Какова оптимальная доля государства в банковском секторе, остались ли среди крупных банков проблемные и почему рейтинговые агентства не спешат рейтинговать ICO-проекты — в интервью ТАСС в рамках сочинского форума рассказал генеральный директор "Эксперт РА" Сергей Тищенко.

— Международные агентства улучшили прогнозы по суверенному рейтингу России. Практически все чиновники, как один, сказали, что есть надежды и на повышение рейтинга. Как вы считаете, реально ли это?

— Давайте сначала себя спросим, а для чего нам вообще инвестиционный рейтинг иностранного агентства? На что реально повлияет его наличие без имиджевой составляющей? В текущей политической ситуации его повышение даже на несколько ступеней не будет решающим для иностранного инвестора. Санкционные барьеры не дают возможности привлекать фондирование из-за рубежа при любом уровне рейтинга. Те, кто готов был инвестировать в Россию из зарубежья, и так это делали, невзирая на рейтинговые уровни. По факту Россия имеет нормальный платежный баланс и очень низкий уровень госдолга. Любому профессиональному инвестору понятно, что вероятность суверенного дефолта минимальна.

Приток инвестиций куда больше зависит от цен на нефть, а также санкционного давления, нежели от рейтинговых оценок иностранных агентств. Кроме того, не будем забывать, что в России есть внутренние институциональные инвесторы, накопившие достаточные ресурсы и готовые их вкладывать, например негосударственные пенсионные фонды.

Сейчас для нас куда важнее вопросы стимулирования экономического роста, поскольку тенденции в экономике противоречивы — если ВВП вырос на умеренно дорогой нефти и неизбежном после трех лет спада росте инвестиций, то доходы населения стагнируют, несмотря на рост реальных зарплат. То есть зарплаты растут в основном в бюджетном секторе, но падают доходы от предпринимательства и финансовых активов вместе со снижением доходности банковских депозитов.

Рост ВВП на 1,8%, ожидаемый в этом году, нельзя считать достаточным — и даже улучшившееся состояние бюджета не аргумент в пользу низкого (по меркам предыдущих подъемов и на фоне среднемировых 3% в год) роста. Эти вопросы должны стать определяющими в экономической политике, а не высокий суверенный рейтинг.

Кроме того, есть еще больше 25 трлн — это деньги на банковских депозитах физических лиц, которые в условиях снижения ставок проявляют повышенный интерес к инвестиционным инструментам. При усилении санкций эта цифра будет только расти. Поэтому в любом случае нам надо рассчитывать исключительно на собственные ресурсы и на создание условий для прямых инвесторов, которые готовы будут прийти на этот рынок, создавать, строить. Недавно [премьер-министр Дмитрий] Медведев выступил с инициативой увеличить предложение ОФЗ для физических лиц (до 100 млрд руб. — прим. ТАСС).

— Вы думаете, люди будут покупать эти ОФЗ? Размещение третьего транша идет уже не так активно…

— Все правильно. Для того чтобы ОФЗ стали популярным инструментом, надо, безусловно, с одной стороны, вести образовательную и разъяснительную работу с населением. Второе: требования к активам, в которые может инвестировать население, должны быть выше. Эти вложения должны быть достаточно защищены.

Давайте вспомним. Центральный банк установил планку для облигаций, которые входят в ломбардный список: сначала это было ВВВ+, потом А–, потом они подняли до А. Как тогда говорилось: "Нет, мы не будем кредиторами последней инстанции, мы не хотим финансировать экономику. Мы переводим финансирование экономики на рынок капитала. Пожалуйста: размещайте облигации, деньги есть, есть пенсионные фонды, страховые компании, в конце концов, есть банки". И есть население. У населения есть 25 трлн. Вот там нужно поднять планку для размещения. И доносить до населения, что вероятность дефолта по таким облигациям должна быть крайне низкой. Это уже забота рейтингового агентства.

— Премьер-министр на сочинском форуме сказал и про наращивание регионального долга. То есть что регионы должны активнее занимать. Но, я думаю, вы лучше меня помните, чем подобный эксперимент заканчивается. 

— Сейчас пошла очень серьезная реструктуризация задолженности. Чуть ли не на 254 млрд.

— На форуме прозвучали предложения к регионам активнее работать на долговом рынке, не видите ли вы в этом дополнительные риски для их финансовой устойчивости?

