативы, так как рынок в целом до сих пор убыточный.
— Чуть больше года назад, когда вы еще работали в "Альянсе", в "Ведомостях" вышла ваша колонка про ОСАГО, где вы пишете, что, по-вашему мнению, модель со свободными тарифами в России не приживется. Что изменилось?
— Там было сказано об опасностях резкой либерализации, что, например, в Хорватии вызвало скачок тарифов. Но Центробанк и Минфин, насколько известно, планируют постепенный переход к свободным тарифам. В ОСАГО в любой стране есть фундаментальная проблема — всегда есть сегмент, который не является прибыльным для страховщиков. И никакой страховщик добровольно не захочет этот сегмент страховать. Если тарифы будут полностью свободными, то для этого неприбыльного сегмента они будут очень высокими. Например, в Румынии недавно были протесты водителей грузовиков, которым пришлось платить очень большой тариф по ОСАГО. Поэтому почти каждая страна имеет какой-то механизм, чтобы сегмент этих нежелательных рисков распределять через рынок. В России такой подход уже есть благодаря единому агенту и "Е-Гаранту". Но если слишком большая доля рынка убыточна, и в таком состоянии сейчас находится рынок РФ, тогда этого механизма кросс-субсидий будет недостаточно. Поэтому более широкий тарифный коридор, более высокая максимальная премия — туда, наверное, мы будем двигаться.
— Вы планируете доводить компанию до конца стратегии? Когда у вас заканчивается контракт?
— Мне до пенсионного возраста еще далеко (смеется). Про срок контракта — это очень личный вопрос. Решение о моем назначении принимаю либо я, либо совет директоров. Пока мне здесь очень нравится, поэтому я с удовольствием продолжаю.
— До России вы долго работали в Лондоне, Мюнхене и даже странах Персидского залива. Где интереснее всего?
— Россия — очень, очень интересный рынок, очень динамичный. В Европе сборы страховщиков огромные, но зато рост очень слабый, и трудно быть инновационным, потому что все уже где-то есть. Главная проблема страхования в России — уровень благосостояния, но у рынка огромный потенциал. Мы видим это на банковском рынке — мобильные приложения многих банков в России намного сильнее, чем в целом ряде других стран. С другой стороны, в отличие от, например, стран Персидского залива, у рынка есть масштаб. В России можно намного быстрее построить все с чистого листа.
Беседовала Елена Петешова