Одна из самых красивых женщин российского кино, актриса "Школы современной пьесы", Даша из "Хождения по мукам" и Констанция из фильмов про мушкетеров — народная артистка России Ирина Алферова 13 марта отметит юбилейный день рождения. Точнее, отмечать юбилей Ирина Ивановна не планирует: просто выйдет на сцену в премьерном спектакле. И вновь увидится со своими зрителями, которые пишут ей записки с "неприличными" словами восхищения. А к грядущим поздравлениям и тостам актриса относится абсолютно спокойно. Алферова рассказала в интервью ТАСС о своих главных ценностях, идеальном праздновании дня рождения, поделилась отношением к движению Me Too и перечислила режиссеров, от работы с которыми ей пришлось отказаться.
Про умных друзей
— Ирина Ивановна, судя по афише, день рождения вы будете отмечать на сцене в спектакле "Толстого нет" в роли жены писателя Софьи Андреевны. Какое у вас в целом отношение к классике?
— Какое отношение у актрисы может быть к классике? Удивительное! Вообще я читающий человек — читающий книги, а не вот эти железки. Покупающий книги, хорошие книги. Когда дети были маленькими, дочь мне даже не разрешала покупать дешевые издания, говорила: "Ребенок должен видеть настоящие иллюстрации". У внучки шикарная библиотека иллюстрированных книг. У нас читающая семья.
Я считаю, что это самое интересное, что есть в жизни. Когда смотришь фильм, тебе как бы навязываются все ответы. А вот с книгами в тебе начинается такое! Если еще и попадаешь на какую-то тему, которая тебя волнует в эту минуту, открываются очень интересные вещи. И я всегда говорю: где вы встретите очень умного друга? Потом, друзья не обязательно должны быть преумными, мы их любим не за это. А в книге ты можешь выбрать себе мудрого советчика, учителя и т.д. Я не знаю, как люди могут без книг.
— Кто ваш любимый автор?
— Так не бывает, когда человек читающий. Все любимые.
— Кто ближе? В данный момент.
— Все. Я все время в поиске. Сейчас читаю Бегбедера "Уна & Сэлинджер". Эта вещь меня очень заинтересовала.
Люблю Набокова. Как ни странно. Многие его почему-то не любят. Когда я открыла самые простые его вещи — "Машенька", например, — я просто с ума сошла от счастья. Каждую фразу можно перечитывать и наслаждаться, еще больше любить Россию, чувствуешь настоящую тоску, глубину
— А к Толстому как относитесь? Раз уж спектакль о нем.
— Он гений! Весь мир это признает. В разные годы я обращаюсь к его книгам.
— А как вам Софья Андреевна?
— Ее не понимают. Потому что не очень знают. Толстой — да, а она — при нем. Жена гения — это бедная женщина. А она ведь была умница, образованная, сама обучала детей, потому что он не разрешал брать учителей. Она переписывала его книги, делала корректуру, общалась с издателями. Не говорю уже про хозяйство, которое было целиком на ней. И ведь дворянка. Представляете, какие там потребности внутренние! Но она понимала: надо служить. А когда у детей возникли проблемы, нужны были деньги, она и вступила с мужем в конфликт. А еще он был ревнив! Как все это выдержать? Вот у нее и были нервные срывы. Но она святая.
Репетиции в зуме и театральная дисциплина
— Тяжело ли играть при ограничениях?
— Мы очень благодарны зрителям, что они приходят, что у них есть такая потребность. Спектакль "Толстого нет" сделан хорошо очень глубоким, культурным режиссером Сашей Созоновым. Он профессионал, это сразу считывается на первой же репетиции, когда человек знает, что ему надо. Такому и подчиняться хочется — а он и не требует. Наоборот, получается, что мы соавторы. Он сделал необычный спектакль с учетом нашего зала, в котором можно сделать любую конструкцию. Имение на подиуме, а все, кто в зале, — это дети, внуки, правнуки Толстого. Задействованы камеры, все очень современно. Для театралов "Толстого нет" в любом случае интересен, а для нетеатралов — совсем не скучный. А спектакль "Шинель/Пальто"! Какие там танцы! Молодые, красивые актеры: Саша Цой, Кирилл Снегирев, Паша Козлов, Саша Сеппиус. Приходите на наши спектакли.
