Олимпийский чемпион в командном многоборье Артур Далалоян получил серьезную травму за три месяца до Олимпийских игр Токио. Разрыв ахиллова сухожилия — по прогнозам врачей, только сейчас гимнаст должен был начать ходить и прыгать. Но Далалоян форсировал восстановление, приехал в Токио и вместе с командой завоевал для России первое за 25 лет золото в мужской спортивной гимнастике. В интервью ТАСС Далалоян рассказал, как сумел за три месяца восстановить травму, с которой мучаются не меньше полугода, о характере и боли во время упражнений, отношении к Симоне Байлз и звездной болезни.
— Кто те люди, которые поставили вас на ноги за три месяца после разрыва ахилла?
— Так, конкретно — Карпашевич Александр Александрович. Это врач, который делал мне операцию, и первую неделю реабилитации я проходил с ними. Это Федеральное медико-биологическое агентство (ФМБА), которое и сюда привезло целый медицинский центр. У нас весь третий этаж отдан под медицину, проводим различные процедуры. Поставили на ноги благодаря процедурам, благодаря отдаче, благодаря правильному подходу со всех сторон.
— Когда разорвали ахилл, была мысль, что Олимпийские игры пройдут без вас?
— Нет, такого ощущения не было. Не было отчаяния, что больше ничего не будет и все кончено. Когда я получил травму, не было особой боли или стресса. Я понял, что ахилл порвался, теперь его надо как-то сшивать и лечить. Но не было такого, что появилось дикое отчаяние. После того как я получил травму, жена вместе с нашим доктором отвезли меня в больницу. Они меня поддерживали, не было паники. Было очень важно меня поддержать в тот момент. Я перенял эти эмоции и сам отнесся к этому с позитивом, настроился на борьбу и жесткую работу.
— Был момент, когда устали от однотипной реабилитации и думали о том, чтобы уже не торопиться?
— Нет, не думал, что мне может не хватить сил восстановиться. Я просто не понимал, как люди вообще начинают ходить после такого? Очень много искал информации, читал. Я подбирал много упражнений. Даже когда был гипс и мне разрешали только шевелить в нем пальцами, я все равно пытался делать упражнения, чтобы не было атрофии, чтобы мышцы быстрее восстанавливались. Целый день лежал и просто сокращал мышцу, чтобы она напитывалась кровью.
— Сейчас можете уже сами заниматься реабилитацией людей после такого опыта?
— Да (смеется). Я очень много узнал про этот процесс.
— Вы не боялись, что уже на Играх в Токио можно неудачно приземлиться и остаться инвалидом?
— Конечно, я понимал, что это определенный риск. Что это ставит под угрозу мое здоровье. Но я всегда придерживаюсь правила, что нужно идти до конца. Если ты уж за что-то взялся, то почему бы не добавить еще немного до ста процентов? Риск был, но все равно надо идти до конца!
— Был момент во время командных соревнований, когда вы почувствовали нестерпимую боль?
— После концовки в вольных упражнениях в командном финале мне уже тяжело было ходить. Это был тот момент, когда я уже думал, что все. Заключительный снаряд, но я почувствовал себя не очень. У меня был дикий щелчок в голеностопе во время выполнения концовки. После всего этого у меня сильно отекла нога, ныла. Это было всю ночь после соревнований. Но за день восстановления более или менее спал отек, к финалу многоборья было легче.
— Вы уже стали олимпийским чемпионом в команде. Было желание сняться с многоборья?
— Такие мысли закрадывались, но это от проблем с физической готовностью. Я понимал, что могу не очень хорошо выступить и это негативно скажется на имидже. Но когда у меня появились такие мысли, я поставил себе цель просто пройти многоборье, сделать это достойно и красиво, не упасть в грязь лицом.
— Когда вы со шрамом на ноге и болью выступаете и видите, как Симона Байлз просто снимается с соревнований, какие мысли приходят в голову?
— Я сразу понимаю, насколько разные темпераменты и менталитет, воспитание и отношение ко всему этому в России и США. Но она все-таки девочка, пусть с невероятными и сложными прыжками. А во-вторых, у них по-другому на это смотрят. Особенно когда у человека уже есть большое количество золотых олимпийских медалей. Сейчас она прокомментировала эту ситуацию, что, мол, мы должны защищать свое тело, моральное состояние и не делать того, что от нас ждет весь мир.
— В Токио не было вашего личного тренера — Александра Калинина. Это стало проблемой?
— Мы все время с ним на связи, он давал наставления. Не могу сказать, что отсутствие тренера негативно сказалось. Все-таки мы взрослые люди, это наша работа. И такие негативные факторы не влияют на наше выступление и наше состояние. Конечно, обидно. Ему самому тоже хотелось бы побывать на Олимпийских играх. Но все еще впереди, он самый молодой тренер из всех, у него меньше опыта. Скорее всего, из-за этого он не здесь. Но его время еще придет.
— В октябре планируется чемпионат мира. Думаете о нем?
— Сейчас в первую очередь я думаю о здоровье, чтобы до конца долечить ногу. Быть полностью уверенным в себе и уверенным в своей ноге, что я уже не должен буду себя ограничивать в плане нагрузок и прыжков. Я очень соскучился по семье и хочу провести как можно больше времени с ними, посвятить себя семейным заботам. Вернемся через недели две, а дальше пойму, надо ли готовиться дальше или стоит отдохнуть.
— Жена смотрит ваши выступления?
— Вообще смотрит. От телевизора она не отворачивается, но смотрит с закрытыми глазами.
— А дети (у Артура Далалояна трое детей — прим. ТАСС) уже понимают, что их отец — олимпийский чемпион?
— Старшая дочь очень влюбилась в золотую олимпийскую медаль. Даже через экран телефона она ее увидела и была готова вырвать эту медаль зубами. Самой маленькой три месяца, она еще не понимает. Никуша, средняя дочь, тоже пока не до конца понимает. Если она смотрит Олимпийские игры, то на всех соревнованиях выступает папа — будь то плавание, теннис или что-то еще.
— Дети уже могут вами гордиться?
— Для меня это очень большое достижение и очень большая радость. Получилось добиться такого в жизни, чтобы дать своим детям хорошее будущее. Чего, может быть, мне самому в жизни немного не хватило.
— У нас довольно молодая команда в гимнастике. Думаете об Олимпиаде в Париже?
— Конечно! Думаю о Париже, он не за горами. Думаю, что там все будет хорошо.
— Вы уже отметили статус самых сильных людей на планете?
— Нет, пока никак не отметили. Я только после соревнований позволил себе покушать по-человечески. Взял вредную еду, все, что хочется, — колу, пиццу с картошкой фри. Кстати, бургеры тут так себе.
— Насколько изменилась ваша жизнь в новом статусе?
— Надо просто в реальную жизнь вернуться — уехать из Токио и Олимпийской деревни. Только тогда я пойму, насколько она изменилась. А здесь мы еще в другом измерении.
— Как сейчас не поймать звездную болезнь?
— Я не восприимчивый человек относительно денег и популярности. Это хорошо, это нужно. Но я уже более взрослый и смотрю с другой точки зрения. Чтобы слетела крыша — это точно не про меня. У меня есть семья, у меня есть дети, которым надо обеспечить хорошее будущее. А о каких-то дуростях я даже не задумываюсь. Слава богу, воспитание позволяет мне не терять головы.
Беседовал Игорь Лазорин