Глава комитета Госдумы по финансовому рынку Анатолий Аксаков в интервью ТАСС на полях Петербургского международного экономического форума рассказал о том, что можно ожидать от курса рубля в течение 2021 года, заверив, что даже при введении против РФ жестких санкций российская валюта продемонстрирует стабильность и не скатится к своим историческим минимумам. Помимо этого, депутат рассказал о своем отношении к биткойну, а также выразил надежду, что льготная ипотека будет все же продлена.
— Хотелось бы начать с ипотеки. Насколько целесообразно продление госпрограммы льготного кредитования под 6,5%?
— Во-первых, я поддерживаю предложение о том, чтобы продлить льготную ипотеку. Из таких программ надо выходить очень аккуратно и постепенно. Потому что сейчас, да, мы имеем очень серьезный всплеск спроса на жилье и на ипотечные кредиты. В прошлом году их количество увеличилось на 20%. В этом году за первый квартал рост 5%, умножаем на четыре, получаем те же самые 20%. Это связано с ажиотажем, многие ожидают, что льготная ипотека завершится, и спешат получить ее. Поэтому надо продлевать или выходить постепенно с помощью регуляторных мер. Доля ипотечных кредитов по льготной ставке приближается к 50% от общей суммы выданных кредитов, а была около 30%. То есть довольно резкий рост такой, скажем так, более рискованной ипотеки.
— Вам что-то известно об этом обсуждении, есть ли уже решение о продлении?
— Я не знаю, есть ли такое решение, но полагаю, что здравый смысл возьмет верх. В связи со сворачиванием льготной ипотеки, очевидно, спрос на новостройки уменьшится, можем получить затоваривание жилья.
— Но, с другой стороны, льготная ипотека способствует росту цен на недвижимость и также усиливает закредитованность населения.
— Да, рост цен, с одной стороны, связан с тем, что спрос увеличился, а предложения было недостаточно. Увеличение спроса ведет к увеличению предложения.
Но учитывая, что жилье строится не за один день, предложение отстает от спроса. И сейчас уже появляются заделы, которые позволят увеличить предложение, и цены на жилье стабилизируются. А если ипотека будет свернута, то они могут и упасть. Потому что начнется затоваривание рынка и строители будут вынуждены снижать цены, причем им это будет тяжело делать в том числе из-за того, что металл вырос, стройматериалы подорожали, арматура прежде всего. То есть они могут попасть в ножницы, когда и спроса нет, и, с другой стороны, стройматериалы растут в цене.
Я думаю, что здесь к этой программе должен быть системный подход. Например, договариваться с субсидированием процентной ставки вместе с субъектом Федерации, вместе с предприятиями, которые нуждаются в рабочей силе. И таким образом мы сможем решать не одну задачу, а вопросы, связанные с закреплением населения на соответствующей территории и с трудовыми ресурсами на определенных предприятиях.
— Допустим, программа продлевается. Что вы думаете о возможности перегрева рынка?
— Мы видим, что показатель долговой нагрузки (ПДН, отношение платы по кредиту к доходу заемщика) растет, то есть коэффициент был около 10% от общего объема, сейчас уже около 12%. За год вырос показатель предельной долговой нагрузки в целом по системе. И это говорит о том, что закредитованность довольно быстро растет. Соответственно, надо это отслеживать. И ЦБ уже принял решение восстановить буферы капитала и по коэффициентам риска.
— Если отойти от ипотеки и поговорить о потребительском кредитовании, есть ли тут риски пузырей?
— Да, мы переходим к потребительскому кредитованию. Здесь темпы роста ниже почти в два раза, чем на ипотечном рынке, но тем не менее необеспеченные кредиты растут довольно быстрыми темпами. Здесь есть риски того, что, с одной стороны, спрос на кредиты растет, а с другой — этот спрос растет в том числе из-за того, что реальные доходы населения растут слабо. И соответственно, люди компенсируют недостаток своих доходов с помощью кредитов.
— Немного более глобальная тема — отключение России от SWIFT. Некоторые эксперты считают, что стоит опасаться больше не технического отключения от системы, а санкций либо ограничений на операции иностранных банков с РФ. То есть формально мы будем в системе, но банки не смогут с нами работать, опасаясь штрафов. Что из этого более реалистично?
— Можно говорить о том, что это уже реализовано фактически. У нас были проблемы со сроками переводов, с поступлением средств. То есть косвенное давление от применения этой меры уже реально осуществлено. При этом к санкциям уже приспособились, произошла адаптация, санкции превратились в заезженную пластинку.
— Ожидаете, может быть, какие-то еще другие санкционные удары по финансовой сфере? Может быть, не от SWIFT, а из других сфер?
— Я даже не представляю, какие еще решения могут принять. Запрет покупать суверенные бумаги на вторичном рынке. Сейчас на первичном запрещается, а фактически иностранцы покупали на вторичном, то есть эта мера не сработала, она имела только символическое значение. И курс рубля там ненадолго упал, но потом сразу же вернулся к прежним значениям.
