Заместитель министра финансов России Илья Трунин в интервью ТАСС рассказал, чем можно заменить налог на движимое имущество, почему регионы тянут с налоговыми льготами для бизнеса и как облагать налогами криптовалюты.

— Министр на налоговой сессии в рамках Российского инвестиционного форума "Сочи-2018" заявил, что Минфин будет искать альтернативу налогу на движимое имущество. Какие предложения есть у ведомства, что может стать такой альтернативой?

— Определение дальнейшей судьбы налога на движимое имущество — это очень амбициозная задача для нас. Важно помнить, что у нас федеративное устройство государства, и это оптимально для такой большой страны, как Россия. Это имеет очень много плюсов, но накладывает и ограничения на налоговую политику. Налог на движимое имущество — яркий тому пример. В развитых налоговых системах налог на имущество — это, как правило, налог на недвижимое имущество. Когда у нас вводился налог на имущество, сначала он распространялся на все, включая производственные запасы, незавершенное производство и т.д. Это мы убрали, причем достаточно давно — с одновременным повышением максимальной ставки налога. Сейчас у нас остался всего один шаг — убрать налог на движимое имущество. Попытки мы делаем с 2013 года.

В мае 2012 года было принято решение, что мы выводим из объекта налогообложения все движимое имущество, поставленное на баланс после 1 января 2013 года. Это было просчитано в финансовом смысле, так как одновременно было принято решение, что мы отменяем налоговые льготы на линейные объекты — линии энергопередачи, трубопроводы, железнодорожные пути. Суммы по стране примерно совпадали (с объемом выпадающих доходов после отмены налога на движимое имущество — прим. ТАСС). Но потом начали происходить разные процессы, ряд регионов не смогли компенсировать потери, некоторое имущество стало искусственно переводиться с баланса на баланс для получения льготы, и в результате начало нарастать давление на правительство со стороны отдельных субъектов о том, что налог необходимо вернуть. Ситуация усугублялась тем, что шел 2014 год и доходы начали снижаться. К сожалению, нам не удалось противостоять этому. К сожалению — с точки зрения рациональной налоговой системы, при том что с точки зрения бюджетного федерализма и поддержки регионов мы все сделали правильно.

— Какие дальнейшие шаги по этому вопросу запланировало министерство?

— Сейчас получается, что мы отдали полномочия по регулированию этого налога на уровень субъектов Федерации. Вопрос — что с этим делать дальше. Мы уже сделали первый шаг к минимизации налога на движимое имущество, налоговая ставка в 2018 году в два раза ниже, чем у всего остального имущества, — 1,1%. И несмотря на то, что мы бы хотели вообще исключить движимое имущество из объекта налогообложения, конкретных решений о том, какие источники восполнят выпадающие доходы в случае его отмены, у нас нет. Теоретически эти решения могут лежать как в области налогов, так и в области полномочий регионов. Можно также посмотреть в сторону расширения практики региональных сборов (торговые и туристические сборы, например — прим. ТАСС) для решения проблемы сбалансированности региональных бюджетов.

— Ставит ли Минфин перед собой какие-то сроки для поиска этой альтернативы и отмены налога на движимое имущество?

— Неявные сроки есть. В 2016 году мы отдали этот налог на уровень регионов, они могут вводить или изменять его по своему усмотрению. Так как в большей части регионов налог не отменили, в конце 2017 года возникла дискуссия о том, что в период восстановления экономики не очень хорошо вводить налог на инвестиции. Это вопрос в том числе во взаимодействии федеральной власти, бизнеса и регионов. Регионы ждали, что будет происходить. Большая часть из регионов, которые в итоге приняли решение об отмене налога на движимое имущество, приняли такое решение в конце года, а некоторые — и в начале 2018 года. Пока бизнес активно не просит, регионы льготы не предоставляют. Такая стратегия имеет довольно серьезные последствия. Бизнес, увидев, что регионы не пользуются своим правом отмены, обращается на более высокий уровень. Так что пока мы сделали ставку 1,1%. Посмотрим, может быть, к концу года все регионы отменят налог на движимое имущество. Тогда вопрос будет исчерпан. С точки зрения инвестиционного, экономического стимула это важно для регионов.

