Руководитель российской нанотехнологической компании "Роснано" Анатолий Чубайс — постоянный участник и один из главных спикеров Гайдаровского форума. Об итогах работы "Роснано", планах на будущее и о споре с Германом Грефом на форуме Анатолий Борисович рассказал в интервью ТАСС.
— Каковы, на ваш взгляд, основные итоги работы "Роснано" в 2018 году? Что удалось и не удалось сделать? Какие планы на 2019 год?
— Для нас 2018 год был очень важным с точки зрения тех результатов, которых мы никогда раньше не получали. Я не хочу перечислять все, но главные назову. Во-первых, мы не просто устойчиво вышли на прибыль, мы еще и впервые заплатили государству дивиденды. Причем на три года раньше, чем предполагалось нашей долгосрочной программой действий.
Еще один важный результат лежит не в сфере бизнеса и финансов.
Мы первыми в стране инициировали создание региональной сети центров ядерной медицины, которая занимается диагностикой в области онкологии
Когда мы начинали, это было все очень спорно, многие нам говорили: "Неправильно, безнадежно, не сработает". Факт — по итогу прошлого года почти 100 тыс. человек в десяти регионах прошли раннюю диагностику онкологических заболеваний по так называемому золотому стандарту. И это само по себе, конечно, важнейший результат. По итогам года можно сказать, что мы, завершив эту часть работы, нашли инвестора, который выделяет на эти же цели дополнительно серьезные деньги. И мы теперь от десяти регионов пойдем с этой технологией, с апгрейдом ее, еще в десятки регионов страны. Это другой важнейший результат, который я бы отметил.
В-третьих. Долгие годы в стране шла дискуссия: будет ли система поддержки ВИЭ (возобновляемые источники энергии — прим. ТАСС) работать в России, не будет. Мы, естественно, не просто участвовали, но активно дискуссию поддерживали. Итог: на сегодня дискуссия про возобновляемую энергетику — надо или не надо, правильно или неправильно — завершена, новая отрасль в стране уже есть. Существует солнечная генерация, ветрогенерация, промышленный кластер, производящий оборудование и для солнца, и для ветра. Вслед за промышленным кластером возникает наука и одновременно появляется образовательный сектор, который готовит кадры для новой индустрии. Речь идет о мощнейшем кластерном прорыве. Достаточно сказать, что объем инвестиций в целом в этот сектор до 2024 года составит почти триллион рублей, а его вклад в ВВП России оценивается экспертами в диапазоне от 0,1 до 0,5%. Это очень серьезное новшество.
Про то, что не получилось. Вы, наверное, знаете, что мы сейчас работаем в режиме создания инвестиционных фондов, привлекаем новых партнеров. Переход к фондам — это сердцевина нашей стратегии, и первые шаги сделаны. Но нам, конечно, надо бы было двигаться активнее, напористее, агрессивнее и с большим результатом. Я хотел бы, чтобы мы работали с партнерским плечом не 1 к 3, а в режиме 1 к 5, а то и 1 к 10, чтобы на один наш рубль могли привлекать 5 рублей, 10 рублей от частных инвесторов. Я понимаю, что речь идет об инновациях, речь идет о России, речь идет о наноиндустрии, это все очень трудные сферы для инвестиций, но тем не менее такая задача есть. Пока еще мы ее выполнили не так, как хотелось бы.
А на 2019 год перед "Роснано" стоит задача существенно нарастить объем привлеченных частных инвестиций в российскую наноиндустрию.
— "Не так, как хотелось бы" — это как раз то, что не удалось в 2018 году?
— Да.
— Единственное?
— Честно говоря, у нас в целом 2018 год получился достаточно успешным. Может быть, я немножко сдерживаю оценки, потому что пока нет официальных результатов по МСФО. Но в целом результатами 2018 года мы действительно удовлетворены.
— Вы в 2018 году удачно разместили облигации на 10 млрд без госгарантий. В этом году планируете?
— Пока не знаю. Мы не поставили для себя точку, такая развилка по формам займа существует. Вы подметили очень важное для нас свойство. Все кредиты, который мы до сих пор брали, были кредиты под госгарантии. В этом смысле кредитор понимает, если что-то плохое с "Роснано" случится, он все равно свои средства вернет. А этот десятимиллиардный заем стал первым без государственных гарантий. Иными словами, покупатели этих бумаг говорят нам, что доверяют стратегически финансовой стабильности "Роснано". И это для нас очень важный шаг в другое качество финансов, которое дополнено еще и тем, что мы в декабре прошлого года получили международный рейтинг, рейтинг на уровне суверенного — это не часто случается с российскими госкомпаниями, и для нас это тоже важный шаг.
