Снимут ли ядерное оружие с "предохранителей"

В недавнем выступлении в Фонде Горчакова замглавы МИД РФ Сергей Рябков сказал, что главная проблема в нашем диалоге с США сводится к их нежеланию слышать и понимать мотивацию наших действий и считаться с нею. "Вопрос — в полном отсутствии политической воли с той стороны даже не то что договариваться, а просто адекватно воспринимать то, что мы им говорим", — заявил он.  

Но я, например, неплохо знаю американцев и совсем не считаю их клиническими идиотами. Если уж на то пошло, худшие из них, по-моему, скорее расчетливые циники, которые как раз гордятся своим умением "мыслить стратегически". И если я недоумеваю, каким стратегическим целям служит выход США из соглашений по контролю над вооружениями (КНВ), то, скорее всего, это не их, а моя проблема.

С вопросами о том, уверены ли мы сами, что вполне понимаем стратегические цели Вашингтона и логику его действий, я обратился к лучшим из известных мне специалистов — тому же Рябкову и его тезке академику Сергею Рогову, научному руководителю Института США и Канады. Непосредственным поводом стало решение о выходе из Договора по открытому небу (ДОН), объявленное президентом США Дональдом Трампом и вызвавшее волну критики в России и во всем мире.

Судя по высказываниям обоих экспертов, они считают, что головоломка моя — не бином Ньютона. Америка всегда стояла на стремлении доминировать в мировых делах и не допускать появления "враждебных и равных по силе соперников". Сейчас главную свою задачу она видит в том, чтобы не дать стать вровень с собой Китаю. Но не забывает и о России.

Минимум и максимум

Контроль над вооружениями (КНВ) "не является в понимании нынешней администрации США и тех, кто ее подддерживает, чем-то настолько значимым, что требует сохранения и усовершенствования, — сказал Рябков. — Наоборот, эти люди пришли к выводу, что [КНВ] в нынешнем виде — это пережиток прошлого и он сдерживает возможности США наращивать потенциал собственного влияния на мировые процессы, в том числе и военно-силовой потенциал".

"Цель-минимум [у американцев] — изменение поведения тех правительств, которые проводят политику противодействия США и движения по своей траектории, в том числе на международной арене, — продолжал российский дипломат. — А цель-максимум — смена режимов в этих странах".

Последнее непосредственно касается и нас. Рябков припомнил, как еще в 2014 году прямо говорил об этом на встрече в Женеве Уильяму Бернсу, в то время первому заместителю госсекретаря США, и Джейку Салливану, который тогда был помощником вице-президента США по национальной безопасности, а теперь является одним из ключевых внешнеполитических советников Джозефа Байдена в президентской предвыборной гонке.

"Я им сказал, что мы видим целью политики США на тот момент смену режима в Москве, — сказал собеседник. — То есть еще в период правления там Демпартии, незадолго до последовавших десятков раундов санкций, мы им официально произнесли эти сакральные слова, этот посыл был до них донесен".

Звучит логично. Хотя задним числом я бы заметил, что республиканец Трамп — все же не демократ Барак Обама, в чьей администрации служили и Бернс, и Байден с Салливаном.

Нынешний хозяин Белого дома — националист, популист и волюнтарист, который гордо ставит свою Америку превыше всего и вся. Но при этом признает, что и другие страны вправе полностью ориентироваться на собственные национальные интересы.

И переделывать весь мир на американский манер Трамп в отличие от предшественников вроде бы не стремится. Просто считает (как вновь подтвердил опыт пандемии, ошибочно), что на остальных можно почти не обращать внимания.  

Породы "ястребов"

Известно, правда, что короля играет свита. Сам Трамп в сложностях КНВ не разбирается и, насколько известно, склонен их скорее недооценивать. Разговор с Роговым я начал с вопроса о том, что это за новый договор по открытому небу президент США вроде бы упомянул, объявляя о выходе из ДОН. "По-моему, проблема в том, что сам Трамп не знал, что он имел в виду", — усмехнулся в ответ академик.

"В Америке (впрочем, как и у нас) всегда были противники контроля над вооружениями, но до администрации Трампа они никогда не господствовали в Вашингтоне, — указал он. — Обычно там задавали тон прагматики, которые признавали необходимость договориться с нами о приоритетных принципах поддержания стратегической стабильности. А администрация Трампа — первая, в которой практически нет сторонников [КНВ]. Заправляют всеми делами ярые противники [КНВ], и для них любое соглашение с нами — это согласие лишить себя свободы рук".

