Пока все подводят итоги 2024 года и пытаются проанализировать, чем он запомнился, ТАСС попросил шеф-редактора группы компаний "ЛитРес" Екатерину Писареву рассказать о тенденциях в литературе уходящего года и трендах, которые, скорее всего, останутся с нами в следующем году.
Хотите рассмешить Бога? Сделайте литературный прогноз. Если книжные блогеры или критики говорят вам, что с вероятностью 100% знают, какие произведения мы все будем читать в следующем году, то, поверьте, они лукавят. Ни издатели, ни маркетологи, ни тарологи или даже книжные астрологи — никто не сможет дать вам гарантию, что именно найдет отклик в читательских сердцах. На продажи может повлиять все что угодно: геополитическая ситуация, экономический кризис, пандемия, сезонность, стихийные бедствия. Мог ли кто-то предугадать, что нон-фикшн "К себе нежно" белорусской писательницы Ольги Примаченко перевернет книжный рынок и станет одной из самых продаваемых книг последних двух лет? А китайская писательница Мосян Тунсю и ее фэнтезийный цикл "Благословение небожителей", который взлетел в топах продаж после выхода анимационного сериала? Кто мог предугадать, что она станет настолько популярна, что возглавит Всероссийский книжный рейтинг?
Хотя в случае с Тунсю мы подходим к обсуждению устойчивого тренда.
Тренд на Азию
То, что последние годы мы видим большой интерес к азиатской литературе и расширение каталога новых имен вьетнамских, корейских, китайских и японских авторов, очевидно. На книжных ярмарках нередко можно встретить стенды восточных стран — с путеводителями и справочниками, со словарями и нон-фикшн-литературой о жизни в Азии. Крупные издательства, такие как "АСТ" и "Эксмо", открыли у себя специальные тематические линейки: "Хиты Азии", "Азиатское фэнтези", "Шедевры китайской прозы", "Магистраль. Азия", "Tok. Дорама-триллер. Экранизированные бестселлеры из Кореи", "К-триллер" и другие.
И если раньше многие читатели знали, пожалуй, только классиков японской литературы — Кобо Абэ, Рюноскэ Акутагаву и, например, Сэй Сёнагон, а из современных могли назвать нобелевского лауреата, китайского писателя Мо Яня или Харуки и Рю Мураками (приписывая заодно к азиатам и британского автора японского происхождения Кадзуо Исигуро), то сегодня список имен можно перечислять до бесконечности. Ёко Огава, Ито Огава, Хироко Оямада, Миэко Каваками, Саяка Мурата, Сон Вон Пхён, Пак Вансо, Чон Ючжон, Нам Хи Сон, Ким Онсу, Содзи Симада, Юкито Аяцудзи, Лю Цысинь — я не назвала даже половину авторов, о которых думала и которых читала в этом году.
Интерес ко всему азиатскому масштабен и устойчив, это долгоиграющий тренд, который останется с нами и в 2025-м и, вероятно, еще пробудет несколько лет. Даже российские авторы стали использовать азиатский сеттинг в своих произведениях: например, можно вспомнить невероятный успех дебютного романа Ангелины и Вероники Шэн "Канашибари. Пока не погаснет последний фонарь", стартовый тираж которого составил 30 000 экземпляров. Это остросюжетное фэнтези в декорациях старых японских мифов. Впервые сестры Шэн громко заявили о себе на конкурсе янг-эдалт-литературы "Кислород" — тогда жюри присудило им первое место.
Если говорить о наградах, то сложно обойти вниманием и Нобелевскую премию по литературе. То, что в 2024 году лауреатом стала южнокорейская писательница Хан Ган, известная в России двумя отлично переведенными романами "Вегетарианка" и "Человеческие поступки", тоже можно считать подтверждением мирового интереса к азиатским авторам и их оригинальной и атмосферной национальной литературе.
Тренд на славянское
Не самый очевидный, но существующий тренд последней пары лет — на все славянское. В ход идут мифология и язычество, народные традиции и ритуалы, предания, сказания и легенды, атрибутика и сюжеты. В издательстве "МИФ", например, бестселлерами стали книги Александры Барковой "Славянские мифы от Велеса и Мокоши до птицы Сирин и Ивана Купалы" и "Зельеварение на Руси. От ведьм и заговоров до оберегов и Лукоморья". А если заглянуть в категорию самиздата, книг digital-авторов в "ЛитРес", то можно обнаружить огромное количество популярных произведений, в которых фигурируют Баба-яга и Кощей Бессмертный, нежить и оборотни, русалки и лешие, домовые и ведуньи.
Славянский фольклор идеально ложится на фэнтезийную канву и помогает авторам создавать магический мир, в котором торжествует хтонь, но случаются чудеса. Можно осторожно предположить, что тренд на все славянское идет рука об руку с интересом к национальной самоидентификации и самосознанием. Останется ли он с нами в 2025 году? Весьма вероятно.
Тренд на автофикшн
Хотите вступить на тропу войны? Просто обсудите с книжниками популярность автофикшна и попытайтесь разобраться, может ли он считаться серьезной литературой. Будете ли вы его защищать или же рискнете назвать автофикшн "заплачкой, большой жалобой вслух" (цитата писательницы Яны Вагнер из подкаста "ЛитРес" "Спич") — неважно, итог будет один: все переругаются и разобидятся.
