Никита Нагорный: перед вольными упражнениями температура была 38,3, но не думал сниматься

Гимнаст Никита Нагорный завоевал три медали на Олимпийских играх в Токио — золото командного многоборья, бронзу в индивидуальном многоборье и упражнениях на перекладине. В интервью ТАСС спортсмен рассказал о проблемах со здоровьем, исполнении мечты, отношении к Симоне Байлз и завершении карьеры.

— У вас было время проанализировать свое выступление на Олимпийских играх. Вы довольны собой?

— Учитывая все моменты, которые появились во время соревнований, я рад. Для меня эти переживания и выступления в финалах не совсем просто давались из-за проблем со здоровьем и прочих вещей. Но это ни в коем случае не оправдание! Самое главное — выходить и делать свою работу. Всем без разницы, какое у тебя состояние, ведь это Олимпийские игры. Если анализировать, то вольные упражнения я полноценно не сделал, золото в многоборье я просто отдал. 

На чемпионате Европы или чемпионате России еще можно выходить в многоборье и набирать 88 баллов. Но на Олимпиаде 88 баллов — это не мой уровень, я уже должен выходить и набирать 89 или 88,7. Здесь я могу критиковать только себя. Опорный прыжок отпрыгал как есть, без каких-либо специальных задач. Но сейчас, анализируя все мои выступления, я начинаю сам себя загонять и съедать. И сам себе говорю: "Слушай, это Олимпийские игры. Это личные соревнования. Понятно, что ты представляешь страну. Но просто выйди и "кайфани". Просто ни о чем не думай, это последний день соревнований. Насладись хоть им". И в последний день с самого утра я начал думать о том, что у меня единственная задача — "кайфануть" от выступления.

Я еще думал перед выступлением, что нужно усложнять комбинацию, экспериментировать. А когда Давид Белявский готовил мне перекладину, то я спросил, может быть, не стоит рисковать. Он сказал: "Конечно, просто сделай свою программу". В итоге остальные ничего особенного не сделали, и у меня — третье место.

— Вы разочарованы или счастливы? Ведь золото Олимпийских игр у вас все-таки уже есть.

— Я на сто процентов счастлив. Это безусловно. У меня было похожее ощущение на чемпионате Европы, когда я приехал расстроенный. Я уже дома сам себя критиковал, хотя у меня было две золотых и две серебряных медали. А потом я сказал себе: "Слушай, у тебя такого никогда не было. Зачем ты себя критикуешь?" В этом году у меня такое началось, что я очень самокритично к себе отношусь и требую от себя больше, чем могу сделать. Это меня и подкосило.

— Когда случились проблемы со здоровьем?

— За день до финала на вольных упражнениях. Я выступил в многоборье, день отдохнул. Потом пришел на тренировку и выполнил хорошую нагрузку, прошел по комбинациям, сделал программу и дополнительно поработал. На следующий день начало ломить тело, и я подумал, что это все на фоне нагрузки. Засыпая под вечер, я понял, что у меня началось давление в глазах — следствие повышения температуры. Доктору я не говорил, померил температуру — 37 градусов. Я подумал, что в этом нет ничего страшного. Потом проснулся утром, снова померил температуру — она уже была 38,3. Все начали переживать и паниковать, мало ли что. Мы сразу же сообщили нашему главному врачу, он пришел. Сдали тест на коронавирус, который дал отрицательный результат. Возможно, это произошло на фоне каких-то других заболеваний или это была обычная простуда. На тот момент мы так думали. Мы начали сбивать температуру и сбили ее до соревнований до 37 градусов. Состояние было так себе.

Я не говорю, что это мне помешало выступить. Может, с точки зрения медицинских специалистов, кто-то вообще скажет, что так нельзя делать, потому что идет большая нагрузка на сердце, есть слабость и расфокусировка, раскоординированность. Но, когда я выходил, всего этого у меня не было. Все эти мысли ушли на второй план — есть только я и ковер. И мне физически не хватило сил. Я не хочу себя убеждать в том, что плохое самочувствие было причиной всего этого. Считаю, что это я недоработал. И на Играх ты должен каждый день выходить и делать свою программу без экспериментов. Это самый главный урок, который я извлек из финалов на вольных упражнениях.

— Это не от того, что у вас выросли крылья от того, что вы уже олимпийский чемпион и сейчас будете всех "рубить" за счет повышенной сложности?

— С точки зрения своего поведения я не могу судить, надо смотреть со стороны. Может, кому-то так и показалось. Но мы составляли стратегию с тренерами, еще находясь дома. Сидя на спортивной базе мы уже обсуждали, буду ли я делать сложные вольные на всех днях соревнований. Уже тогда я сказал, что лучше не рисковать, стабильно сделать свою программу и попасть в финал. А в финале уже выложиться. Ведь после квалификации у нас было много соревнований, и нужно было все это время держать хорошую физическую форму. Поэтому из-за командных соревнований мы не стали рисковать. А вот когда мы прошли команду, я уже почувствовал, что физически не смогу сделать всего, что хочу, в многоборье. Может быть, это была ошибка, сейчас можно рассуждать и говорить что угодно. Но основная проблема была в том, что я начал отходить от программы.

