"Если Байден победит на выборах, КНР станет хозяином нашей страны", — в августе 2020 года обрисовал пугавшую его перспективу Дональд Трамп. Действующий президент США назвал своего противника "китайским Джо" и попробовал представить в роли ставленника Пекина — политика, который при первой возможности уступит в споре с Поднебесной ценой существенных американских интересов. Взгляд на Байдена как на синофила укоренился среди республиканцев — и переломить его не смогли даже выпады против Китая, иногда доносившиеся из лагеря демократов.
Оказавшись в шаге от Белого дома, Джо Байден должен будет ответить на этот упрек не словом, а делом, решив, продолжить ли строгую линию своего предшественника по отношению к Китаю, вернуться ли к примирительной политике или же пробовать проложить средний курс. Пока в команде Байдена взвешивают все за и против и, похоже, делают это сосредоточенно — за две недели со дня выборов о Китае от нее не прозвучало ни слова.
Китайский Джо?
Впечатление, будто Джо Байден — выгодная для Китая кандидатура, проистекает из беглого взгляда на его политическую карьеру. Еще в 2001 году, будучи сенатором, Байден содействовал принятию Поднебесной во Всемирную торговую организацию. В 2012-м как вице-президент США он взял в свои руки дипломатию на китайском направлении. Так что в 2013-м председатель КНР Си Цзиньпин уже с полным основанием называл Байдена своим "старым другом", и оба политика обменивались комплиментами. "За успевшие пройти годы Си уже стал главой государства, а я еще нет", — полушутя (как тогда думали), полусерьезно (как позже оказалось) заявил в 2015 году Байден.
Отношения между администрацией Обамы и Пекином и в те времена не были безоблачными. Но все же Белый дом, когда второй голос в нем принадлежал Байдену, соглашался на уступки тогда, когда вполне мог и избегать их. Территориальный спор в Южно-Китайском море высветил оборотную сторону такого подхода. Когда Китай приступил к созданию искусственных островов, позволивших ему расширить свои территориальные воды и претендовать на новые месторождения полезных ископаемых, США мало что сделали, чтобы ему в этом воспрепятствовать.
Однако после ухода Обамы из Белого дома изменилась не только американская внешняя политика, но и взгляд Байдена на нее. В феврале 2020-го будущий президент без особого повода раскритиковал своего старого знакомого Си, обнаружив у него качества "разбойника" (a thug). В штабе демократов предприняли попытку потеснить Трампа на китайском направлении, заявив, что американский лидер не умеет "играть" с Пекином, и поэтому его "переигрывает" Си. Год назад Байден уделил место Китаю в одной из своих программных статей. На удивление, риторика будущего президента оказалась вариантом не той, которую использовал Обама, а трамповской: Китаю Байден повторил ставшие обычными обвинения в воровстве интеллектуальной собственности и подрыве честной международной конкуренции. О разрядке в отношениях не было сказано ни слова.
Дергать дракона за усы
Причина, по которой изменились взгляды Байдена, бросается в глаза: потому что другой стала и Америка. За годы конфронтации с Китаем количество взаимных выпадов переросло в новое качество. Пекин смирился с тем, что разрыв экономических связей с США — лишь вопрос времени, и приготовился сосредоточиться на внутреннем рынке. В Вашингтоне же убедились, что поменять принципиальные китайские подходы (включая закрытость рынка для иностранцев и государственное стимулирование крупного бизнеса) невозможно. Ухудшение отношений с США повлекло исчерпание хрупких компромиссов, делавших стороны приемлемыми в глазах друг друга. Поднявшиеся в Гонконге в 2019 году волнения обернулись ужесточением правил китайской политики в этом особом районе — мостик, соединяющий две системы, западную и китайскую, и предлагавший образец демократии с местной спецификой, оказался на грани обрушения.
Попутно деградация американо-китайских отношений затронула права этнических и религиозных меньшинств — принципиальную для демократов область. Обозначившиеся перемены в политической системе Китая ( где усилилась роль первого лица, а упоминание его идей — "мыслей Си" — внесли в конституцию) задели другую чувствительную струну Демпартии — неприятие авторитаризма.
Усиливавшееся раздражение демократов против Китая оставалось незаметным на фоне еще более яростной риторики Трампа. Но подспудную перемену фиксировали политические опросы. После начала пандемии доля американцев, негативно относящихся к Китаю, достигла исторического максимума: 73%. Рекорд был побит и среди избирателей демократов — 68%. При таких обстоятельствах быть мягким с Пекином трудно — Джозеф Байден, скорее всего, не может себе этого позволить.
Ту же мысль определенно выразил заместитель директора Национального экономического совета США Клет Уиллемс: "Готовность поступать с Китаем жестко — это именно то, что объединяет сейчас нашу разделенную страну. Мы полярно расходимся по многим вопросам, но по этому нет".
Тысяча первое предупреждение китайцам
Если Байдену трудно вернуть прежний миролюбивый курс, то каким станет его новый? Об этом можно будет судить по обращению с наследством, которое президенту-демократу досталось от предшественника. Главный актив — уже установленные тарифы и санкции. Некоторые из них таковы, что по доброй воле демократы, возможно, не решились бы на их введение. Но раз политическую ответственность за эскалацию уже взял на себя Трамп, Байдену достаточно оставить все как есть. И вполне возможно, именно так он и поступит, ведь отмена любых антикитайских ограничений непопулярна и требует особых обоснований. А делать одолжения Пекину у Вашингтона оснований пока нет.
