Афганистан может в своем восстановлении опираться на "три колонны" — черные, цветные и редкоземельные металлы, и Индия давно и внимательно присматривается к месторождениям этой страны. Об этом мне в беседе рассказал источник, близкий к Министерству торговли и промышленности Индии, на условиях анонимности.
"Однако приход к власти в Кабуле радикального движения "Талибан" (запрещено в РФ) пока отодвинул на неопределенный срок реализацию всех таких проектов", — сказал мой собеседник. "Хотя и талибам тоже хорошо известно, что у Афганистана есть уникальные месторождения меди, железа, редкоземельных металлов. Индия давно присматривается к ним, прежде всего к железорудному месторождению Хаджигек в Центральном Афганистане, ведь в нашем регионе нет больших запасов железа", — добавил он.
Месторождение открыли в предгорьях хребта Гиндукуш еще советские геологи, которые активно работали в Афганистане в 1960–1980-х годах. Специалистов тогда поразила железная руда очень высокого качества. Разведанные запасы составили не менее 500 млн тонн, а прогнозные — в два-четыре раза больше. Относительно недалеко в соседнем районе нашли еще и месторождения каменного угля, который необходим для черной металлургии.
Нью-Дели заявил о готовности принять участие в добыче железных руд Хаджигека еще в 2011 году — во время правления в Афганистане президента Хамида Карзая. Проект оценивался в $11 млрд. Афганское правительство тогда передало четыре из пяти районов месторождения консорциуму из семи индийских компаний во главе с Управлением стали Индии (SAIL), еще один получила канадская компания.
"Индия реализует транспортный коридор через иранский порт Чабахар, который открывает Индии доступ к Афганистану в обход Пакистана, — через этот порт Нью-Дели намерен развивать связи с государствами Центральной Азии, Россией и Европой. Но планировалось, что одна ветка этого транспортного коридора должна была заходить на Хаджигек и руда должна была идти на индийские металлургические комбинаты", — сказал мой источник.
Он отметил, что реализация такого проекта требует достаточно времени и больших первоначальных вложений на строительство дорог, инфраструктуры, переселение местных жителей из района разработки. Но в нестабильной стране эти процессы постоянно откладывались. "А сегодня главный вопрос — что талибы будут делать с месторождениями и кто согласится иметь с ними дело. Но можно не сомневаться, что они будут стараться использовать привлекательные месторождения для улучшения отношения к себе в мире", — полагает собеседник.
Медный клад
Феномен Афганистана в том, что эта страна никогда не была полноценной колонией какой-либо из западных стран, а потому здесь никогда не работали западные горнорудные компании. В связи с этим сложилась уникальная для всей Евразии ситуация — афганские месторождения к XXI веку остались практически нетронутыми. Неудивительно, что, когда в эту страну наконец пришли геологи, их ждало немало открытий. Одним из них в середине 1970-х годов стало медное месторождение Айнак — всего-то в 40 километрах от Кабула. Выяснилось, что это крупнейшее в Евразии месторождение меди — только разведанных запасов было обнаружено более 11 млн тонн.
И это еще не все. На востоке страны были открыты пегматитовые руды. Как рассказывал мне несколько лет назад профессор Московского геологоразведочного университета Георгий Пилипенко, много лет проработавший в Афганистане, в этих рудах немало драгоценных камней: рубинов, бериллов, а также почти неизвестных в России кунцитов и гидденитов. "Но главное, эти пегматитовые поля — источник лития, бериллия, тантала, ниобия. Это редкие металлы, без которых невозможно представить самолето- и ракетостроение, другие наукоемкие отрасли", — говорил профессор.
"Конечно, мы знаем про эти месторождения. Но Айнак достался китайцам, а массовая разработка пегматитов так и не началась", — уточнил мой индийский источник.
Действительно, еще в 2007 году разрешение на работы здесь получила China Metallurgical Group (MCC). Однако китайские горнодобытчики не могли договориться с местными властями об условиях контракта. К тому же вмешалась археология: прямо над месторождением обнаружились развалины древнего буддийского города, что тоже задержало работы — на месте и сейчас идут раскопки.
Но главной стала проблема с безопасностью — непрекращающаяся война постоянно мешала работам, талибы регулярно атаковали рабочих на Айнаке. Например, в 2020 году боевики "Талибана" напали там на медную шахту, восемь человек были убиты и еще пятеро ранены. Неудивительно, что работы далеко не продвинулись.
"Изумруд в пасти льва"
Но есть в Афганистане месторождения, которые активно разрабатываются, правда, довольно кустарным способом. Речь о знаменитом афганском лазурите и об изумрудах ущелья Панджшер.
Лазурит из месторождения Сары-Санг известен с древности — он был обнаружен даже в гробницах египетских фараонов. Удивительно красивый камень, который активно используют ювелиры по всему миру. Его здесь называют "ночное небо" из-за вкраплений золотистого пирита, благодаря чему местный лазурит действительно кажется кусочком ночного неба с россыпью золотых звезд.
А вот месторождение изумрудов в Панджшере было открыто относительно недавно — в 1970-е годы. Известно даже имя человека, который в 1977 году буквально споткнулся в горах о яркий зеленый камень, — Мухаммад Нагин.
Ущелье Панджшер (в переводе означает "Пять львов") долгие годы было вотчиной знаменитого афганского полевого командира Ахмада Шаха, боле известного под прозвищем Масуд-Счастливчик (также его часто называли Львом Панджшера). И лев прочно держал драгоценные зеленые камни, установив контакты с западными ювелирными домами. Как утверждают, именно эти камни стали одной из причин, которые позволили Масуду превратить бедное горное ущелье в неприступную крепость — сначала против советских войск, а потом и против талибов (у него не было недостатка в средствах). Не случайно и сейчас противники "Талибана", в числе которых и сын Ахмада Шаха — Ахмад Масуд, вновь пытаются укрепиться именно в этом ущелье.
Мне еще совсем молодым журналистом удалось попасть в конце 1990-х годов на рудник "Хенч" — главный изумрудный рудник Панджшера. Склон горы был покрыт узкими глубокими колодцами-норами, в которых местные старатели искали камни. Добыча варварская: закладывают в гору толовую шашку и взрывают, а потом смотрят осколки породы — нет ли там зеленого камня. Такой способ крошит и портит изумруды, но современного оборудования у здешних старателей не было.
Как объяснил мне тогда один из рабочих, сюда пускают только своих, с условием, что они заплатили местным властям требуемую мзду. И пускать кого-то постороннего они не собирались, "особенно этих пуштунов-талибов" — даже несмотря на то, что Кабуле в то время у власти также были талибы.
"Да, это проблема — в Афганистане каждый местный лидер считает своей собственностью все, что находится на подконтрольной ему территории. Центральная власть там исторически слаба. И как тут вести разработку месторождений?" — задается вопросом сотрудник индийского Министерства торговли и промышленности.
Но главный вопрос — как талибы распорядятся афганским богатством. Смогут ли они наконец начать современную разработку месторождений, или медь и железо так и останутся в земле, а изумруды будут топливом для новой войны.