— Реструктуризация решает текущие проблемы, но, чтобы идти дальше и развиваться, нужны инвестиции. Занимать в банках дорого и не всегда комфортно, рынок публичного долга позволяет удешевить фондирование и сделать его механизм более гибким.

Дефолта у региона быть не может априори. Потому что мы все-таки живем в федерации. Да, были дефолты регионов, но они даже до технических не дошли. Так или иначе, в них вливали деньги, они расплачивались с долгами. Однако федеральный бюджет заинтересован в минимизации подобных сценариев. Риски региональных бюджетов являются рисками региональных бюджетов, и кредитный рейтинг является хорошим маркером эффективности региональных экономик. Получение ресурсов от Минфина часто обусловлено большими ограничениями в налоговой политике и программах развития — поэтому нужен доступ к долгосрочному рыночному финансированию и выдаче гарантий. Это прямой путь на рынок публичного долга, а для этого нужен хороший кредитный рейтинг.

— На ваш взгляд, как сейчас себя чувствует банковский сектор, с учетом риска огосударствления достаточно большого количества банков?

— Риск огосударствления уже реализовался с августа по декабрь 2017-го, теперь государство должно распорядиться взятыми на санацию финансовыми группами. По нашим оценкам, с учетом банков, санируемых через Фонд консолидации банковского сектора, доля госбанков в активах выросла до более чем 70%, при том что еще три года назад она составляла 60%.

— На ваш взгляд, много осталось еще слабых игроков, которым в ближайшее время грозит огосударствление или прекращение деятельности?

— Среди топ-50 банковской системы по активам на данный момент остается ряд банков, испытывающих серьезные проблемы и при этом не находящихся на санации. По нашим оценкам, это как минимум пять кредитных организаций.

Для всех банков важно адаптировать бизнес-модель к новым реалиям — устойчиво высоким реальным процентным ставками и низкой марже, плюс сильной конкуренции крупных госбанков между собой.

Именно поэтому в нынешних условиях наибольшую важность обретает наличие у банка четкой, прозрачной и, насколько это возможно, устойчивой в долгосрочной перспективе бизнес-модели. В особенности с учетом того, что и без того доминирующая доля банков, имеющих государственные корни, продолжает расти.

Еще одним немаловажным аспектом является изменение регулирования. Уже в начале 2018 года вступило в силу множество регулятивных новаций. Среди них разделение игроков рынка на банки с базовой и универсальной лицензией в рамках пропорционального регулирования, ужесточение порядка расчета норматива Н25, ограничивающего кредитование связанных с банком сторон, применение нового стандарта МСФО 9, который окажет давление на капитал, увеличение базовой ставки взносов в ССВ.

Все эти риски говорят о том, что процесс очищения рынка от слабых игроков еще не завершен, и мы ожидаем, что в 2018 году число отозванных лицензий может превысить итоги 2017 года.

— То есть вы ожидаете сокращение количества банков и еще большее огосударствление сектора.

— Без огосударствления можно обойтись, но сокращение неизбежно. Ключевые ограничивающие факторы по банковскому сектору в целом вызваны слабой динамикой экономики. Именно она приводит к тому, что база кредитных заемщиков не расширяется, и, как следствие, нарастает избыточная ликвидность в финансовом секторе, снижается маржинальность, а за ней и интерес со стороны собственников. Особенно это заметно у небольших и средних банков.

Количество банков должно уменьшиться, но 70% государственных банков — это, конечно, много, учитывая тот факт, что эффективность государственных банков, как правило, не очень высока по сравнению с частными.

Несколько государственных банков с абсолютной государственной поддержкой должно быть, безусловно. Они выполняют сложнейшие, самые важные задачи, где за ними стоит государство, которое не позволит рухнуть. Все остальное — 80% — должны быть коммерческие банки. Коммерческие банки с порядочными нормальными людьми, которых надо проверять на уровне акционеров. Их целью должен быть не вывод активов, а развитие бизнеса и получение отдачи в форме дивидендов.

— Переходя к работе "Эксперт РА", вы сами планируете как-то корректировать в связи со всеми происходящими переменами стратегию агентства? Может, выходить на другие рынки?

— Мы, безусловно, непрерывно смотрим, куда двигаться. Но я напомню, что мы коммерческая организация, у нас есть устав, у нас есть совет директоров, перед нами поставлены определенные задачи, и мы обязаны работать прибыльно.