— Получается, готовили спектакль "Толстого нет" уже при локдауне?
— Мы готовили его по скайпу, зуму, обсуждали, читали про Толстого.
— Можно тогда сказать, что нет худа без добра: было больше времени на поиски?
— Нет, это, конечно, худо. Я не люблю все эти компьютерные штуки. Лучше б мы встречались, потому что это приятно. Я люблю свой театр, у нас очень хорошие люди. Вижу их — и свечусь. Поэтому я бы с радостью с ними встречалась. Это обмен, обогащение. Приглашаются люди, которые имеют отношение к теме, — ученые, писатели. Если ты хочешь — ты возьмешь.
Помню еще репетиции "Чайки" с Михаилом Глузским. Какой у него юмор, как он образован и какой человечище!
— Актер не может быть нечитающим?
— Я вам скажу без имен: я сталкивалась с актерами нечитающими, но великими. Меня так это поразило. Но они были очень мудрые. Я поняла, что они информацию берут откуда-то из другого мира. Из космоса. А знаю очень глупых и плохих актеров, которые ходят на все выставки и знают все новинки литературы.
— А дисциплина в театре должна быть?
— В "Ленкоме" запрещалось опаздывать.
— А в "Школе современной пьесы" так же строго?
— Лев Дуров все время опаздывал на репетиции. И все его ждали с нетерпением и радостью, так как он появлялся с очередной придуманной историей. Это всегда было очень талантливо и смешно. И у всех сразу поднималось настроение.
Иосифа (Райхельгауза, создателя и худрука театра "Школа современной пьесы" — прим. ТАСС) я знаю давно, мы учились вместе, практически родной человек. Что мне сразу понравилось — он не любит выговаривать. Он объясняет, что ему неинтересно работать с актерами, если надо еще выстраивать дисциплину. Я тоже не хочу, чтобы меня отчитывали. Мне очень понравилось это уважительное отношение. Ощущение свободы.
Роли он предлагает раза три, но не хочешь — не настаивает. Ощущение, что к тебе относятся с уважением, никак тебя не ущемляют. Ты и играешь по-другому.
О движении Me Too
— Как относитесь к движению Me Too?
— Я за мужчин. Все эти движения — катастрофа. Скоро уничтожат последних оставшихся мужчин. Помню, в институте у нас учились девочки из Прибалтики. Я их спрашивала, поедут ли потом к себе? Они говорят: "Да, у нас хорошо все. Но не очень хочется: у вас такие мужчины! Чувствуешь себя женщиной. У нас совсем другие мужчины". Я очень ценю, что мужчины и женщины разные. Пусть ухаживают, будут мужественными.
Быть, а не играть
— Вы так тепло говорите о театре, поэтому не могу не вспомнить давнюю историю. Говорят, когда режиссер Василий Ордынский пригласил вас сниматься в фильме "Хождение по мукам", он запретил играть в театре. Сейчас как бы вы отнеслись к такому запрету?
— Смотря какая роль. Если это не сериал, который выдерживаешь только пять минут, а что-то масштабное, глубокое, с хорошим режиссером, то почему бы на время не уйти?
И потом, я же не стараюсь быть везде, от многого отказываюсь. Вот Иосиф периодически со мной не разговаривает: "Ты никогда великой не будешь! Ты отказываешься от таких ролей!" Я говорю: "Я не хочу быть великой. Я хочу играть то, что хочу". Так что в нашем театре я бы договорилась, объяснила. И Иосиф бы понял. Что я ценю
Я понимаю, почему Ордынский тогда поставил такое условие. Я была выпускницей, меня звали во многие театры. Я могла работать в "Современнике", ко мне приходили Райкин, Фокин. Были серьезные предложения: Чухрай предложил главную роль в военном фильме, Гайдай предлагал. Я даже не ходила на пробы. Ордынский хотел, чтобы мы впервые появились в картине "Хождение по мукам". Я ему это обещала и выполнила обещание. Когда он показал четыре серии руководству, комиссия сказала: "Очень хорошо". И он упал — у него случился инфаркт, так он переживал.
