Новость о нормализации отношений ОАЭ и Бахрейна с Израилем была встречена рядом резких заявлений со стороны Тегерана. Иранская сторона назвала эти шаги "предательством дела Палестины" и пообещала изменить свой подход к упомянутым странам. Установление дипломатических отношений арабскими государствами Персидского залива с Тель-Авивом сужает возможность политического маневра для Ирана и может серьезно осложнить реализацию его региональной политики.
Уникальный партнер
Примерно пять лет назад я гулял по базару в Исфахане и зашел в одну из ковровых лавок. Ковры там были недешевые, и после ознакомительного просмотра товара я прямо сказал продавцу, что столько наличных у меня нет. "Ты можешь расплатиться картой", — заметил он.
"Это как? Санкции же. Иностранные платежные системы у вас не работают, а карта у меня не иранская", — ответил я. Это был период до подписания ядерной сделки, и санкционное давление в отношении Ирана было еще сильнее, чем сегодня. "А давай попробуем, — улыбнулся мне торговец. — Ты проведи картой, и мы посмотрим, сработает или нет".
Пробовать я, конечно, не стал. Однако выяснил, что у многих крупных торговцев ковров в Исфахане есть терминалы, зарегистрированные в Дубае. То есть формально сделка осуществляется вообще не в Иране. Правда, такие схемы имеют свои издержки, и стоимость товара возрастает процентов на 50.
Эта история наглядно иллюстрирует, что отношения Ирана и ОАЭ отличаются особой спецификой. Во внешней политике эти страны формально являются прямыми региональными конкурентами. Эмираты тесно дружат с Вашингтоном и предоставляют США базу для наблюдения за Ираном. Кроме того, в Сирии они финансировали силы, враждебные проиранским формированиям, а в Йемене войска ОАЭ воюют против поддерживаемых Тегераном хуситов.
Однако все это не помешало этой стране на протяжении многих лет оставаться уникальным экономическим партнером Ирана.
Экономические перспективы
Разумеется, участие ОАЭ в обходе санкций США для Тегерана далеко не ограничивается торговцами ковров. Дубай на протяжении многих десятилетий стремится играть роль ближневосточной Швейцарии, когда через него осуществляются всевозможные финансовые операции, многие из которых сомнительного характера. При этом свою роль играет и большая диаспора проживающих в ОАЭ иранцев, число которых оценивается в полмиллиона человек. В Дубае даже существуют иранские мечети.
Конечно, золотые времена сотрудничества ОАЭ и Исламской Республики позади. Так, в середине 2000-х на иранцев так или иначе приходилось около 30% от всех инвестиций в недвижимость в Дубае. Сегодня эти цифры на порядок скромнее.
Последовательное давление на Эмираты со стороны сначала администрации Барака Обамы, а затем Дональда Трампа заставило эту страну серьезно ограничить финансовые контакты с Ираном. Только за последние три года ОАЭ покинули 50 тыс. проживавших там иранских граждан.
Однако никакое давление не смогло свести на нет взаимодействие финансовых секторов Ирана и ОАЭ. Эмираты уже не являются главным путем для иранских денег — это место теперь скорее занимают Китай и Турция. Но даже в непростой 2020 год на ОАЭ приходится около 14% от всего иранского экспорта. Кроме того, продолжают работать и многие схемы по обходу американских санкций.
Иными словами, в ирано-эмиратских отношениях экономическая целесообразность по многим направлениям остается сильнее политики. Поэтому нормализация отношений с Израилем вряд ли разрушит сложившееся уникальное партнерство Абу-Даби и Тегерана. Так стоит ли Ирану переживать?
Ночной кошмар
Иран, конечно, не планирует рвать экономические связи с ОАЭ. Однако нормализация отношений с Израилем может нести совершенно новые риски для Тегерана.
Одной из главных угроз является развитие сотрудничества израильских и эмиратских вооруженных сил и разведок. 18 августа руководитель "Моссад" Йоси Коэн побывал с визитом в ОАЭ, чем серьезно обеспокоил иранскую сторону.
Такое сотрудничество может сократить до минимума естественный буфер из арабских стран между Ираном и Израилем. В результате израильские силы оказываются в "иранском подбрюшье" — Персидском заливе.
Также существуют опасения, что спецслужбы Израиля могут получить доступ к острову Сокотра, который фактически контролируется ОАЭ. Такой поворот может серьезно осложнить поддержку Ираном повстанцев-хуситов в находящемся в блокаде Йемене. Даже сегодня это непростой процесс по доставке грузов в страну мимо саудовских патрулей. Однако под носом у израильских профессионалов выполнение этой задачи может усложниться в несколько раз.
Наконец, в Тегеране опасаются, что пример ОАЭ и последовавшего за ними Бахрейна может запустить череду признаний Израиля арабскими странами. В результате бесконечное арабо-израильское противостояние может свестись на нет, и эти страны единым фронтом выступят против Ирана. Сценарий хуже для Тегерана сложно себе представить.
В сторону Босфора
Когда Дональд Трамп пришел в Белый дом и вернул американские санкции, в Тегеране пришли к выводу, что с этим президентом иметь дело нельзя. Однако потребность к деэскалации прекрасно осознавалась в Иране, поэтому было принято решение начать работу с региональными соперниками. Так родилась "Ормузская мирная инициатива" — предложенный иранской стороной план по налаживанию отношений Тегерана и стран Персидского залива, включая ОАЭ и Саудовскую Аравию.
Решение этой задачи не выглядело простым для иранцев. Однако теперь на идее наладить отношения с арабскими странами залива, похоже, придется поставить крест. В итоге на смену робких попыток иранских дипломатов наладить контакты могут прийти более решительные и агрессивные действия.
При этом появляется шанс на сближение с Турцией. Анкара имеет весьма холодные отношения с Тель-Авивом, и с 2018 года страны не обменивались послами. Не вызвала восторга турецкой стороны и новость о нормализации отношений ОАЭ и Бахрейна с Израилем. "С нашей стороны могут последовать [ответные] шаги в адрес ОАЭ вплоть до приостановки дипломатических отношений или отзыва нашего посла из Абу-Даби", — заявил президент Турции Тайип Эрдоган.
Отношения Анкары с США также не на подъеме после истории с закупкой российских С-400. Явное недопонимание сохраняется у Эрдогана и с Эр-Риядом после убийства в Стамбуле Джамаля Хашкаджи. В начале 2018 года саудовский принц Мухаммед бен Салман открыто назвал Турцию частью "треугольника зла", наряду с Ираном и террористическими группировками.
Тегеран с Анкарой, напротив, нащупали за последние годы почву для диалога. Турция является одним из основных экономических партнеров для Ирана, стороны сотрудничают по ряду направлений. Даже в Сирии, где Эрдоган еще недавно выступал за свержение Башара Асада, последние годы иранцы и турки совместно решают вопросы в астанинском формате.
Как бы то ни было, нынешние изменения означают сужение пространства внешнеполитического маневра для Ирана. В итоге взаимодействие с Турцией из возможности может превратиться в острую потребность. Тегерану, правда, не привыкать. Так, несколько лет назад он еще надеялся на то, что сможет выбирать между ЕС и Китаем как основным торговым партерном. Теперь же выбор в пользу Пекина остается фактически единственно возможным.