В 2018 году исполняется десять лет с момента образования "Роснано" — одного из ключевых институтов технологического развития России. О том, что удалось сделать за прошедшее десятилетие, о неудачных проектах, инновационных успехах и планах на будущее в интервью ТАСС рассказал председатель правления УК "Роснано" Анатолий Чубайс.
— Совсем недавно вы представляли в Государственной думе десятилетие "Роснано". Список проектов, которые реализует компания, обширен. Что, на ваш взгляд, удалось сделать главного за эти десять лет?
— Нашей главной задачей было и остается создание в стране наноиндустрии. Сегодня она включает в себя 95 заводов и R&D-центров в 37 российских регионах. Все это — высокотехнологичные предприятия, работающие в реальном секторе российской экономики. Выручка портфельных компаний по результатам 2017 года превысила 1,4 трлн рублей, а их экспорт составил 207 млрд рублей.
Мы впервые по итогам 2017 года выплатим государству дивиденды в размере 50% чистой прибыли по РСБУ, или около 530 млн рублей
Но мы не только научились вкладывать государственные деньги. По итогам 2017 года справедливая стоимость портфеля с учетом выходов и поступлений от проектов второй год подряд превысила накопленный объем финансирования инвестиционного портфеля. Положительная разница составила 4,6 млрд рублей. По сути, сегодня "Роснано" — самофинансируемый инвестиционный механизм. Во второй фазе инвестиционного цикла мы планируем создавать новые фонды и инвестировать в проекты уже без дополнительной господдержки и государственных гарантий. Более того, мы впервые по итогам 2017 года выплатим государству дивиденды в размере 50% чистой прибыли по РСБУ, или около 530 млн рублей.
— Расскажите о наиболее важных проектах из тех, которые появились за прошедшее десятилетие.
— В сегменте B2B одна из самых ярких историй, что называется, "с нуля и до результата" — солнечная энергетика. Конечно, она существовала и в СССР, например в космической отрасли. Мы в свое время размышляли над тем, чтобы перетащить к нам кадры и технологии оттуда. Но оказалось, что между солнечной генерацией на Земле и в космосе вообще нет родства: особые условия эксплуатации определяют особые требования к космическим технологиям в фотовольтаике. Обратная сторона этого — слишком высокая цена.
Поэтому солнечную генерацию пришлось создавать с нуля. На первом этапе был построен завод "Хевел" в Чувашии. Мы с партнерами прошли путь от полностью импортной технологии с КПД 9% до российской гетероструктурной с аналогичным показателем 22%, которая входит в мировую тройку по эффективности. Сегодня очевидно, что солнечная энергетика как отрасль состоялась. Особый предмет гордости для нас в том, что вслед за "Роснано" сюда пришел и независимый от нас частный бизнес. Российский предприниматель вместе с китайскими инвесторами построил в Подольске завод по производству солнечных панелей. Планирует с нами конкурировать. Ну и прекрасно!
Сегодня очевидно, что солнечная энергетика как отрасль состоялась. Особый предмет гордости для нас в том, что вслед за "Роснано" сюда пришел и независимый от нас частный бизнес
Вторая история уже из сегмента B2C. Таких проектов у нас не очень много, но, пожалуй, самый важный — это ядерная медицина. Когда мы только подступались к этой теме, против были все: от некоторых членов совета директоров до коллег в правительстве РФ. Аргументы, особо подчеркну, были совсем не бессмысленные: медицинская и атомная культура совершенно разные, у каждой своя система разрешений и требований безопасности, а вы хотите это вместе соединить и так, чтобы еще и в бизнес превратилось. Озвучивалось все это крайне профессиональными и уважаемыми людьми. Но мы все равно вошли в эту историю, вошли вместе с частным инвестором, с которым ее разработали. Как и в случае с солнечной энергетикой, шаг номер один — технологический трансфер: к российским знаниям в медицине и производстве добавлены иностранное оборудование и технологии.