— Был момент, когда вы подумали, что из-за проблем со здоровьем придется сняться?

— Конечно, был. В такие моменты решение принимают тренерский штаб и врачи. Хотя понятно, что у всех у нас амбиции. Но у меня так уже было на чемпионате России в Пензе. У меня поднялась температура до 39,5, у меня воспалилось горло и была гнойная ангина. В этот момент я сказал, что пойду выступать. Но тренер снял меня с соревнований без моего решения. И я понимаю, что он сделал правильно. А здесь все прекрасно понимали, что сниматься нельзя, это Олимпиада. У меня просто болела голова и ломило тело, не было симптомов заболевания. Сейчас мы понимаем, что это последствия того, что из почек начал выходить камень. У меня были колики на протяжении четырех дней. Я пил много таблеток от желудка, но ничего не менялось, поэтому и поняли, что это камень. В тот момент я понял, что ничего серьезного нет. Надо просто сбить температуру и идти выступать.

— Что вы сейчас будете делать со здоровьем?

— Мне уже сказали о моей проблеме. Мне сейчас нужно есть больше арбузов, больше пить воды. Чтобы это все уже вышло. Придется помучиться, но по-другому никак. Помимо этого, у меня еще много болячек, которые также надо вылечить. Это займет два-три месяца, нужно обследоваться. 

— Будете ли вы еще выступать в этом сезоне?

— Да, я буду выступать. У нас есть определенные обязательства, в том числе по выступлению в бундеслиге. Если в связи с пандемией ничего не отменится, планирую выступать за клуб. По поводу чемпионата мира пока ничего сказать не могу. Времени до него не так уж много, а все болячки нужно залечить. Если я буду успевать все это сделать и подготовиться, то начну к нему готовиться. А вообще, маловероятно, что он состоится. Но если состоится, то более разумным было бы туда повезти молодых ребят. 

— Вы уже себя ветераном считаете?

— Нет, я еще не ветеран. Вроде меня еще называют молодым на фоне наших двух опытных спортсменов в команде (улыбается). Но есть ребята, которым по 18–19 лет, которые неплохо показывают себя на тренировках. Им нужно давать шанс проявить себя на международной арене.

— Вы справились эмоционально с тем, что стали олимпийским чемпионом?

— У меня это закончилось при выходе из зала. Я просто переключился на другие соревнования. Празднования я оставил на десерт — когда вернусь домой, меня поздравят близкие. Вот тогда я начну переживать.

— Есть рецепт, как сделать так, чтобы от успеха не "поехала крыша"?

— Это ответственность. Нужно ставить себе задачи. В момент, когда ты добиваешься самой большой цели или реализуешь мечту, нужно сразу же переключаться на что-то более ответственное. Это может быть какая-то другая работа или новые спортивные цели.

— При фактическом отсутствии Симоны Байлз вы стали одним из тех, за кем следили много людей. Вы это понимали?

— Конечно, нет! Мне уже прислали данные, что я по медийным охватам являюсь одним из самых перспективных спортсменов. Это приятная новость для меня, ведь медиа — это часть моей профессии. 

— Вы как человек из мира гимнастики расстроены, что Байлз не выступила здесь?

— На меня это никак не повлияло, и я никак не переживал этот момент. С точки зрения понимания ее как спортсменки, может, это было и правильно. Но я, может быть, сочувствовал ей как человеку. Значит, у нее что-то пошло не так, где-то случился сбой. Для нее это урок, она станет сильнее. Она вышла в финале на бревне, но не выиграла. Все видели, что она была недовольна своим результатом. Он пережила психологические трудности, но смогла собраться и выступить. А с точки зрения маркетинга это сыграло ей на руку. Она приехала сюда с 3 млн подписчиков, а уезжает почти с 7 млн. Она, не выступая, набрала аудиторию больше, чем тогда, когда выступала. Байлз — уже сформированный продукт.

— Понимаете, что вы с Артуром Далалояном — лидеры команды на Олимпийских играх в Париже?

— Финалы показали нам невероятный результат, невероятную сложность и комбинацию. Ребята-специалисты уже ушли на три-четыре головы от нас. Так что нам предстоит большая работа. 

— Но на Игры в Париж хочется?

— Пока не могу ответить на этот вопрос. С одной стороны, хочется. С другой стороны, есть философская тема карьеры. Невозможно найти идеальный момент ее завершения. Вот взять Хабиба Нурмагомедова. Кто-то говорит, что он вовремя ушел, кто-то — поздно, кто-то — рано. У каждого свои убеждения на этот счет. