29 марта исполняется 90 лет одному из ключевых авторов и исполнителей перестройки в СССР, разработчику нереализованной радикальной экономической реформы, члену-корреспонденту РАН Вадиму Медведеву. ТАСС собрал воспоминания его коллег и соратников, которые рассказывают о его роли в преобразовании советской экономики, переговорах с руководством балтийских республик, манере общаться с Горбачевым и "вызывать на ковер" подчиненных.
Волынское против Морозовки
"Мне кажется, самый большой взлет мысли Вадима Медведева — это экономическая реформа периода перестройки", — вспоминает Олег Ожерельев, который в 1991 году был помощником по экономике президента СССР Михаила Горбачева. По его словам, эта реформа была значительно мощнее, чем косыгинские преобразования 1965 года, и по своему размаху приближалась к НЭПу. Вместе с тем она "абсолютно незаслуженно сегодня вычеркнута из истории".
Решение о созыве пленума по экономической реформе было принято после анализа первых месяцев 1987 года, когда стали заметны нарастающие проблемы в народном хозяйстве. Для подготовки заседания была создана группа из ведущих экономистов. Ее возглавил Медведев, несмотря на то что в Политбюро экономику курировал Николай Слюньков. По мнению Ожерельева, Горбачев принял такое решение, "так как понимал, что с точки зрения широты мышления в экономической сфере Медведев был самым прогрессивно мыслящим человеком в стране".
Для подготовки пленума Медведев вместе со всей группой переехал на дачу в Волынское. "Мы все там жили безвылазно. Были разосланы запросы всем крупным научно-исследовательским институтам, директорам крупнейших предприятий. Я позвонил декану экономического факультета Ленинградского университета и декану экономфака МГУ и попросил их прислать свои соображения относительно предлагаемой реформы", — отмечает собеседник агентства. Раз в неделю рабочая группа встречалась с представителями Госплана, Минфина и других ведомств.
Параллельно Горбачев попросил главу правительства Николая Рыжкова создать свою группу. "Руководители министерств и ведомств иногда приезжали к нам. Мы с ними вели дискуссии, обсуждения. С самого начала начались трения между правительственной и нашей, цековской, группой. Потому что цековская группа стояла за радикальную реформу, смысл которой состоял в том, чтобы полностью отказаться от административного, директивного управления экономикой и перейти исключительно к экономическим методам", — поясняет Ожерельев.
Авторы радикальной реформы предполагали, что Госснаб не должен распределять материальные ресурсы, а "вместо этого подсказывать предприятиям, куда они могут обратиться для заключения договорных отношений, быть сводней". Госплан, в свою очередь, должен был определять основные направления научно-технического прогресса, а Минфин и другие организации должны были выстраивать экономические нормативы для предприятий, но не путем приказа, а с помощью новой системы ценообразования.
На финальном этапе подготовки реформы началась борьба двух направлений: медведевского и рыжковского. Рыжков считал, что реформа должна быть растянута минимум на десять лет. "Николай Иванович трудоголик, он работал днями и ночами, и все бумаги должны были пройти через него. И тут вдруг ему говорят, что этим не надо заниматься: финансы не нужно из бюджета выделять предприятиям, а надо, чтобы они сами брали кредит, если им нужны деньги", — поясняет собеседник агентства.
Ожерельев бывал в Морозовке, где располагалась группа Рыжкова, пытался выйти на общий знаменатель на рабочем уровне, но это было сложно: "У каждой группы были свои резоны".
Горбачев поддержал идею радикальной реформы, и "предполагалось, что следующая пятилетка будет сформирована по новому хозяйственному механизму". Однако Медведева не сделали ни членом Политбюро, ни кандидатом в члены, ни даже ответственным за экономическую политику. Его оставили секретарем ЦК КПСС, отвечающим за отношения с соцстранами.
По убеждению Ожерельева, "Рыжков похоронил радикальную реформу", хотя формально и согласился с ней. "По моей информации, Рыжков собрал свою группу и сказал: "Ну вот, ребята, напринимали, вы же понимаете, что сейчас мы это не можем реализовать. Поэтому будем как-то двигаться потихоньку, но, в общем, пока все это подождет", — отмечает он.
"Что ты такое несешь?"
Медведев был человеком команды Горбачева и все свои идеи сначала докладывал генсеку. Если Горбачев их одобрял, Медведев начинал их исполнять, ссылаясь при этом на позицию главы государства, говорит Ожерельев.
Медведев высказывал свою позицию только в разговорах с Горбачевым наедине, "не выпячивал себя". За пределами горбачевского кабинета, даже на заседаниях Политбюро, рабочих групп, Медведев старался не обнаруживать своего мнения. Но поступал так "не потому, что его не было, а потому что он не хотел высказаться с опережением". "Поэтому у многих создавалось ложное впечатление о том, что Медведев был безликой личностью, а в действительности все обстояло иначе", — говорит Ожерельев.
Он вспоминает один "курьезный случай". В мае 1989 года после открытия первого Съезда народных депутатов СССР Горбачев, по создавшейся традиции, приехал в Волынское, чтобы в узком кругу обсудить произошедшее.