Что мы имеем на выходе? "ПЭТ-Технолоджи" — первая в России компания, реализовавшая направление ядерной медицины полного цикла: от производства радиофармпрепаратов до системы мониторинга пациентов. За четыре года открыты 11 центров в десяти регионах страны. И будем открывать новые. При этом реализована уникальная для России система авиа- и автомобильной логистики радиофармпрепаратов из производственных центров в диагностические — сразу к пациенту. Через центры прошло 65 тыс. человек, а это более 50% объема всей ПЭТ/КТ-диагностики (позитронно-эмиссионная и компьютерная томография — прим. ТАСС) в стране. Сегодня эти исследования стали золотым стандартом для онкологии.
Мы создали рынок, который через шаг предъявит спрос на оборудование. Пожалуйста, создавайте, например, отечественный циклотрон или томограф и поставляйте в живой бизнес.
— Слушаю вас и не могу не спросить: чем вам все-таки интереснее заниматься — бизнесом или технологиями?
— Технологиями. И это мой недостаток, с которым надо бороться. Но для меня понимание бизнес-модели без понимания технологического содержания почти лишено смысла. До сих пор благодарен своим институтским учителям, которые дали мне инженерно-экономическое образование. Часто нужно чертеж посмотреть, чтобы понять. Это для меня основа.
— Провальные проекты у "Роснано" тоже были. О каких потерях и неудачах жалеете больше всего?
— Ответ однозначный — поликремний. Самый крупный провал, за которым, безусловно, стоят наши ошибки. Но мы и многому научились на этом провале.
— Но это с точки зрения бизнеса. А с точки зрения потерянных технологий?
— Готов в нашей с вами беседе впервые рассказать о том, что мне кажется крупной технологической потерей. Как вы понимаете, в отраслях, в которых мы работаем, где-то раз в 10–30 лет происходят смены технологических парадигм. Так произошло и в светотехнике: за последние десять лет человечество постепенно перешло от использования ламп накаливания, натриевых и люминесцентных ламп и прочего к применению светодиодов. Понятно почему: КПД светодиодных устройств в семь раз выше, а срок службы — в десять раз дольше традиционных.
Понятно, что в обозримом будущем до 90% мирового рынка светотехники займут светодиоды. И мы это отчетливо понимали, поэтому в 2010 году стали реализовывать технологические решения на основе полупроводниковых гетероструктур, теоретическую основу которых заложил академик Жорес Алферов. Хотели войти в рынок с большим проектом, я имею в виду компанию "Оптоган" по производству светодиодов полного цикла. И ужасно жалко, что не удалось. Но "Роснано" все же удалось сохранить один из технологических переделов — корпусирование светодиодных устройств. Это направление мы сейчас развиваем. В собственное оправдание скажу, что параллельно с нами в России стартовало еще три подобных проекта, и ни у кого не получилось.
— Выступая в Государственной думе, вы говорили о "семенах и саженцах" — различных кластерах формирующейся наноиндустрии. В нем, к примеру, среди первых у вас указаны новые материалы и ряд других направлений, которые развиваются в стране давно. А среди "семян" — гибкая электроника, "всходящая" на рынке уже десять лет.
— "Саженцы" — это результат работы последних десяти лет. Не все эти кластеры мы создавали. Многие, как вы совершенно справедливо заметили, существовали и до нас. Это новые материалы, покрытия, ядерная медицина. Но последние десять лет все они развивались при нашем активном участии.
При этом кое-что мы действительно вырастили практически с нуля. Например, "саженец" наноэлектроника. Первый российский завод по изготовлению микросхем с топологическим размером менее 100 нанометров — это "Микрон", в котором мы были соинвесторами с долей 49%. Сегодня, после слияния с "Российской электроникой", за "Микроном" официально закрепляется статус флагмана российской наноэлектроники. Это то, чем мы можем гордиться. Другой пример — фотоника. Сегодня Россия экспортирует оптоволокно, хотя еще до 2016 года такого производства в нашей стране не существовало — весь отечественный рынок был заполнен импортом.
Горжусь и проектом по развитию ядерной медицины, много про него рассказываю. Мы сегодня, к примеру, кибернож осваиваем в Уфе. Проведено уже более 1000 операций. Уже говорил, что солнечной энергетики в России не существовало — и тут наша компания "Хевел", первый российский бизнес в этой сфере. А теперь уже можем говорить и о появлении ветроэнергетики: недавно в Ульяновске наш партнер по Фонду развития ветроэнергетики — компания "Фортум" — запустил первую ветростанцию 35 МВт мощности. Вторую, на 50 МВт, будем пускать уже в рамках нашего совместного фонда в ближайшее время.