Но позапрошлый год мы закончили с убытком, 2017-й мы закончим с прибылью порядка 10 млн рублей, несмотря на то, что мы не планировали даже в этом году прибыль. В 2018 году, мы думаем, прибыль будет порядка 80 млн рублей. В этом году мы поставили себе задачу окончательно согласовать все наши методологии с Центральным банком. На данный момент уже одобрены ЦБ РФ шесть методологий "Эксперт РА": присвоения рейтингов кредитным организациям, регионам и муниципалитетам, нефинансовым, холдинговым и страховым компаниям, а также долговым инструментам. Сейчас в процессе разработки и согласования другие методологии, в частности методология по присвоению рейтингов проектным компаниям.

— А рейтинги по международной шкале?

— Пока это не является приоритетом, хотя такая цель тоже стоит. Но мы для себя ведь задаем вопрос: "А насколько нам это выгодно? И зачем нам это?" У нас сейчас хорошие показатели по внутреннему рынку, потенциал которого еще полностью не раскрыт. На сегодняшний день мы поддерживаем 525 рейтингов, и мы понимаем, что наш главный рынок — здесь, в России, и горизонта не видно. Но с международной шкалой и методологией мы обязательно решим вопрос по одной простой причине. Потому что это необходимо для регулирования в рамках Базеля. Центральный банк хотел бы, чтобы в ряде документов, которые ссылаются на требования Базельского комитета, фигурировали не только агентства большой тройки, но и национальные агентства, для этого нужны три года и методологии. И мы это сделаем.

Но все-таки прежде чем прийти в Европу, нам хотелось бы понять, насколько мы сможем быть там прибыльными. Иначе нам самим за счет нашей прибыли с внутреннего рынка придется финансировать вот эти зарубежные представительства или зарубежные подразделения. Нужно ли нам это? Если совет директоров примет подобное решение, мы, естественно, его будем выполнять. Но мое личное мнение, что это нам не нужно.

— Кроме Европы есть Азия.

— И это гораздо интереснее.

— То есть планируете выходить на эти рынки?

— Мы общаемся, мы ведем переговоры. Мы хотели бы заключить соглашение с одним или несколькими крупными рейтинговыми агентствами для того, чтобы обменяться практиками и методологическими наработками, для того, чтобы мы понимали, как они выстраивают свои модели и присваивают рейтинги. Для того чтобы когда к нам приходит наш российский клиент и говорит: "Я хотел бы разместиться на бирже где-нибудь там в Гонконге. Какой рейтинг я смогу там получить у местного агентства?" — провести экспресс-анализ и квалифицированно сказать, на какие уровни можно рассчитывать и что стоило бы улучшить в бизнес-профиле компании. Мы будем нужны нашим клиентам здесь для того, чтобы оценивать перспективы там. Впрочем, это станет возможно только после одобрения ЦБ, так как по закону мы должны согласовывать с регулятором любые дополнительные услуги. И вот с этой точки зрения мы, безусловно, заинтересованы во взаимодействии и развитии международной деятельности. Мы к любым проектам относимся со здоровым прагматизмом и не стараемся наращивать лишние расходы, но найти единомышленников, научиться друг у друга, обменяться мнениями и компетенциями — нам кажется, что это будет интересно всем участникам.

— Сейчас самая модная тема — это ICO. Ваш совет тем, кто стремится вкладывать деньги таким способом.

— Я бы повременил. На сегодняшний день считаю это крайне опасным и очень рискованным видом инвестиций. Как рейтинговое агентство мы вряд ли бы взялись проводить рейтинговую оценку этих проектов. Впрочем, и самим ICO-проектам невыгодно сотрудничать с нами, потому что для них стоимость привлечения инвестора — 25–50 тыс. рублей, и то они считают, что 50 тыс. — это слишком дорого и практически не окупается.

Получение рейтинга у аккредитованного агентства — недешевая услуга. Для них сейчас невыгодно идти к нам за рейтингом, а Банку России пока нет никаких оснований регулировать этот рынок. Поэтому на сегодняшний день каких-то отчетливых перспектив присвоения настоящих кредитных рейтингов ICO-проектам мы не видим.

Безусловно, найдутся те, кто будет рейтинговать и подобные проекты, но защитят ли их рейтинги инвесторов — большой вопрос.

Беседовала Лана Самарина