Чисто английское злорадство: как в Британии пытаются Россию учить борьбе с СOVID-19

У англосаксов "злорадство" именуется по-немецки — шаденфройде (schadenfreude). Своего такого же книжного термина у них нет, только разговорные.

Но названия нет, а чувство, разумеется, присутствует. И именно этим чувством проникнута статья в свежем номере британского журнала Economist на тему о том, "как не надо делать" в борьбе с коронавирусом. "В России взлетают показатели смертности от COVID-19, — гласит заголовок. — Сотни тысяч человек мертвы, отчасти благодаря некомпетентности Кремля".

Оцените, кстати, это словечко — "благодаря"! Словно бы просто так, мимоходом подковырнули… Ну что ж: не зря Economist всегда считался не просто авторитетным изданием, а одним из законодателей мод во всей западной журналистике и пропаганде.

"Разительный контраст"

Теперь он пишет о том, что "Кремль уже год трубит о своих успехах в борьбе с COVID-19… избегает локдаунов и превозносит свою доморощенную вакцину "Спутник V". Между тем "Спутник", по ехидному определению журнала, "не взлетел" и "Россия находится посреди третьей, самой жестокой волны" пандемии. По словам издания, заболеваемость в России сейчас примерно такая же, как и в Британии, "даже чуть ниже". Но вот смертность несравненно выше: за последнюю неделю в среднем по 670 случаев в день против 18.

"Контраст особенно разителен, поскольку Россия была первой в мире страной, утвердившей действующую вакцину, основанную на тех же научных принципах, что и британско-шведская AstraZeneca, и, насколько известно, столь же эффективную, — указывает Economist. — Но если в Британии уже 78% населения получило хотя бы одну прививку, то в России — только 20%. Разница не в доступности или эффективности уколов, а в доверии людей к своему правительству и его вакцинам".

Виноват в этом, с точки зрения британцев, сам Кремль. У него, дескать, и на фоне борьбы с пандемией имелись "другие приоритеты", включая "отправку за решетку Алексея Навального" и празднование очередной годовщины воссоединения Крыма с Россией. Вы удивитесь: где ковид, а где Навальный с Крымом? Но я же говорил, что пропагандистское дело Economist знает туго…

Суть претензий

Вообще, конечно, логика у него, на мой взгляд, лукавая. Ведь какие в статье выдвигаются претензии к России и ее подходу в борьбе с ковидом, включая вакцины? Что вакцины эти плохие? Да нет же. Наоборот, Economist несколько раз признает, что они как минимум не хуже западных, и даже приводит в подтверждение мнение нью-йоркского иммунолога Бориса Рейзиса.

На самом деле претензий по большому счету две: во-первых, отказ от экономических локдаунов и манипулирование статистикой для создания "ложного ощущения безопасности", а во-вторых, недоверие населения к властям собственной страны в целом и к вакцинам в частности. Вызванное политизацией подхода к этим самым вакцинам.

Насчет локдаунов, если вспомнить прошлогодние наши оплачиваемые отпуска, которых не отрицает и Economist, тезис получается спорный. К тому же все мы помним, что в этом вопросе и федеральные, и региональные власти в нашей стране всегда подчеркнуто ориентировались не на свои собственные предпочтения, а на рекомендации врачей-эпидемиологов.

Да и вообще призывы к мерам спасительной строгости у других выглядят по меньшей мере неуместно. Посмотрел бы я на тот же журнал, если бы он стал ратовать за новые локдауны в британской экономике и общественной жизни. А того, что это может понадобиться, тоже ведь нельзя исключать.

"Если попал под трактор"…

Что касается предположения о манипулировании статистикой, подкрепляемого ссылками на "избыточную смертность" в России, данный тезис известен по меньшей мере с тех пор, как вопрос на эту тему прозвучал в апрельском интервью секретаря Совбеза РФ Николая Патрушева "Коммерсанту". Как раз после этого его хором подхватили и стали эксплуатировать западные издания, хотя Economist и ссылается теперь на "собственные оценки".

Мне тогда вопрос тоже показался интересным, и я его задал специалистам, приходившим к нам в ТАСС на пресс-конференцию. "Все очень просто, — ответила мне главврач 52-й больницы Марьяна Лысенко. — У нас другая структура постановки посмертного диагноза. И в Штатах, и много где в Европе… секция (вскрытие — прим. ТАСС) производится только в том случае, если скончавшийся проходит по судебному делу. Это очень дорого и не входит ни в какие страховые обязательства, [поэтому никто этого в массовом порядке и не делает]. А в России существует закон, по которому мы обязаны стопроцентно вскрывать всех умерших от инфекционных процессов. То есть, когда идет пандемия, мы вскрываем всех".

