В 1986 году очередной выпуск телепрограммы "Музыка в театре, в кино, на ТВ" впервые занял более двух часов эфирного времени и был посвящен творчеству ленинградского композитора Андрея Петрова. Разговор о музыке для кино был доверен режиссеру Эльдару Рязанову, с которым Петров работал еще с середины 1960-х. "Как вы начинаете слышать главную мелодию, лейтмотив фильма? Отчего все рождается? Как это происходит?" — спросил Рязанов у автора музыки к восьми своим фильмам, среди которых были "Берегись автомобиля", "Служебный роман" и "Вокзал для двоих".
Сложно представить, что он не знал ответ или не мог расспросить Петрова раньше, но, кажется, у этой игры на камеру был вполне правдоподобный резон. До конца разобраться в том, как устроена киномузыка маэстро с точки зрения ремесла, не могли ни коллеги по цеху, ни сами авторы картин, хоть и были ее заказчиками, вдохновителями и первыми судьями. При этом мелодия была лишь вершиной айсберга, ведь загадкой оставались и непревзойденные гармонии, и сочетания инструментов, оркестровки и ритмы.
Большой вальс
Петров родился на Васильевском острове в Ленинграде в семье художницы и военного хирурга. Первые музыкальные уроки он получил дома — сначала по игре на пианино, чуть позже на скрипке. Тем не менее связывать жизнь с музыкой будущий автор сотен произведений для камерных и симфонических оркестров не собирался, куда больше увлекаясь литературой. После эвакуации семьи Петровых из блокадного Ленинграда в сибирский Ленинск-Кузнецкий подросток буквально пропадал в городской библиотеке, где зачитывался Мопассаном, Стендалем и Бальзаком. Из советских современников, по его воспоминаниям, ценил разве что Паустовского и Грина — у остальных соцреализм разъедал любую романтику. Там же, в Кузбассе, Петров пробует писать стихи и рассказы, а через два года, перед возвращением в Ленинград, садится за роман, так и оставшийся незаконченным.
Ориентация на европейскую культуру, особенно в той ее части, что касалась психологической и реалистической прозы с ее неразрешимыми вопросами и вниманием к внутреннему миру героев, как ни странно, вернула 15-летнего Петрова к музыке и, как покажет будущее, стала основой его композиторского почерка. Оказавшись в родном городе, он пошел на оскароносный фильм "Большой вальс" об Иоганне Штраусе. Образ австрийского композитора, красота его музыки и яркость экранного мира настолько поразили юношу, что он твердо решил стать композитором.
В том же победном 1945-м Петров поступил в Ленинградское музучилище имени Римского-Корсакова (где позже преподавал) и, окончив его, продолжил обучение в консерватории по классу композиции. В 25 лет он стал одним из самых молодых редакторов издательства "Музыка".
К тому времени у Петрова уже было несколько сюит для оркестра, романсов и кантат. "Торжественную кантату", точнее, ее партитуру, оформленную в виде сделанного от руки подарочного альбома, Петров преподнес будущей жене на ее 19-летие. "В создании кантаты принимали участие: Римский-Корсаков, Арнольд Шенберг, Леонид Утесов, Александр Цфасман и другие", — сообщалось на развороте. Вопреки ожиданиям, после увертюры шли серенады, вальсы и буги-вуги.
В следующие полвека все это буйство музыкальных красок, неожиданных решений и феноменальной точности в дюжине жанров сделает его патриархом "серьезной" музыки, доступной всем.
Свои режиссеры
Музыка для фильма "Человек-амфибия" (1961) была всего лишь второй работой Петрова в кино, но заставила говорить о появлении самобытного автора, предложившего новый язык и, что важнее, новый подход к сотрудничеству с режиссером — полного погружения в его замысел и перевод изображения в звук. Песня "Эй, моряк, ты слишком долго плавал…" в считаные дни расходится по танцплощадкам страны и поражает воображение как меломанов, так и цензоров — дразнящий коктейль из джаза, рок-н-ролла и двусмысленных окриков был уж слишком обаятелен и горяч.