"Во время этой встречи Горбачев поворачивается ко мне:
— Олег, а ты что думаешь, как прошел первый день съезда?
— Михаил Сергеевич, по-моему, очень плохо подготовлена организационная часть. Сумбур полнейший. С выборами — как подсчитывать голоса — непонятно, с рассадкой — непонятно.
В этот момент Медведев поворачивается ко мне:
— Слушай, ты, по-моему, чего-то не то несешь, — сказал он тихо, но очень жестко.
— Вадим, ну о чем ты говоришь… Олег, правильно ты говоришь, продолжай, — сказал Горбачев".
По мнению Ожерельева, у Медведева "присутствовала субординация и отсутствовала раскованность". "Ему стало страшно, что Горбачев может меня выгнать", — отмечает он.
Раскованный и очень интеллигентный
Несколько другим запомнился Медведев Георгию Пряхину, который с 1988 по 1990 год работал заместителем заведующего отделом ЦК КПСС, а затем — консультантом президента СССР Михаил Горбачева.
"Впервые в жизни я увидел Вадима Медведева в 1986 году. Тогда я входил в группу, которая помогала делать доклад первому заместителю Предсовмина СССР Гейдару Алиеву. Мы работали в доме отдыха "Сосны", куда приехала команда из ЦК партии во главе Медведевым. Я увидел человека в спортивном костюме, совершенно раскованного, очень интеллигентного, и таким он остался на все годы работы нашей совместной в ЦК партии", — рассказывает Пряхин.
Еще одна памятная встреча произошла в 90-е годы. В это время Пряхин был директором издательства "Художественная литература", где готовилась к выпуску книга Медведева "В команде Горбачева". В издательство Медведев приезжал на велосипеде, хотя на тот момент ему было за 70.
Пряхин полемизирует с теми, кто считает, что "в Политбюро работали какие-то монстры". "На моей памяти горбачевское Политбюро — это был социализм с человеческим лицом. И одним из главных этих лиц было лицо Вадима Медведева", — говорит он.
"Можно долго оспаривать, кому первому принадлежит идея перестройки, но что очевидно — что принадлежит этой троице (Горбачев, Яковлев, Медведев — прим. ТАСС), в которой несомненным штыком — и я боюсь, самым рабочим штыком — был Медведев", — подчеркивает Пряхин.
Более того, "если бы не такие люди, как Медведев, — образованные, интеллигентные, умеющие слушать, то развал Советского Союза проходил бы по другому совершенно сценарию. То, что мы избежали большой крови, то, что мы избежали разрушения сердцевины государства — России, в этом заслуга таких людей, как Медведев", — уверен собеседник агентства. При этом он признает, что на каждом из тех, кто был причастен к руководству страны в тот период, "лежит отсвет большой трагедии распада страны".
Демократический стиль
Медведев был миротворцем, а не "ястребом". "Он был ученым, не умел плести интриги. Он до последнего был верен Горбачеву", — продолжает Пряхин.
Демократический стиль проявлялся в общении Медведева с подчиненными, "ему можно было говорить не только за, но и против". "Обычно все подчиненные не любят, когда начальство вызывает на ковер, но мы, его подчиненные, спокойно приходили к нему на разборки и могли обмениваться любыми мнениями". Более того, Пряхин вспоминает, как Медведев дал понять одному из своих сотрудников, чтобы тот реже ходил в партийную гостиницу, потому что там работает прослушка.
"А мне однажды, когда я был заместителем заведующего идеологическим отделом ЦК и в какой-то степени опекал выступления Раисы Горбачевой, Медведев сказал: "Георгий, ну уж слишком долго, много она говорит на экране, надо как-то это редактировать, корректировать". Меня это немного задело, и я ему сказал: "Вадим Андреевич, а вы не хотите сами редактировать Раису Максимовну?" Другой бы разнос устроил, выпер бы, я летел бы из кабинета вверх тормашками. А он сказал: "Ну ладно, занимайся своим делом", — рассказывает собеседник агентства.
Важный штрих к портрету Медведева добавляет ситуация, которая произошла в 1989 году с главредом "Аргументов и фактов" Владиславом Старковым. В октябре 1989 года в газете появился материал, вызвавший резко негативную реакцию у руководства и в особенности у Горбачева. Он содержал социологические данные о сравнительной популярности политических лидеров из числа народных депутатов СССР, полученные на основе обработки откликов читателей газеты. Кроме того, в статье "высказывались необоснованные, неэтичные оценки народных депутатов из республик Средней Азии".
В середине октября состоялась встреча Горбачева с работниками прессы, на которой он жестко раскритиковал журналистов. Особенно досталось "АиФу." "Старкову было дано понять, что ему следует подумать, может ли он оставаться главредом еженедельника", — говорит Пряхин.
После этого Старков общался с Медведевым. "Несомненно, что между Горбачевым и Медведевым состоялся обмен мнениями, где Вадим Андреевич высказался за то, чтобы вопрос о замене главного редактора решался с учетом того, как оценивает все случившееся сам Старков", — подчеркивает собеседник агентства.
Медведев считал, что подвергать разгрому и разносу это издание не было достаточно оснований. "Во времена правления Медведева этой отраслью никаких серьезных репрессий против нашего брата журналиста я не припоминаю", — подчеркивает Пряхин.
"С Горбачевым отношения у Медведева были товарищеские", — продолжает Пряхин. Горбачев к Медведеву обращался на "ты" — это южнорусская привычка у большинства людей. Медведев в этом отношении был более сдержан, он называл Горбачева на "вы". Но при том "Медведев никогда не смотрел в рот Горбачеву".
Несмотря на близкие отношения с главой государства, Медведев был крайне скромен в быту. "У Медведева как у члена Политбюро был серьезный особняк с бассейном на Рублевке. Но он один из первых, если не единственный из всех членов Политбюро, кто переехал в более демократичный поселок Успенку, "где получил коттеджец, по нынешним временам самый заурядный, но кирпичный". "Я думаю, что это он сделал по собственному почину", — отмечает Пряхин.
Последовательность и требовательность
"Медведев производил впечатление строгого, суховатого человека. Общение с ним оставляло след излишней строгости, выдвинутой вперед требовательности, когда он спрашивал за дело и спрашивал, надо сказать, достаточно серьезно", — рассказывает Михаил Горшков, который работал у Медведева сначала в Академии общественных наук при ЦК, а затем — помощником, когда Медведев был секретарем ЦК.
По словам Горшкова, у Медведева отличное чувство юмора, "другое дело, что не в каждой аудитории он позволял себе, как бы сейчас сказали, расслабиться, показать не только свои черты руководителя, а черты человеческие".
Горшков обратил внимание на упорство, которое было присуще Медведеву. Это качество проявилось, когда Медведев стал заведующим отделом науки и учебных заведений ЦК и достаточно долго пытался сделать Горшкова своим заместителем. "Меня поразила еще одна черта: если он принимает внутри себя какое-то решение, он очень последовательно, не спеша, но практически каждое из них доводит до конца. Так случилось бы и со мной, если бы не человек, который стоял тогда в партийной иерархии выше Медведева и руководил кадровой политикой, — Егор Лигачев", — вспоминает собеседник агентства.
Лигачев отклонил кандидатуру Горшкова, который на тот момент работал в комсомоле, но не имел опыта партийной работы. Медведев пытался объяснить, что Горшков будет заниматься подготовкой материалов, а не "руководить первичной парторганизацией, тем более городской и областной, но на Лигачева это не подействовало".
Получив отказ, Медведев направил в секретариат ЦК представление в надежде, что, когда будет рассматриваться кандидатура Горшкова, Лигачев будет в отпуске. Однако замысел не оправдался — Лигачев был на месте, и "кандидатуру Горшкова завернули".
Однако и на этом Медведев не остановился. Он дважды безуспешно направлял подобные представления, а после пошел напрямую к Горбачеву. Генсек же отказался ставить под сомнение позицию Лигачева.
В ЦК Горшков попал по рекомендации Медведева лишь в 1990 году. С первоначальной позиции инструктора идеологического отдела ЦК он быстро перешел на должность референта секретаря ЦК, курирующего идеологию. Находясь в этой должности, он совершил несколько командировок с Медведевым.
Закат Союза
В начале 1990-го работа проходила "в сумасшедшем темпе: Медведев приезжал к девяти утра, а уезжал уже за полночь". "Процессы в Союзе на волне гласности получили такой оборот, что секретарю, курирующему идеологию, очень сильно доставалось со всех краев — либеральных, демократических, [от] болтунов... проходили еженедельные совещания с руководителями газет, изданий, телекомпаний. Разговоры были жесткие, порой не очень приятные. Была попытка каким-то образом упорядочить демократический хаос", — отмечает Горшков.
Он вспоминает о поездке вместе с Горбачевым и Медведевым по странам Балтии. Целью было "не то чтобы поставить руководство республик на место, но объяснить степень возможной экономической свободы и высказать пожелание остаться в рамках Союза". В ходе турне Медведев выполнял поручения Горбачева о встречах с лидерами оппозиции.
Во время поездки Медведев максимально спокойно и уважительно пытался донести до лидеров балтийских республик позицию советского руководства, однако всякий раз наталкивался на вежливый, но жесткий негативный ответ.
"Помню один эпизод, который угрюмость, даже настороженность вызвал на лице Вадима Андреевича. Мы ехали вместе в машине ночью, переезжая из Литвы в Эстонию. Час ночи, темно, и вдоль дороги с одной и с другой стороны стояли люди с фонариками и плакатами: "Свободу, независимость республике!", — вспоминает Горшков.
В 1979 году по случаю своего 50-летия Медведев был удостоен госнаграды. Удивление у Горшкова тогда вызвала формулировка: "За многолетнюю безупречную работу".
Такой формулировки Горшков раньше не встречал. Как сказал сам Медведев: "Это не типовая формулировка. Обычно партийных работников с такой формулировкой не награждают".
"Заслужить такую формулировку мог только честный и кристально чистый человек. И чтобы получить такую награду, нужно было вкалывать, работать очень ответственно", — заключает Горшков.
Дмитрий Волин