Исходя из такой постановки работы патологоанатомической службы в России, Лысенко убеждена, что посмертная диагностика у нас совершенно точна. "Но можно подойти и по-другому, как в Штатах, — сказала она. — Сейчас пандемия. Все, что умерло, — все ковид. Если попал под трактор — все равно ковид. А наша школа в этом смысле, на мой взгляд, абсолютно корректна и правильна".

Врачам не до приписок

Я, кстати, не исключаю, что в условиях пандемии и на Западе к посмертной диагностике стали относиться аккуратнее. Возможно, и с этим тоже, а не только с вакцинацией там связано снижение показателей смертности от COVID-19. Но это лишь мои предположения, а как дело обстоит в действительности, пусть сами разбираются. Я бы охотно почитал какое-нибудь журналистское расследование на эту тему, только честное — например, как у Николаса Уэйда, раскрывшего американский след нового коронавируса.

Что у нас показатели смертности подскакивали в последнее время до рекордных отметок за все время пандемии, мне лично говорит, во-первых, о том, что действительно пришла новая волна и ситуация весьма серьезная. А во-вторых, что ее никто не приукрашивает. Ведь и цифры, на которые опирается Economist, — официальная наша статистика.

Кстати, у нас врачам, как известно, доплачивают за работу с ковидными больными. В теории это можно себе представить как повод для приписок по сугубо материальным соображениям. Но когда я на днях спросил об этом заместителя главврача той же 52-й ГКБ Сергея Царенко и еще одну его коллегу из крупного регионального профильного центра, оба замахали на меня руками: дескать, такую дикость и представить-то себе невозможно. Какую-то попытку начальственного нажима в пользу "улучшения", т.е. снижения показателей, теоретически еще можно вообразить, но уж никак не приписки. Да и вообще, как пояснила женщина, в условиях, когда отчетность требуют чуть ли не по два раза в день, нагрузки такие, что не до манипулирования, успеть бы реальную картину вовремя отобразить.

Не спешите судить

К сожалению, картина эта выглядит все более мрачно. За последние месяцы я трижды ездил на похороны и еще два раза не смог поехать. Когда твоего бывшего одноклассника отпевают в закрытом гробу, это, скажу я вам, бьет по нервам.

А буквально на днях мы провожали в последний путь Юру Кирильченко — бывшего тассовца, коллегу и друга, с которым вместе работали и в Москве, и в Нью-Йорке. В черный для американцев день 11 сентября 2001 года он передавал репортажи из эпицентра чудовищных террористических ударов по башням-близнецам ВТЦ на Манхэттене, помогал спасать людей, а в итоге надорвал себе сердце и сам попал на операционный стол.

Теперь, после его кончины, в соцсетях попался комментарий: вот, мол, американские врачи тогда его спасли, а наши ныне не справились. Смею вас заверить: у родных и близких Юры, среди которых есть и профессиональные медики, нет претензий к работе коллег. В подробности вдаваться не стану, но для себя выяснил, что в ситуации, когда якобы "сначала отказывали в госпитализации, а потом увезли, когда было уже поздно" (именно так мне поначалу описывали случившееся), на самом деле не было никакого непрофессионализма. Скорые реально перегружены, и дозвониться им сложно, но в целом врачи честно делали все, что могли.

Опасное недоверие

Из-за этого, однако, особенно обидно признавать, что злорадный тезис Economist о недоверии россиян к властям и вакцинам, к сожалению, кажется мне обоснованным. На мой взгляд, в этом кроется и главный пропагандистский смысл всей публикации.

Она ведь, в сущности, стремится доказать только одно: что в конечном счете Запад всегда и во всем оказывается прав, а Россия во всем виновата. В нынешней ситуации любое подтверждение тому для авторов вдвойне ценно и утешительно: все же помнят, какую позорную беспомощность проявили на начальном этапе пандемии Вашингтон и Лондон и как выигрышно смотрелись на фоне этих самозваных лидеров западного мира Москва и Пекин.

Вот Economist теперь и ликует, что в борьбе с ковидом Россия вроде бы начала наконец спотыкаться. И вбивает в голову читателям, что "многие россияне ждут от своего правительства вранья", а "российские власти, будучи не в состоянии завоевать доверие, прибегают к кнуту и прянику". Например, вводят QR-коды для посещения кафе и ресторанов.

Правда, по этой логике получается, что устанавливать ограничения плохо, хотя, как было сказано чуть выше, без локдаунов вроде бы еще хуже. Но логика тут и ни при чем: что бы Москва ни делала, со стороны нам будут объяснять, что это все только во вред и веры властям не может быть никакой.