Следом выходят "Путь к причалу" Георгия Данелии с всесоюзным хитом "Песня о друге", для которой Петров по требованию режиссера написал 13 (!) версий мелодии, и культовый фильм "Я шагаю по Москве", превративший тогда еще студента Никиту Михалкова в новую поющую звезду экрана. Так музыка ленинградского композитора оказывается услышанной на Каннском кинофестивале (в 1981 году он войдет в его жюри). Тем временем в официальных кругах негласной претензией к музыке Петрова стала ее отчетливая "несоветскость": в профессиональном уровне композитора никто не сомневался, но "идейный фундамент" оставлял вопросы.
В 1966 году выходит "Берегись автомобиля" Эльдара Рязанова, второго после Данелии "своего режиссера" Петрова, с которым тот сделает полтора десятка картин. Вальс, под который герой Смоктуновского едет на угнанном автомобиле в Прибалтику, с его простодушной и струящейся мелодией стал этапным в судьбе авторов — их связь, как и связь экранного действия с музыкой Петрова, стала неразрывна.
На композитора обрушился шквал заказов, но вскоре к творческой работе добавилась административная — Петрова избрали председателем Ленинградского отделения Союза композиторов. Кандидатуру выдвинул и поддержал лично Дмитрий Шостакович, ставший впоследствии для Петрова наставником, если не сказать ролевой моделью — чисто музыкально ему был ближе Прокофьев, но опыт Шостаковича с его компромиссами и постоянным торгом с властями оказался бесценным в работе. Петров отстаивал "спорные" произведения, выбивал квартиры и гонорары, курировал фестивали.
Переводная картинка
В 1970-х Петров продолжал писать для кино. Каждый год выходило как минимум два фильма с его музыкой, но интерес к большим формам и сложной фактуре в конце концов возобладал: Петров работает с режиссерами, но все больше театральными. Он пишет музыку для балета ("Сотворение мира"), оперы ("Петр Первый") и спектаклей ("Маяковский начинается"). Каждая из премьер признается сенсацией и фактически перепридумывает взятый за основу жанр, во всяком случае в его советской интерпретации. Резонансные работы вновь натыкаются на неприятие комиссий (по словам вдовы Петрова, министр культуры Екатерина Фурцева охарактеризовала "Сотворение мира" как "порнографию и модерн").
Тем удивительнее, что постановки одновременно бьют рекорды по показам и сборам. За год-другой музыка Петрова входит в репертуар эстрадных оркестров и становится привычной для парков, вокзалов и филармоний.
Вернуться в массовую культуру, то есть "опуститься" до средних вкусов и подстроиться под уровень шлягеров, тем более после недовольства начальства, в ту пору удавалось немногим, но гений Петрова оказался сильнее условностей. Почти одновременно в 1977 году вслед за его симфонией "Пушкин" выходят фильмы "Служебный роман" и "Белый Бим Черное ухо" с песнями и мелодиями, которые тут же подхватывают десятки миллионов зрителей. Под музыку Петрова ленинградское телевидение показывает прогноз погоды — что это, если не памятник при жизни?
"Общение с режиссером и актерами, участие в реализации материала очень много дает в понимании, что сейчас интересует людей", — объяснял Петров. На тот самый вопрос Рязанова, как он слышит главную мелодию, лейтмотив будущего фильма, композитор ответил так: "Это, знаете, как переводная картинка, когда ощущаешь контуры, но ее еще надо… еще надо сочинить". Петров невольно показывал процесс руками и как бы "утюжил" картинку-мелодию. "Но атмосферу и, может быть, какие-то ноты ты уже слышишь".
На экране прозрачная и эмоциональная музыка Петрова всякий раз возникала примерно так же: из ниоткуда, буквально из воздуха и легко растворялась в происходящем. Она неизменно задевала и запоминалась с первых же секунд. По признанию Данелии, эта музыка скрывала изъяны фильма и могла вытянуть даже посредственную работу. Косвенно это признавал и сам Петров, давая понять, что иногда чувствовал героев фильма тоньше режиссера. "Хорошая выразительная мелодия может даже в какой-то степени идти вразрез с атмосферой, настроением фильма", — говорил он.