— Минфин ведет работу по стимулированию регионов к принятию решений, которые бы не только решали насущные вопросы наполнения бюджетов, но и делали бы возможным экономический рост?

— Мы в основном работаем с регионами, которые получают большие объемы финансовой помощи, с целью оптимизировать их региональные финансы. Это специфическая работа — мы заключаем соглашения, ведем работу с задолженностями регионов. Один из элементов соглашения — это одобренная на региональном уровне методика оценки эффективности региональных налоговых льгот. Но в целом, если не говорить о глубоко дотационных субъектах, мы считаем, что налоговая политика должна вестись на усмотрение региональных властей. Все субъекты у нас абсолютно разные. Например, есть Пермский край, где ставка налога на прибыль исторически находится на самой нижней границе. Москва, к примеру, не вводит единый налог на вмененный доход. Для них это политический и экономический выбор, и он в условиях данного конкретного региона оптимален, но для других субъектов, возможно, это было бы уже не очень здорово. Субъекты Федерации очень разные. Поэтому подходы к налоговой политике на региональном и муниципальном уровне у нас тоже должны отличаться.

— На форуме в Сочи было высказано предложение от Минфина и Минэкономразвития наделить регионы правом вводить региональные сборы, такие как туристический и торговый сбор. Когда могут быть приняты соответствующие решения на законодательном уровне?

— Пока эти вопросы обсуждаются в формате дискуссии. Туристический сбор — это более проработанная тема. С 1 мая 2018 года в отдельных субъектах будут проводиться пилотные проекты по курортному сбору. Это механизм, широко используемый в мировой практике. Если мы согласились с тем, что он может быть введен, то почему бы его не сделать не столько курортным, сколько туристическим. В рамках расширения полномочий регионов в этом нет ничего плохого. Каждый субъект Федерации сам примет решение, нужен он или нет. Единственный момент, который важно подчеркнуть, что сборы функционируют эффективно только в тех случаях, когда их администрированием занимаются региональные или местные власти, потому что там много мелких объектов контроля.

Конструкция сбора такова, что систему администрирования — в смысле контроля за объектом сбора — должны осуществлять специальные органы региональной или местной власти. А вынесение решений на основании того, какую информацию поставил региональный орган власти, — это уже дело налоговых органов. По-другому быть не может. Как бы важно это ни было для субъектов, в масштабах доходов, администрируемых налоговой службой, контроль за региональным или местным сбором не будет приоритетом. Потому что объем доходов небольшой, но требует очень больших затрат ресурсов — человеческих и временных. Так что если говорить о туристическом сборе, то мы его поддерживаем. Но это должен быть именно региональный сбор с участием региональных и местных властей в администрировании объектов обложения этого сбора. Однако, если будет принято решение о распространении практики взимания туристического сбора на все субъекты Федерации, это надо делать по итогам хотя бы первого сезона реализации пилотного проекта курортного сбора в отдельных регионах, чтобы учесть его результаты.

— Какие регионы в первую очередь заинтересованы в туристических и торговых сборах?

— Я не слышал, чтобы кто-то высказывал заинтересованность во введении торгового сбора. Мы с правительством Москвы недавно подводили итоги, и они оценили торговый сбор как весьма эффективный механизм временного налогообложения торговли, находящийся под контролем региональных властей. Его еще, конечно, можно совершенствовать с учетом практики применения. Если дать регионам право его вводить, возможно, кто-то им воспользуется.

У нас в Налоговом кодексе в главах про торговый сбор и курортный сбор прописано, кто и как осуществляет администрирование. Распространить это на территорию всей страны, как я уже отметил, можно только при условии, что региональные власти будут уделять внимание их администрированию.

— Отдельных законов не потребуется?