— Хотел бы еще узнать ваше мнение о судьбе ключевой ставки ЦБ. Заседание совета директоров регулятора уже не за горами.
— Судя по тому, что инфляция находится на достаточно серьезных уровнях, — 5,8%. Она намного выше целевого показателя.
ЦБ, очевидно, будет реагировать на эту ситуацию. Я думаю, что будут поднимать ключевую ставку на 0,25% на следующем заседании. Я думаю, не больше. Потому что пока разгон экономики недостаточный для того, чтобы говорить уже о поступательном устойчивом экономическом росте. Думаю, что больше вряд ли они поднимут, потому что это будет такое слишком серьезное охлаждение активности по кредитованию и по спросу на кредитные ресурсы.
— Как вы думаете, можно ли ожидать снова смягчения денежно-кредитной политики?
— Я думаю, в ближайшее время вряд ли. Это может быть связано, только если спрос будет уменьшаться. Что, кстати, отчасти возможно в связи с ростом цен на металлы и некоторые другие виды строительных материалов. То есть товары, которые пользуются спросом на внешних рынках, они растут в цене в России, потому что их становится мало для внутреннего потребления. Некоторые товары уже распределяются специальной росписью у производителей. Поскольку все уходит на внешние рынки. И к сожалению, правительство очень, на мой взгляд, неэффективно отреагировало на эту ситуацию, когда спрос на мировых рынках резко вырос, надо было сразу же поднимать пошлины, и довольно серьезно. Мы эту тему в Госдуме поднимали в феврале. Сейчас уже они вынуждены с большим лагом повышать пошлины, сейчас предлагается почти в два раза увеличить пошлины по сравнению с тем, что действует, уже после поднятия. Это говорит о том, что нам нужно сформировать формулу повышения пошлин, которые должны меняться автоматически. Цена на внешних рынках упала, значит, пошлины падают автоматически, поднялась — автоматически повышаются.
— Какие у вас есть ожидания на конец года по курсу рубля? И в целом чего от него можно ждать: укрепления, ослабления?
— Я думаю, бюджетное правило будет обеспечивать стабильность курса рубля, он не будет падать, не будет расти. Такой механизм придумали, который позволяет насыщать рынок рублевой ликвидностью, если, например, доллар растет или падает. То есть у нас это бюджетное правило позволило нивелировать скачки на рынке и плюс ЦБ принимает решение, как только видит, что рубль, на мой взгляд, слишком сильно укрепляется, он тогда активизирует продажи валюты.
— Сейчас Турция проходит кризис, лира на исторических минимумах. Можно ли что-то подобное ждать в России?
— Нет. Благодаря действиям Центрального банка у нас в стране — очень эффективные действия, профессиональные действия — и более скоординированной политике с Минфином России, мы смогли создать ситуацию, когда рубль стабилен, даже когда нефть падает до минусовых значений, как это было в прошлом году.
Думаю, даже при ужесточении санкций это исключено. Колебания, конечно, возможны, но они будут скорее носить субъективный характер. Я считаю, что даже санкции по SWIFT ослабят нас на некоторое время, пока мы не адаптируемся к этой ситуации. Но затем наши партнеры, которые сегодня не входят в систему передачи финансовых сообщений, туда быстро войдут, и система сразу же начнет нормально функционировать. И SWIFT, отключив нас, фактически выстрелит себе в ногу.
— Как вы оцениваете устойчивость банковской системы после пандемии? Можно ли ожидать новую волну отзыва лицензий?
— Отзывы идут, и они будут продолжаться. У нас достаточно большое количество убыточных организаций, причем это в основном малые организации. По информации ЦБ, 45% банков с базовой лицензией не имеют понятной бизнес-модели. Банки, конечно, будут уходить с рынка, и это происходит. Тем более некоторые из них пускаются во все тяжкие.
— Что вы имеете в виду?
— Проводят сомнительные операции. Не проводят по балансу некоторые операции, например обмен валюты. Я знаю факты такие. Центральный банк это видит, система отлажена. Эти банки попадают под пристальное внимание ЦБ РФ, регулятор начинает там контрольные закупки. Например, проводят валютообменную операцию, потом приходят и проверяют.
Причем отзывов все равно становится меньше. Такого драматичного сокращения банков не будет. Здесь два пути. Первый: методическая помощь тем банкам, которые не выстроили бизнес-модель, мы в рамках ассоциации сейчас договорились, кстати, вместе с ЦБ со службой текущего надзора такую работу проводить, и ЦБ согласен на такую работу. Второй: надо уходить с рынка, законодательно дать возможность более простого выхода с рынка.
— По поводу 45% банков с неясной бизнес-моделью. Получается, у нас региональные банки будут вымирать?
— Это не только региональные банки. Да, и региональные уходят. К сожалению, из моей родной Чувашии два банка в течение двух лет ушли, остался только один местный банк.
