26 лет назад, 26 мая 1995 года, Россия и Белоруссия закрепили правила пересечения границы. За гражданами обеих стран признали право на въезд в облегченном порядке — без визы, загранпаспорта и регистрации. Привычное положение вещей перестает замечаться. Между тем все могло сложиться иначе. В 1990-е у российско-белорусской интеграции находились противники, а невидимая, доставшаяся от СССР граница имела шансы вырасти до настоящего барьера.
Предъявите документы
Необходимость просыпаться в поезде глубокой ночью, чтобы пройти пограничный контроль, отодвинулась в область фантазий в результате серии переговоров между российскими и белорусскими властями с 1992 по 1999 год. Одни из самых заметных завершились 26 мая 1995-го церемонией на автотрассе Брест — Москва, где президент Белоруссии Александр Лукашенко и российский премьер Виктор Черномырдин сначала демонтировали столб, затем убрали шлагбаум, мешавший свободному проезду автомобилей, и, наконец, посадили дерево. Ворота между странами (и до того незапертые) символически распахивались, а российско-белорусская граница — не менее символически и многообещающе — сливалась с природой.
Для многих тысяч белорусских граждан это было судьбоносное решение. Его заметили и россияне. Со второй половины 1990-х годов города России заполнились объявлениями о найме на работу "только граждан РФ или РБ". Выходцы из страны-соседки быстро прописались на отечественном рынке труда, пользуясь тем, что благодаря соглашениям об интеграции в глазах нанимателей их отличия от местной рабочей силы стерлись. Зато обозначилась другая разница. В те же годы Россию наводняют украинские и молдавские трудовые мигранты, но таких же возможностей, как белорусы, не имеют. Отличие проходит и через сферу образования: белорусы получают право учиться в российских вузах. Выходцы из стран, интеграция с которыми не сложилась, в этом праве, как и в возможностях дальнейшей карьеры, существенно ограничены.
Отличия от мира, в котором российско-белорусского сближения не начиналось бы вовсе, а то и произошло бы похолодание, тогда же ощутила на себе российская армия. Это был бы гораздо менее безопасный мир. В 1990-е и 2000-е годы, вопреки устно данным обещаниям, Североатлантический альянс соглашается принять в свой состав страны Восточной Европы. Геостратегическое положение Белоруссии кардинально меняется. Вовремя заключенные соглашения с Минском оказываются очень выгодны России: они позволяют перенести дальний контур обороны на запад. Становится ясно, как накладно было бы отсутствие хотя бы базовых договоренностей в сфере безопасности. Ведь между российской столицей и символически отмененной в 1995 году границей пролегают немногим более 500 километров — расстояние нескольких переходов для вооруженного противника. Не будь интеграционных соглашений четвертьвековой давности, все в наши дни имело шансы выглядеть иначе: место опрокинутой тогда границы могла бы занять колючая проволока и стянутые вдоль ее периметра войска, защищающие Россию.
Россия слушает Кебича
Во второй половине 1990-х годов успело устояться мнение, что российско-белорусская интеграция связана с инициативами Александра Лукашенко и в некотором роде даже воплощена в нем лично. Исторически это не так. Еще до прихода политика к власти, в 1992 году, между тогдашним премьером Белоруссии Вячеславом Кебичем и российской делегацией заключались основополагающие соглашения, без которых дальнейшая интеграция была бы немыслима (сам глава кабинета с гордостью даже назвал их "всеобъемлющим союзом"), — "об условиях поставок продукции", "о налоговой политике" и "о военном сотрудничестве".
В 1994 году Кебич, кандидат на выборах президента Белоруссии, подписывает договор "об объединении денежных систем РФ и РБ". Его положения шли гораздо дальше всего, что было достигнуто в последующие годы: обговаривалось урезание полномочий местного центрального банка, введение российской валюты в качестве государственной и сужение возможностей белорусского парламента в том, что касается проведения суверенной бюджетной политики, особенно права увеличивать дефицит. В благодарность за договор Кебич рассчитывал на поддержку России, но та предпочла устраниться — не играть никакой роли в белорусских выборах. Победу на них и одержал Александр Лукашенко. Заключенные с Кебичем договоренности пришлось согласовывать заново, и в прежней форме к ним уже не возвратились.
Зато Москва и Минск официально подписали соглашение о союзе. 2 апреля 1996 года в присутствии Патриарха Алексия II Ельцин и Лукашенко стали представителями ССР — Союза суверенных республик, иначе названного сторонами Сообществом России и Белоруссии. Спустя год, день в день, название поменялось: еще один договор, на этот раз об уставе Союза России и Белоруссии. Серия договоренностей растянулась до конца десятилетия: в 1998-м последовала декларация о дальнейшем единении, а в декабре 1999-го, последнем для Ельцина у власти, — договор о создании Союзного государства России и Белоруссии.
На протяжении всего этого времени Лукашенко заявлял о себе как о стороннике быстрого и безоговорочного сближения, лишь сдерживаемого Москвой. В 1997 году это действительно было так. По свидетельству бывшего помощника президента, интеграционный план, представленный белорусами, застрял в согласованиях из-за противодействия первого вице-премьера Анатолия Чубайса. Позже Лукашенко к настолько кардинальным инициативам не возвращался.
В Москве действительно медлили. Непопулярная среди либеральных министров российско-белорусская интеграция била социологические рекорды поддержки, что ставило команду президента Ельцина в трудное положение. Договоренности с Белоруссией использовались как последний козырь, потому часто заключались к выборам или на фоне кризиса, особенно в 1996, 1998 и 1999 годах.
В 2000-е и 2010-е российско-белорусская интеграция вошла в полосу спокойного, но почти бессобытийного существования. Она стала фоном жизни, нормой, без которой невозможно себе представить ни быт белорусских экспатов на российских территориях, ни проживание россиян за той границей, которую политики разобрали в 1995 году. Юридически закрепился и вошел в повседневную жизнь естественный комплекс прав, позволяющих чувствовать себя как дома в обеих странах, то есть действительно устранить границу, — от медицинских гарантий до возможности учиться, права устраиваться на работу и шанса, не меняя паспорта, обосноваться в любой из стран надолго, приобретя себе жилье. На языке современной политики такая степень взаимного вовлечения сближает союз России и Белоруссии с Европейским союзом, также основанным на свободной миграции трудовых ресурсов и капиталов. Опыт ЕС показал: подобное сосуществование способно продолжаться десятилетиями, и оно плодотворно.
Игорь Гарин