— Нет, это будет элемент общей конструкции. Вообще участие регионов в администрировании доходов необходимо расширять. Мы централизовали систему, когда принимался Налоговый кодекс. До его принятия было много налогов, которые устанавливались разными законами. Мы их все собрали в Налоговом кодексе и сказали, что только это можно и только налоговая служба занимается сбором, а остальное все незаконно. Это было сделано для того, чтобы построить единое экономическое пространство внутри Российской Федерации. Сейчас это задача выполнена.

Теперь надо расширять полномочия региональных и местных властей под контролем Федерации, надзорных и контрольных органов. Если у нас есть хотя бы несколько субъектов, которые могут эффективно обеспечивать элементы администрирования сами, мы должны это поддерживать. Не только в части налогов. Например, на протяжении уже двух лет экспериментально используется новая система распределения между бюджетами акцизов на крепкий алкоголь. Мы говорим: после введения ЕГАИС на розницу давайте распределять доходы от акцизов на крепкий алкоголь пропорционально объему продаж, зафиксированных в системе. И одновременно говорим субъектам: чем лучше вы будете контролировать свою розницу, тем больше получите акцизов, и мы поддерживаем, например, недавнюю инициативу сенаторов, которые в своем законопроекте предлагают расширить полномочия регионов в контроле за розничными продажами алкоголя. Это стимулирующий механизм, но регионам нужно дать возможность этим заниматься. Такой баланс обязательно должен соблюдаться.

— Налогообложение криптовалюты будет прописано в Налоговом кодексе или станет законом-спутником к законопроекту о регулировании криптовалют, который разработал Минфин?

— Когда и если мы захотим ввести специальные налоговые нормы, они, конечно, будут частью Налогового кодекса. Сейчас идут дискуссии о том, что такое криптовалюта, кто сможет ее покупать и продавать, только ли профессиональные участники рынка ценных бумаг и т.д. Вопрос с налогами, конечно, тоже возникнет. Но пока нет законодательного определения, что такое криптовалюта, не может быть ответа на вопрос, как операции с ней облагать налогами. Помимо определения криптовалют важно также прописать налоговые условия их функционирования. Если их приравняют к уже существующим понятиям, например к производным финансовым инструментам, то про них в Налоговом кодексе уже все написано. Если это будет новый объект, то, естественно, будет необходимо предусматривать новые налоговые нормы.

— Какой объем дополнительных средств может быть выручен для федерального бюджета после завершения налогового маневра в нефтяной сфере?

— Все будет зависеть от его параметров. Налоговый маневр может быть настроен по-разному. Объем дополнительных доходов зависит, во-первых, от цены, а во-вторых, от параметров, которые будут определены. Если отменяется экспортная пошлина, то часть переносится в НДПИ, и определенные изменения нужно будет сделать в акцизах. Если это полностью сбалансировать, может быть ноль, если не сбалансировать, может быть поступление дополнительных средств. Это серьезная задача — сконструировать налоговый маневр таким образом, чтобы поддержать эффективную нефтепереработку, поддержать добычу и не давать дополнительные субсидии неэффективным переработчикам. Это надо очень серьезно просчитывать, мы пока этого детально не делали. Мы знаем, как это может выглядеть в целом по экономике, но уверен, что, если столкнемся с анализом по конкретным заводам, будет очень много нюансов. При этом мы уверены, что отменять экспортную пошлину на нефть можно достаточно быстро, при условии одновременного принятия адекватных мер по поддержке нефтепереработки.

— Оценивал ли Минфин потери бюджета от новых мер по стимулированию НПЗ, которые предложило Минэнерго?

— Мы не оценивали это отдельно, так как, по-нашему мнению, в существующей системе налогов и акцизов нет необходимости в новых стимулирующих мерах для НПЗ, она неплохо настроена. Более того, мы достаточно долго реализовывали программы четырехсторонних соглашений по модернизации нефтепереработки. Но если нужно что-то сверх этого, мы открыты для предложений. Предложения Минэнерго мы считаем избыточными, но экспертного расширенного диалога у нас пока не было.

Беседовала Дарья Карамышева