Банки уходят потому, что они не выдерживают конкуренции. Чтобы развивать цифровизацию банков, мы предложили банкирам (и они согласились) создать инфраструктурную цифровую организацию, которая будет на аутсорсинге осуществлять весь спектр цифровых услуг. Вполне возможно, что потом это перерастет в экосистему таких региональных банков.
— Эта инициатива уже была озвучена?
— Она была в прошлом году озвучена, но мы ее реально неделю назад запустили уже в виде созданной группы. В нее входят представители "Ростелекома", Банка России и представители ассоциации. Но инициатива прежде всего касается банков с базовой лицензией, небольших банков.
— И когда можно ожидать появления такой компании?
— Я думаю, что через два-три месяца уже будет подготовлена платформа, которая будет обслуживать банки.
— Таким образом, небольшой банк, не имея IT-ресурсов, сможет к ней подключиться?
— Да, он будет защищен от киберугроз и ему будут формировать эту отчетность.То есть все цифровое обслуживание перейдет в эту инфраструктурную организацию. В начале большие затраты осуществит "Ростелеком", а дальше банки будут сами платить абонентскую плату и получать эти услуги.
— Последняя, но не по значению, тема — ЦФА. Закон о цифровых финансовых активах готовился очень долго, и он уже полгода действует, но не видно ажиотажа по выпуску таких активов.
— Я думаю, что на самом деле это нормальный процесс. Тема непростая, новая, требует апробации. Ей заинтересовался "Норильский никель", "Трансмашхолдинг" подал соответствующую заявку. Причем у них разные цели. Если "Трансмашхолдинг" хочет в блокчейне видеть всю картину движения финансовых и материальных потоков во взаимодействии со своими партнерами, то целью "Норильского никеля" скорее является организация продажи своей продукции.
— Не считаете, что регулирование получилось очень жестким? Может быть, его следует в чем-то ослабить?
— Время покажет. С моей точки зрения, предложен адекватный механизм, похожий на то, что происходит на рынке ценных бумаг. Это фактически ценные бумаги, только в цифровой форме. Есть даже бездокументарные ценные бумаги. Это бумаги или цифровые активы, которые выпускаются или обращаются в блокчейне. Там могут быть другие информационные системы кроме блокчейна, но пока я не представляю, какие. Все два года говорили про майнинг, скупали фермы, сейчас уже про майнинг забывают, этот бизнес уходит.
— Может быть, да, но тем не менее биткойн не забывают. Что вы думаете о биткойне — это очень большой пузырь или, может быть, что-то уже более устойчивое?
— Я критически отношусь к этому явлению. Но мы видим, как два месяца назад биткойн стоил почти $70 тыс., по-моему, $67 тыс. или $64 тыс. самое большое, а сейчас он $36 тыс. стоит.
Вот эти колебания не позволяют доверять такому инструменту. Кроме того, это уже не валюта, это скорее инструмент для сбережений. При этом в качестве финансового актива биткойн очень волатилен. Естественно, нам легализовывать такой волатильный актив, тем более для неквалифицированного инвестора, ни в коем случае нельзя.
Сейчас в первом чтении принят закон о налогообложении операций с криптовалютами. Но мы не быстро с ним движемся, потому что возникло много вопросов, связанных с легализацией этой криптовалюты, с более сущностным определением криптовалюты. Оно дано в законе о ЦФА, и там главным отличительным признаком цифровой валюты является то, что у него нет обязанного лица, и то, что оно не является законным средством платежа ни в России, ни в любой стране.
— В целом да. Но как быть с налогами в то же время?
— Налоги надо брать, потому что там, очевидно, зарабатывают. Причем сами собственники криптовалют просят узаконенный механизм, по которому они могли бы платить налоги.
— Насколько я понимаю, его пока еще нет?
— В первом чтении принят закон. Возникли вопросы о сущностных категориях, что такое криптовалюта, как ее определять. Сейчас мы определяем цифровую валюту как некий цифровой код, совокупность цифровых знаков. При этом, когда предложили налогооблагать цифровую валюту, мы сказали, что это имущество. И вот здесь начались дискуссии. Юристы утонули в спорах, поэтому закон пока не принимается.
— Есть ли оценки, когда начнут взымать эти налоги?
— Да, в законе о ЦФА мы написали, что это должно декларироваться. Хотя в Налоговом кодексе это не прописано, поскольку закон еще не принят во втором и третьем чтении.
— То есть пока что добровольно?
— Да. Но я допускаю, что могут возникнуть вопросы, когда вы задекларируете, соответственно.
— Есть ли у вас криптовалюты?
— Нет. Депутатам запретили их покупать.
— А были?
— Не было. Я хотел приобрести биткойны. Причем хотел приобрести только для того, чтобы накапливать. Но биткойн слишком уже сильно вырос, и мне было обидно тратить деньги. Если бы он стоил 100 рублей, я бы его купил.
Беседовал Анатолий Пестич