В лучших моментах музыка Петрова озвучивала все то, что не могли сказать герои, но чувствовали зрители, все то, что не могла передать камера, но мог сыграть оркестр, все то, из-за чего подступали слезы или уверенность, что все будет хорошо. Она помогала сопереживать, расставляла акценты и обнажала внутренние переживания героев. Она могла быть нежной и деликатной, ажурной и едва заметной или, наоборот, заполнять собой всю сцену, быть взрывной и предельно динамичной, но всегда осмысленной, по-настоящему красивой и точной.
Стиль эпохи
К середине 1980-х за плечами Петрова, разменявшего шестой десяток, три последних безоговорочных кинохита: "Осенний марафон", "Вокзал для двоих" и "Жестокий романс". Если не знать автора саундтреков, может показаться, что над картинами работала целая команда музыкальных продюсеров и консультантов. Петров-стилист подобрал к ключевым сценам наилучшую звуковую отмычку в своем жанре: гусарский марш, медленный вальс, дореволюционный романс, цыганские напевы и, конечно, фирменные "петровские", ходящие по кругу инструментальные зарисовки.
Оказалось, что композитор работает с музыкальной тканью ленты по тем же принципам, что и, например, художник по костюмам. Петрову важен антураж, своего рода звуковые декорации и реквизит. "Что касается стилистики, я специально настраиваюсь интонационно на стиль определенной эпохи. Хожу в публичную библиотеку в нотный отдел, смотрю ноты тех времен", — признавал он.
Композитору были благодарны и актеры, открывшие в себе певческие таланты именно в работах Петрова. Фрейндлих и Гурченко пели и раньше, тогда как Михалков, Гафт, Садальский и Гузеева не решались. В советско-американской музыкальной сказке "Синяя птица" песню Петрова исполнила Элизабет Тейлор.
Для всегда идущего от художественной правды произведения Петрова актерский голос был единственно возможным: переозвучка, по его ощущениям, убивала естество момента. Зная об этом, Олег Басилашвили, сыгравший пианиста в "Вокзале для двоих", специально выучил свою партию, чтобы не использовать фонограмму.
Человек мирового уровня
В новой России Петров сохранил статус востребованного автора и даже кресло в Союзе композиторов, не переставая озвучивать кино в промышленных масштабах (в том числе впервые для Германа-старшего на "Хрусталев, машину!"). В общей сложности он написал музыку более чем к 80 фильмам и нескольким сериалам, например "Петербургским тайнам".
Последняя важная работа маэстро, музыка к фильму "Бедный, бедный Павел", была номинирована на премию "Ника", но в итоге награда ушла лидеру "Ленинграда" Сергею Шнурову за саундтрек к "Бумеру". Признавая курьезность ситуации и разницу в весовых категориях, Шнуров объявил со сцены: "Лучший композитор — Андрей Петров" и спустился в зал. Последнюю песню композитор написал для Татьяны Булановой.
"Если бы не было "железного занавеса" и культурной изоляции СССР от остального мира, я не сомневаюсь, что Петров при своих талантах вполне мог стать всемирно признанным поп-композитором и писать песни для того же Фрэнка Синатры, — уверял музыкальный критик Артемий Троицкий. — Это было бы абсолютно уместно и органично, потому что он был человеком мирового уровня".
На вопрос, какое бы из своих сочинений он показал боготворимому Штраусу, Петров незадолго до своего 75-летия ответил, что сюиту для балета "Сотворение мира". Он даже собирался устроить концерт под условным названием "Штраус-Петров", чтобы замкнуть круг и представить свое посвящение кумиру — настоящему и экранному из фильма "Большой вальс", ставшему для него точкой отсчета. Через полгода Петров перенес инсульт, еще через две недели его не стало.
"После моей смерти не придется ничего переименовывать, — часто шутил он в интервью. — Я и так живу на Петровской набережной, недалеко от Домика Петра, играю на пианино Petrof".