Олицетворением подобного подхода в Вашингтоне в последние годы считался экс-помощник Трампа по национальной безопасности Джон Болтон, поэтому я современных американских "ястребов" скопом называю "болтоновцами". На вопрос о том, кто среди них задает тон — гражданские или военные специалисты, — Рогов ответил, что Пентагон ведет себя более осмотрительно, поскольку, во-первых, "понимает, что разрыв соглашений не даст американцам немедленно военного превосходства над Россией", а во-вторых, имеет собственные ведомственные интересы — от инспекций и верификации до приобретения "неядерного оружия, особенно дорогостоящих высокотехнологичных систем", поскольку Америка непрерывно воюет.

Рябков, однако, не видит между породами "ястребов" особой разницы. На его взгляд, позиция гражданских "болтоновцев" "аналогична подходу командования и политического руководства ВМС США, которые с незапамятных времен в основе всей своей деятельности держат безграничную, ничем не сдерживаемую свободу военно-морских операций в любых акваториях" земного шара.

Ставка на силу

Впрочем, и Рогов исходит из того, что в конечном счете в фундаменте политики Вашингтона лежит "ставка на односторонние действия: на то, чтобы Америка имела свободу рук делать, что хочет, и реализовывать силовым путем свои преимущества". Но что значит — силовым путем? Ведь не собираются же американцы нас бомбить?!

"Думаю, даже среди противников контроля над вооружениями есть люди, которые понимают, что ядерная война — это самоубийство, — сказал по этому поводу научный руководитель ИСКРАН. — Но это ядерная война с Россией. А ядерная война, скажем, с Северной Кореей или даже с Китаем — другое дело. Здесь есть вариант, при котором США могут "победить" в кавычках, т.е. избежать ответного удара и нанесения Америке неприемлемого ущерба".

В целом среди стратегических целей Вашингтона сейчас особо выделяется "стремление остановить Китай, чтобы он не стал равным по силам соперником — и в экономическом, и в военном плане", — констатировал собеседник. Пока, на его взгляд, "у Америки еще имеется все-таки существенное превосходство над Китаем, сохраняются важные рычаги".

Хотя мне лично кажется, что некоторые из этих рычагов скорее иллюзорны. Например, серьезные экономисты мне говорили, что Вашингтон на самом деле не может ни под каким предлогом отказаться от уплаты долгов Пекину. По их словам, это обрушило бы чуть ли не все мировые финансы, и прежде всего — американские.

И давний знакомый, занимающий ответственный пост в аппарате Конгресса США, на днях мне подтвердил, что, возможно, поэтому данная угроза так смело и используется американскими законодателями во внутриполитических пропагандистских целях: все понимают, что есть некий барьер, который в любом случае "не даст довести дело до катастрофы". Другое дело, что, по его признанию, разжигание страстей все же опасно: эскалация риторики может и выйти из-под контроля.

"Пупок развяжется"

Политические "ястребы", как уже упоминалось, водятся не только за океаном. И я лично знаю в Москве солидных специалистов по международным отношениям, которые доказывают, будто Россия не меньше Америки заинтересована в освобождении от ограничений, налагаемых соглашениями по КНВ. И пускай, дескать, США рушат эти договоренности, развязывают руки себе и другим и к тому же несут за это репутационные издержки.

Но ни Рогов, ни Рябков с этим категорически не согласны. "Ну, во-первых, ограничения всегда есть: это экономический фактор, — сказал академик. — Есть предел гонке вооружений, после которого, что называется, пупок развяжется".

В советское время, как напомнил специалист, соотношение сил между Востоком и Западом было все же иным. Сейчас с США по военным расходам и близко никто в мире не может сравниться, пытаться их догонять в этой сфере просто бессмысленно. И Россия, кстати, на деле показывает, что сегодня и завтра собирается себя защищать не числом, а умением.

Но дело не только в неравенстве экономических и иных возможностей. "Да, идет новая холодная война, идет соперничество, но именно для его регулирования, чтобы оно не превратилось в горячую войну, тем более ядерную войну, мы с американцами и договорились 50 лет назад о правилах соперничества, — напомнил Рогов. — Которые были кодифицированы в виде соглашений, достигнутых в 1972 году, и далее принимали какие-то другие формы — скажем, СНВ-1, СНВ-2 и т.д.".  

"А соперничество без правил — это крайне опасная вещь, — подытожил специалист. — И отсюда последнее: то, что Штаты могут через год-два разместить свои ракеты с коротким подлетным временем вблизи границ России, — это для нас смертельная угроза. Мы же не можем разместить наши ракеты на Кубе…"

"Золотой запас"

В целом примерно так же рассуждает и Рябков. "Даже в иные времена, когда ресурсы и потенциалы двух сверхдержав, как тогда было принято говорить, были иными и сопоставлялись по-другому, контроль над вооружениями был востребован; он обеспечивал предсказуемость и по крайней мере относительную стабильность наряду с военным паритетом", — сказал дипломат.