Зато количество новых антикитайских инициатив и интенсивность их появления на свет может заметно снизиться. Немалая часть из этого потока всегда была преимущественно военной. При Трампе появление американских судов или самолетов в спорных зонах, которые КНР считает своей территорией, повторялось с очевидной регулярностью. Легко можно ожидать, что новая администрация откажется от наступательного подхода на взрывоопасном пограничье — и тем самым снизит риск того, что случайный вооруженный конфликт держав начнется из-за неспровоцированного никем инцидента между военными, поставленными лицом к лицу.
Судьбу китайского IT-гиганта Huawei на американском рынке решит столкновение лоббистов в высоких коридорах. Уходящий госсекретарь Майкл Помпео осенью уже признал, что дружественные Китаю бизнес-игроки наращивают свои усилия — и пригрозил таким доброхотам внесением в список иноагентов. При демократах столкновение начнется заново. Но какое бы решение ни приняли в администрации Байдена, ей придется иметь дело с подводным камнем, оставленным Трампом: неформальной коалицией из стран, под давлением США или по собственной воле отказавших компании в допуске на свои рынки.
И наконец, большая американо-китайская сделка, заключенная в январе 2020 года (фаза 1) и ставшая последним крупным успехом Трампа. Соглашение, суть которого свелась к наращиванию поставок из Америки на китайский рынок на $200 млрд, справедливо называют нереалистичным: на фоне пандемии эти планы, и без того не отвечающие потребностям рынка, скорее всего, не будут выполнены. Это само по себе означает конфликт: Байдену придется либо искать способы заставить Китай закупить товаров на всю причитающуюся сумму, либо согласиться на отказ от договора, что граничит с политическим поражением. В Китае надеются на лучшую сделку с американцами — но и тут демократов может ждать западня: выдержав давление Трампа, КНР едва ли окажется уступчивее с его не столь напористыми сменщиками. Это значит — переговоры рискуют затянуться.
Атлант расправляет плечи
Но худшее, с чем могут столкнуться американцы, — это не неуступчивость Китая, а его дальнейшее последовательное усиление. В отличие от остальных стран "большой двадцатки", оказавшихся на грани рецессии, КНР завершает 2020 год хоть и с небольшим, но определенным ростом. Сравнение с глобальным кризисом 2008 года показывает, что речь идет о тенденции: как тогда, так и сейчас Поднебесная укрепляется даже на фоне международных экономических проблем, представая как очаг стабильности в бурно меняющемся к худшему мире. И чем больше становится китайская экономика, тем труднее разговаривать с Китаем с позиции силы. Тем более что на фоне кризиса в Пекине дают понять всему миру: стадия бурного экономического роста для КНР еще, возможно, не пройдена. В ноябре 2020-го Си Цзиньпин допустил удвоение китайского ВВП к 2035 году. Если установки главы государства будут исполнены, США рискуют потерять свой статус первой экономики мира.
Именно поэтому возвращение к прежней формуле отношений между Китаем и Америкой невозможно, а нужная новая. Профессор Лейденского университета в Нидерландах Франк Пике рассказал ТАСС, каким видит будущее двусторонних отношений между мировыми гигантами. "То, что у обеих партий — демократов и республиканцев — так быстро сложился консенсус по Китаю, само по себе неудивительно. Убежденность, что для Америки именно КНР главный соперник, успела пустить корни даже до Трампа. Другое дело, действующий президент поднял китайскую тему с уровня соперничества до состояния прямой конфронтации. Непохоже на то, что при Байдене это изменится, хотя он, скорее всего, возьмет другой тон в разговоре и внесет свои коррективы в тактику. Я думаю, он не станет, подобно Трампу, утверждать, будто все исходящее от Китая непременно является злом, и посмотрит более хладнокровно, где интересы США в самом деле требуют конфронтации, а где нет. Зато он обязательно сделает акцент на правах человека, и больше, чем до него Трамп. В целом Байден будет поступать с Китаем исходя из того, чем на деле являются отношения двух стран между собой: соревнованием сверхдержав и еще — двух разительно отличающихся друг от друга систем. И такой подход, скорее, увеличивает риск военного столкновения, а вовсе не сокращает его. Вполне вероятно, попутно возникнет большой альянс стран Запада, направленный против Китая на стратегическом уровне. При довольно неразборчивом и непредсказуемом натиске, которым отличался Трамп, Китай пришел к убеждению, что ему не остается другого выбора, кроме как выстроить собственную сферу влияния и снизить зависимость от остального мира. Другими словами, действующий президент США форсировал развитие событий: сделав так, что Китай встал на путь превращения в сверхдержаву быстрее, чем его собственное руководство планировало это сделать. В этом заключается своего рода ирония. Возможно, изменившиеся подходы Китая — это и есть то самое важное наследие Трампа, от которого при всем желании Байден не сможет избавиться. Вывод ясен: никакого возвращения к 2016 году не будет по той простой причине, что Китай за это время изменился внутренне, став за годы Трампа совсем не таким, каким он был раньше", — резюмирует востоковед.
Игорь Гашков