Несколько лет назад я с гордостью показывал вам прототип гибкого планшета, к сожалению, не пошедшего в серию. Нас за это ругают, но с другой стороны, отказавшись строить завод по производству этих планшетов, мы предотвратили потери
Несколько лет назад я с гордостью показывал вам прототип гибкого планшета, к сожалению, не пошедшего в серию. Нас за это ругают, но с другой стороны, отказавшись строить завод по производству этих планшетов, мы предотвратили потери. При этом технологию не только сохранили, но и продолжаем развивать. Как это ни парадоксально, сейчас производство гибкого планшета с нашим экраном запускают получившие дотации китайцы. И они являются крупнейшим покупателем наших гибких экранов Plastic Logic. Убежден в том, что гибкая электроника как технологический кластер в ближайшие два-четыре года точно появится, и вот здесь мы уже не упустим возможности.
— Меня из "семян" больше всего интересует промышленное хранение энергии — то, чем сегодня занимается Илон Маск. Есть ли у "Роснано" какие-то технологические проработки в этом плане?
— Это очень большой кластер, в котором на разные параметры накопления будут работать разные технологии. Очевидно, что значительную его часть займут литий-ионные аккумуляторы, которые выпускает в том числе и наш завод в Новосибирске. Мы вытащили его из кризиса. И если в 2017 году объем продаж у завода составлял 350 млн рублей, то в 2018-м ожидаем 1 млрд рублей.
А вот что за пределами литий-ионных систем? Есть у нас и необычный проект в этой области, который называется "гравитационный способ хранения электроэнергии". Когда речь идет о хранении электроэнергии в больших масштабах, базовая технология на сегодня — это гидроаккумулирующие станции. Принцип действия хорошо известен. Станция представляет собой два бассейна на верхнем и нижнем бьефе. Для покрытия дефицита электроэнергии вода сливается вниз, проходя через гидроагрегаты. А ночью, когда в энергосистеме наблюдается избыток энергии, она насосами закачивается вверх. Появилась идея вместо воды перевозить вагоны, причем по вертикали — поднимать и опускать. Несмотря на кажущуюся тривиальность, для ее реализации нужны десятки сложнейших электронных и строительных технологий. При нашей поддержке в Новосибирске была построена пилотная установка в рамках проекта "Энергозапас". Надеемся договориться со "Сколково" и построить там еще одну установку, которая будет уже предсерийной.
— Какие технологии "дочек" "Роснано" могут выстрелить на мировом рынке, на ваш взгляд?
— Экспорт — это железобетонное доказательство жизнеспособности технологии. И наша логика такова: мы обычно стартуем в России, через шаг рассчитывая выйти на глобальные рынки. Сегодня экспорт наших проектных компаний — около 25% от объема продаж. При том что есть значительное количество продуктов, которые практически полностью идут на экспорт. Например, АО "Монокристалл" — эта компания является одним из мировых лидеров по производству сапфирового стекла.
Сегодня Россия экспортирует оптоволокно, хотя еще до 2016 года такого производства в нашей стране не существовало — весь отечественный рынок был заполнен импортом
Но бывает, что выстреливают и самые неожиданные проекты. Я уже упоминал наш проект по производству отечественного оптоволокна. Рассчитывали, что стартуем на российском рынке, где постепенно будем замещать иностранные аналоги. Однако очень быстро сложилась удивительная ситуация: объем экспорта этого предприятия достиг 90% при весьма скромной доле российского рынка. Мы видим, что уважаемые иностранные игроки на российском рынке, который для них составляет 3–5%, сознательно занизили цены и пытаются нас вытеснить. В то же время на экспортных рынках, где прием с демпингом не сработает, мы успешно конкурируем с ними. В этом смысле наш большой экспорт оптоволокна является доказательством того, что по техническим и ценовым параметрам отечественный продукт абсолютно конкурентоспособен. Мы развернули полномасштабную борьбу с их демпингом через суд ЕврАзЭС (Евразийский экономический союз — прим. ТАСС), а если понадобится — и через ВТО. Уверен, что победим и на российском рынке, научим всех играть по правилам.