Теперь, по его убеждению, "исчезновение проверенных временем соглашений в этой сфере повысит конфликтный потенциал, повысит риски, в том числе и риски неправильного понимания намерений и действий друг друга". "Это в целом чревато нежелательными поворотами, назовем их так, и сценариями, которые никогда не отрабатывались", — предупредил Рябков.

"Национальная безопасность — слишком серьезная вещь, чтобы все это пускать на самотек, — подчеркнул он. — Да и вообще нынешняя система международных отношений испытывает такое количество стрессов, что хотя бы где-то должны сохраняться некие, в том числе и политико-психологические, островки стабильности, какие-то реперные точки, которые можно назвать политическим золотым запасом. Разбазаривать его и распродавать в угоду какой-то конъюнктуре — это неправильно".

Деструктивный процесс

Между тем США именно этим, по существу, и занимаются. Со скрупулезностью ученого Рогов перечислил соглашения, которые они уже порушили, и предупредил, что деструктивный процесс продолжается.

На днях появились сообщения о том, что Вашингтон может в ближайшее время возобновить ядерные испытания, что поставило бы крест на договоре об их всеобъемлющем запрещении. "Крайне слабой", по оценке собеседника, выглядит перспектива продления договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (ДСНВ-3), срок действия которого истекает в феврале будущего года. Наконец, на этом фоне "оказывается под большим сомнением сохранение режима нераспространения ядерного оружия", — сказал специалист.

В целом, на его взгляд, "система контроля над вооружениями… находится в состоянии тяжелейшего кризиса". "Возникает перспектива того, что в самом ближайшем будущем вообще не останется ни одного серьезного соглашения, которое регулировало бы отношения в военной сфере", — сказал Рогов.

Что на смену?

Конечно, это порождает вопрос о том, имеет ли смысл сейчас предлагать что-то на смену прежним договорам. Академик отвечает на него утвердительно: с его точки зрения, "ситуация требует достаточно активной позиции с нашей стороны и выдвижения новых серьезных инициатив" — причем уже сейчас, не дожидаясь официальной "кончины" ДСНВ-3.

Сделав оговорку, что он никем не уполномочен выдвигать подобные инициативы и говорит только от себя лично, Рогов обрисовал свой вариант, который у него явно основательно продуман.

Специалист считает, что есть резон предложить новый общий потолок для всех развернутых и неразвернутых ядерных боезарядов России и США — и стратегических, и тактических вместе: плюс-минус 3 тыс. единиц. Поскольку оружие надо все-таки сокращать, а не наращивать, лимит для развернутых боеголовок должен быть ниже нынешнего ограничения в 1550 единиц, установленного по ДСНВ-3. Реально, по мнению Рогова, говорить об уровне в 1200–1300 боезарядов, поскольку ниже 1 тыс. стороны почти наверняка опускаться не захотят.

Этот нижний порог уже сопоставим с арсеналами других ядерных держав, включая Англию, Францию и Китай. Рогов считает, что те могли бы взять на себя политическое обязательство не наращивать свои вооружения, если бы появилась зримая перспектива дополнительных американских и российских сокращений, а пока был бы продлен на пять лет действующий договор.

Что касается предлагаемого нового российско-американского соглашения, то, по мысли Рогова, каждая страна сама должна решать, какие вооружения развернуть, а какие хранить на складах. Сейчас Россия держит все свои нестратегические ядерные боезаряды на базах центрального хранения, т.е. они являются неразвернутыми. А у американцев примерно 150–200 бомб находятся на передовых базах в пяти европейских странах.

Эти системы считаются развернутыми и должны будут идти в соответствующий общий зачет. Но Рогов пояснил, что по сути такой подход был бы уступкой со стороны России, поскольку до сих пор Москва настаивала на возвращении всего американского ядерного оружия на национальную территорию США.

Такую уступку с нашей стороны, по словам собеседника, необходимо увязать с требованием, чтобы США согласились не разворачивать любые новые американские ракеты средней дальности вблизи границ России, в том числе в странах Балтии, Польше и Румынии. Подлетное время оттуда до Москвы оценивается всего в четыре-пять минут. Это смертельно опасно для всех, поскольку делает невозможным так называемый ответно-встречный удар и создает стимул к упреждающему удару в случае какого-нибудь острого международного кризиса.

Представлять себе подобное не хочется даже в мыслях, но приходится. И я очень надеюсь, что все это отчетливо понимают специалисты не только в Москве, но и в Вашингтоне, где сейчас, по сообщениям американской печати, как раз идет межведомственное обсуждение судьбы ДСНВ-3 и вообще дальнейшего диалога на данном направлении с Россией. Вот уж в чем в чем, а в этом, по-моему, ни у одной из сторон не должно быть ни малейшей неясности и неопределенности.