И я понимаю, что Ордынский был прав. Ценю, что там не играю — я там была Дашей. Не люблю, когда в театре и в кино все играется. Поэтому и нельзя — сегодня зайца, завтра Гамлета, по моим понятиям. Когда хожу в театр, я ищу Габена. Он не играл — он делал то, что делал бы Габен в предложенных обстоятельствах. Тогда в этой профессии есть смысл.
У меня иногда бывало, что должна выйти на сцену и вдруг думаю: что я делаю? Зачем? Там люди какие-то в темноте сидят. И говорила себе: я же не играю, я с ними делюсь чем-то очень сокровенным. И им будет хорошо, они будут об этом думать, может быть, станут на пять минут лучше. Я к этому отношусь как к исповеди. Тогда в этой профессии есть смысл. Но тут надо от многого отказываться.
— "Д’Артаньян и три мушкетера", "С любимыми не расставайтесь" — какой фильм вам дороже? Можно ли в такой категории вообще говорить об этих ролях?
— Нет, это же было в разное время, поэтому разное отношение. К сожалению, "Хождение по мукам" было для меня в чем-то проходным. Мне Соломин говорил: "Ты понимаешь, что после выхода картины ты будешь сразу известной?" Я этого не понимала. Не было как бы наслаждения этой ситуацией.
Был хороший телевизионный фильм, который, к сожалению, почти никто не помнит, — "Он приехал в день поминовения", Ленинградское телевидение снимало по Сименону. Я играла там Колетт. Вот там я получила удовольствие, потому что был какой-то осознанный возраст. И Сименон так написал эту героиню — самой глубокой, страдающей, красивой. Когда поняла, что я ей буду, получала наслаждение.
— Вы играли в фильме "ТАСС уполномочен заявить", сотрудники до сих пор вспоминают, что вы приходили в наше агентство.
— Да, и я помню, как я даже звонила там по телефону. Но самое главное было в этой работе — общение с Тихоновым, серьезным, умным, красивым актером.
— У вас много поклонников. Как вы лично относитесь к вниманию публики?
— Конечно, я это ценю, но никак не отношусь. Во-первых, я этого не ощущаю так уж прямо, потому что у меня есть своя жизнь, и она очень непростая — проблемы, которые есть в каждой семье, есть и у меня. Я же не на облаке.
Вот на последнем спектакле передали мне открыточки. Там такие слова! Я их называю неприличными. (Смеется.) Как их можно предавать? Соглашаться на непонятно на что…
— Знаю, что вы недавно попробовали себя в роли модели, вышли на подиум.
— Я согласилась, потому что покупаю пальто в магазине "Душегрея". Пришла за очередным пальто, мерила, мерила, а Наташа Душегрея мне говорит: "У нас будет показ". И я сама напросилась.
— Есть ли еще какая-то деятельность, в которой вы бы хотели себя попробовать?
— Знаете, годы ограничивают деятельность, хочется много, но, к сожалению, не все уже можно.
— Многие бы и про подиум так подумали, а ведь получилось.
— Это не первый опыт. И мне это вообще понравится.
— Вдруг хотелось спеть или написать картину?
— Конечно, картину, наверное, всем хочется, но это очень серьезно. Я очень много работаю, у меня до ноября почти все расписано: театр до июня, антрепризные спектакли. А надо еще и читать, чтобы быть интересной, двигаться куда-то.
Идеальный праздник
— Говорят, вы не любите праздновать.
— Не люблю.
— И даже в кругу семьи?
— Ой, вот это "в кругу семьи" вообще не понимаю!
— В гримерке после спектакля?
— Да, это самое веселое! Это обязательно, это неизбежно: театр сам все сделает, накроет шикарные столы, будут крабы, икра — все будет по большому счету. Я и так не люблю, на самом деле. Я бы пришла, бокальчик выпила, что-то поела — и убежала бы. Просто не люблю тосты. Ну что можно сказать? Это так скучно! Слава богу, и муж этого не любит, и близкие все знают и не обижаются. Знаете, как мне дочь подарки дарит? Она все время придумывает что-то необыкновенное, утром рано-рано приезжает, ставит под дверь, звонит и убегает. Потому что знает, что я не люблю встречать, подавать... Дома с любимым мужем. Хорошее вино, сыр, хлеб. И ничего не надо готовить. Идеально!
Беседовали Анастасия Силкина и Наталья Баринова