— Вы отдали значительную часть жизни реформированию электроэнергетики, строили тепловые и гидроэлектростанции. А теперь говорите, что прежде всего надо развивать возобновляемые источники энергии (ВИЭ). Какой, на ваш взгляд, должна быть справедливая доля ВИЭ в энергобалансе страны к 2035 году и в целом?
— Я считаю, что России не надо ставить задачи по развитию возобновляемой энергетики на том же уровне, как в Европе, где планируют к 2020 году 20% электроэнергии вырабатывать с помощью ВИЭ. Гнаться за ними не стоит, потому что у нас есть дешевые энергоносители, являющиеся историческим преимуществом. Но здравый и разумный баланс нужен. В 2020-е годы в мире будет пройден пик потребления угля, в 2030-е годы — пик потребления нефти, в 2040-е годы — пик по потреблению газа. И если к этому моменту у нас не будет собственного энергомашиностроения в области ВИЭ, то будем зависеть от иностранных игроков так же, как сейчас зависим, к примеру, от поставок из-за рубежа медицинских томографов.
Еще раз подчеркну, что сегодня солнечная энергетика в стране есть, ветроэнергетика родилась. Нам понятно развитие ВИЭ в России до 2024 года — будет построено около 6 ГВт энергомощностей. Но выживет ли возобновляемая энергетика в России, в действительности будет определяться уже за этим временным горизонтом. Сейчас о параметрах ВИЭ в энергобалансе идет большой спор. По нашему мнению, к 2035 году этот показатель должен составлять от 5% до 8% от установленной мощности всей энергосистемы, или от 15 ГВт до 20 ГВт. Только в этом случае будет сформирован полноценный внутренний рынок, который сможет обеспечить не только самовоспроизводство всего технологического кластера возобновляемой энергетики, но и достаточный экспортный потенциал.
Альтернатива этому тоже есть. Как вы знаете, еще недавно многие европейские страны были лидерами по солнечной генерации. Однако очень быстро все производство переехало в Китай. Причина — скромный внутренний рынок. Нам бы на этих ошибках научиться.
— "Роснано" — значительная часть вашей профессиональной жизни. Хорошо видно, что эта машина едет уже сама по себе. Развитие нанотехнологий — финальная точка приложения ваших, кажется, бесконечных сил? Или все-таки вы хотели бы заняться реформой нового направления, к примеру космической отрасли?
Бессмысленно заниматься проектами, которые ты блестяще сделаешь, триумфально расскажешь, а через три года их не существует
— У меня есть такой принцип: браться нужно только за необратимые проекты. Бессмысленно заниматься проектами, которые ты блестяще сделаешь, триумфально расскажешь, а через три года его не существует. В этом смысле мне кажется, что реформа РАО ЕЭС — это необратимый проект. И хотя не все получилось из того, что хотели, но возврат к модели энергетической монополии сегодня уже невозможен. Рынок электроэнергии в стране создан, и фундаментальный принцип отделения конкурентного от монопольного соблюден. Именно это и стало основой для колоссального инвестиционного рывка. Построено более 30 тыс. МВт новых мощностей. Можете представить, что это невероятное преобразование кто-то сумеет развалить?
В этом смысле я горжусь тем, что воплощен в жизнь необратимый проект: сегодня в электроэнергетике обсуждается, как дальше двигаться, а не как вернуться назад.
Могу то же сказать и про приватизацию. Ее целью было создание в стране частной собственности. И она появилась. Нас за это ругали и еще очень долго будут ругать. Но попробуйте назад отъехать. Нет, не получится.
Воспитанный на этих результатах, я нахально считаю, что в жизни осмысленно надо браться только за такие проекты. А это — минимум десять лет. Быстрее такие задачи в стране нашего масштаба не решаются. Честно говоря, я не думаю, что для меня реально замахнуться еще на один десятилетний проект. С другой стороны, и проект "Роснано" пока далек от завершения — из наших семян еще должны прорасти саженцы.
Беседовал Андрей Резниченко