Но, как бы то ни было, нельзя игнорировать факт, что литература миллениалов, популярная сегодня, во многом представлена автофикшном, то есть текстами, в которых автор волен смешивать художественное и документальное. Главное, что важно, — это рассказчик, который может вести повествование как от первого, так и от третьего лица, и его уникальный жизненный опыт.
Автофикциональное письмо, в отличие от дневникового, всегда предполагает наличие читателя, художественность и предельную степень честности, откровенности (или ее имитацию). Признанная королева автофикшна, нобелевская лауреатка 2022 года Анни Эрно, прославившаяся романом "Событие" о переживании подпольного аборта во Франции 60-х годов, постулирует, что "опыт, каким бы он ни был, дает неотъемлемое право его описать".
Самые известные представители автофикшна — норвежец Карл Уве Кнаусгор, датчанка Тове Дитлевсен, американки Сильвия Плат, Мэгги Нельсон и Крис Краус, а среди российских авторов, работающих в жанре автофикционального письма, стоит назвать Наталию Мещанинову, Оксану Васякину, Марину Кочан, Илью Мамаева-Найлза, Ольгу Брейнингер, Александра Стесина и Марию Ныркову.
Есть ощущение, что за последний год от появляющихся автофикшн-романов уже идет некий флер усталости и они, как в свое время антиутопические романы, скоро отойдут на второй план.
Тренд на искусственный интеллект
Невозможно обсуждать литературные тренды и не сказать о невероятном интересе к теме искусственного интеллекта. Опять-таки интерес к ИИ возник не вчера, а существует уже несколько лет, но сейчас мы фиксируем все большее внимание аудитории к возможностям машин. Практически на любых мастер-классах или творческих встречах читатели неизменно интересуются, нет ли опасности, что любимые писатели уступят места умным языковым моделям и новейшим изобретениям техники? На эту же тему — конкуренции машины и человека — фантазировал нобелевский лауреат Кадзуо Исигуро еще в 2021 году в своем сказочном романе "Клара и Солнце": в мире будущего, который описывал Исигуро, родителям приходилось делать детям генное редактирование, чтобы они могли занять достойное место в жизни и не уступить его ИИ.
В лиричном романе Аллы Горбуновой, лауреатки премии "НОС" 2020 года, тоже есть размышление на тему ИИ. "Ваша жестянка сломалась" кажется психоделическим трипом и отчаянной рефлексией на тему машин — одной из главных героинь книги становится Елена, машина абсолютного знания и удивительной силы. Выйдет ли она из-под контроля, изменит ли мир?
Не только сама тема ИИ интересует читателей, но и возможности, которые открывают диджитализация, новейшие технологические изобретения и экспериментальные разработки. Например, недавно в издательстве "Альпина.Проза" выходил сборник "Механическое вмешательство", состоящий из 15 рассказов, написанных известными современными писателями в соавторстве с нейросетью YandexGPT. Это был уникальный опыт совместной работы таких литературных мастеров, как, например, Яна Вагнер и Татьяна Толстая, и специально обученной машины. В рассказах можно проследить, как менялись внутритекстовые интонации и как происходило взаимодействие ИИ и человека.
То, что таких примеров творческих коллабораций ИИ и писателей будет появляться все больше, кажется логичным. Тренд на искусственный интеллект и осмысление этой темы в художественной прозе и нон-фикшн мы видели в этом году — скорее всего, увидим и в следующем.
Тренд на классику
Признаться, я могла бы упомянуть в числе трендов и ретродетективы, популярные в этом году (коммерческий успех Виктора Дашкевича и его "Графа Аверина" подтверждают цифры), и женские голоса (тенденция на girls power хоть и отмирает, но продолжает еще звучать отовсюду), и магическое мышление (Таро, эзотерическая литература и книжные прогнозы), но расскажу о классике, которая не стареет.
Этот вечнозеленый тренд — почти абсурд, ибо классика на то и классика, чтобы ее перечитывать. В популяризации классических произведений очень помогают кинематографисты: так, например, самой популярной цифровой книгой у нас в "ЛитРес" в 2024 году стал роман "Мастер и Маргарита" Михаила Булгакова. После выхода на экраны фильма с Юлией Снигирь, Евгением Цыгановым и Августом Дилем в главных ролях продажи аудио- и электронных книг возросли в восемь раз. Всего в этом году было продано более 31 тыс. экземпляров бессмертного произведения Булгакова.
Всплеск интереса к классике мы видим на излете года после выхода на Netflix многосерийной экранизации "Ста лет одиночества" Габриэля Гарсии Маркеса. То, что многие из нас на новогодних каникулах погрузятся в фирменный магический реализм мэтра, сомнений почти не вызывает.
И последнее о классике. Совсем недавно Институт им. А.С. Пушкина признал словом года "Пушкин" — как самое часто употребляемое и популярное. И пока мы продолжаем читать и перечитывать "наше все", наших Булгаковых и Достоевских, тренд на классику будет живее всех живых и останется с нами не только в наступающем 2025 году, но на века.