Мне такой подход памятен еще с советских времен. Например, известный американский историк-советолог Ричард Пайпс, ныне уже покойный, любил рассуждать о том, что люди в России не верят не то что правительству, а вообще никому, кроме родных и близких друзей, и что это способствует закреплению в обществе антидемократических тенденций, поскольку управа друг на друга гражданам все-таки нужна, а обращаться за ней, кроме как к властям, не к кому. Так что нынешнее обращение британцев к той же привычной теме меня нисколько не удивляет.

Странным мне кажется другое: что многие у нас ведутся на такие разводки. В том числе по такому жизненно важному в буквальном смысле слова вопросу, как вакцинация. Если вас не убеждают мои слова, почитайте свежий репортаж моей коллеги Бэллы Волковой из красной зоны в Крылатском.

Чем обернулась утрата внутренней сплоченности и взаимного доверия в СССР, люди старших поколений у нас помнят на личном опыте. Теперь нас опять настойчиво подталкивают к тому, чтобы мы наступили на те же грабли. Оно нам надо?

Понятная политизация

Что до политизации подхода к вакцинам, ее каждый понимает по-своему. Economist, например, с явным неодобрением пишет, что Кремль "угнал" "Спутник V" для геополитического набора очков". Публикация иллюстрирована картой мира с подписью: "Вакцинная дипломатия укрепляет глобальные позиции России и Китая".

А по мне — и хорошо, если так. Да, Россия гордится и своими врачами, и учеными-медиками, создавшими первые в мире вакцины от ковида. А что в этом зазорного, если препараты, как сам же журнал и признает, на уровне мировых стандартов?

Наоборот, у меня на этот счет свои недоумения. Почему, например, брюссельская бюрократия до сих пор в штыки встречает наш "Спутник V", хотя многие страны ЕС хотели бы его получать, а мы более чем готовы им делиться? Почему он до сих пор "проходит проверку" в профильном европейском агентстве и Всемирной организации здравоохранения (при том, что последняя не должна сейчас испытывать особых симпатий к США после их недавних фортелей с выходом из ВОЗ и возвращением обратно)?

Почему, наконец, и наш ключевой стратегический партнер — Китай тоже не торопится пускать наши вакцины к себе? Как проявляет себя в решении этих задач наша дипломатия, хоть двусторонняя, хоть многосторонняя?

Впрочем, признаться, даже мне самому вопросы эти кажутся риторическими. На кону и колоссальные деньги, и, действительно, мощные средства влияния. Каждая страна и группа стран изо всех сил защищает собственные интересы. Как говорится, дружба дружбой, а табачок врозь…

"Британский протокол"

В беседе с Царенко я спросил, как он, практикующий в профильной больнице врач-реаниматолог, понимает и объясняет разницу в показателях смертности от COVID-19 между Россией и Великобританией. В ответ он прежде всего напомнил, что у британцев "была колоссальная смертность в начале" пандемии. Из дальнейшей профессиональной характеристики "британского протокола" в отношении заболевших моему пониманию доступны были только отзыв "не дай Бог никому", фраза об "отсутствии антибиотиков" и аббревиатура ИВЛ среди потока других медицинских терминов.

"Поэтому я думаю, что часть людей уже просто умерла ранее, — сказал собеседник. — А вторая история, позитивная для наших партнеров, [заключается] в том, что они более активно прививаются — в отличие от нашего народа, который рассчитывает на авось. А привитые болеют легче: это я вам как врач говорю. Так что в целом статистика у них должна быть более благостной".

На самом деле, однако, она ухудшается, и довольно быстро. В прошлую среду число заболевших в Соединенном Королевстве впервые с января превысило 40 тыс. человек за день, число умерших возросло до 49. Наблюдатели выражали опасение, что это "ковидное эхо" недавних футбольных матчей на лондонском стадионе "Уэмбли" и что оно будет усиливаться. По пропорциональному показателю смертности — в пересчете на 100 тыс. человек населения — британцы, по данным их собственной BBC, стоят даже чуть выше американцев и вдвое выше нас.

Поэтому, начав с schadenfreude, закончить я бы хотел еще одним любопытным термином — whataboutism. В последние годы он стал для США и их англоязычных партнеров своего рода паролем, ключевым определением российского переговорного стиля. Дескать, что в адрес Москвы ни выскажи, она отвечает по этому принципу.

Обычно термин этот переводят как "сам дурак". Но мне не раз приходилось убеждаться, что более точный русский аналог — пословица "Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала".

Именно это мне и хочется теперь посоветовать авторам публикации в Economist. Уж кому-кому, а не Лондону поучать Москву, как надо и как не надо бороться с пандемией. По-моему, здесь ровно тот случай, когда британцам лучше было бы помолчать в тряпочку.