— Два года назад на Гайдаровском форуме у вас была интересная дискуссия с Германом Грефом, который не видел шансов на развитие в России солнечной и ветряной энергетики в ближайшие десять лет. Получается, что вы выигрываете в том споре?
— Спор с Германом действительно был про это, но он не говорил, что ВИЭ никому не нужны, он оценивал реалистичность планов. Сбербанк тогда был немножко в стороне от проблем развития ВИЭ. Сейчас, когда наш крупнейший бизнес в ветроэнергетике (Фонд развития ветроэнергетики) с проектом под 100 млрд рублей инвестиций ищет кредитное плечо, Сбербанк принимает участие в тендере и предлагает свои услуги. В этом смысле у нас в работе с Германом Грефом все в порядке, нет противоречий.
Я, кстати, внимательно следил за интересной дискуссией Силуанова, Собянина и Кудрина на Гайдаровском форуме. Подумал, насколько радикально за десять лет все в стране и в мире изменилось. Экономические условия, в которых сегодня живет и Россия, и мировая экономика, диаметрально противоположные тем, что были десятилетие назад.
Главные слова, которые мы сейчас слышим, — неопределенность, риски, вызовы, невозможность прогнозирования, "новые джунгли", термин такой появился. Произошли изменения такого масштаба, которые трудно было предсказать
В то же время видно, что идет поиск решений, в том числе на Гайдаровском форуме.
— Глава Международного агентства по возобновляемой энергетике (IRENA) недавно заявил: чтобы глобальное потепление не превысило 2 градусов, необходимо две трети электроэнергии в общем мировом балансе вырабатывать на ВИЭ. На ваш взгляд, к какому сроку ВИЭ должны достичь этой величины и какой может быть доля России?
— Две трети — цифра совсем ударная. 2 градуса — это предельная цель, по оценке мирового экспертного сообщества, превышения средней температуры на планете по отношению к доиндустриальному периоду. Если мы уходим за 2 градуса, то последствия совсем катастрофические. В свежем докладе экспертной группы ООН говорится о том, что 2 градуса — это слишком мягкая задача и предотвратить катастрофические процессы можно, только соблюдая предельный рост 1,5 градуса.
Так вот, когда глава IRENA говорит о 60% ВИЭ в мировом балансе, это вклад в достижение 2 градусов, и эта задача, похоже, выполнима.
На сегодняшний день доля возобновляемой энергетики в европейских странах находится в диапазоне от 20% до 30% в энергобалансе, и это уже колоссальнейшая цифра
Конечно, две трети — это еще более ударная задача, но я считаю ее вполне достижимой.
Россия сказала да ВИЭ. Мы вошли в мировой процесс, и у нас есть собственная ясная задача к 2024 году — производить с помощью ВИЭ примерно 0,5% от всего объема установленной мощности в стране. В Европе сегодня, как я сказал, этот показатель — 20–30%, а у нас в 2024 году будет 0,5%. Достаточно ли этого? Нет никаких сомнений в том, что этого однозначно недостаточно.
С другой стороны, надо ли России ставить такую задачу, скажем, как в Германии, у которой 35% уже? Нет, не надо. У нас есть естественное преимущество — наши углеводородные ресурсы. Абсолютно нелепо было бы от них отказываться. В этом смысле мы не должны идти теми же темпами, что и Европа.
Кстати, расскажу вам о еще одном аспекте, тесно связанном с ВИЭ. Не надо быть специалистом, чтобы понять, что ветростанция, вырабатывающая электроэнергию на собственные нужды, в разы экономичнее, чем любая тепловая станция. На тепловой станции сложнейшее оборудование, центробежные насосы и десятки других энергоемких устройств, на ветростанции ничего этого нет. И на солнечной электростанции тоже. В этом смысле ветер и солнце — это не только экология, это не только экономика, это еще и энергоэффективность другого класса. ВИЭ — один из драйверов энергоэффективности во всем мире.
— "Роснано" рассматривает новые проекты в аддитивных технологиях, которые сейчас переживают бурный рост в России?
— Мы считаем 3D-принтинг и наномодифицированные материалы одними из фундаментальных направлений, интересных "Роснано". Наша компания единственная в мире обладает технологией производства одностенных углеродных нанотрубок. Сфера применения широчайшая — от пластиковых труб до шин. В Новосибирске завод Ocsial вслед за освоением мощности 10 тонн в год в 2018-м ввел в строй новый реактор на 50 тонн в год. При том что еще четыре года назад весь мировой объем производства таких нанотрубок был 2 тонны, то есть незначительным для рынка. Сейчас этот вид аддитивных технологий мы считаем одним из стратегических прорывов по широте применения в массовых материалах.
Беседовал Андрей Резниченко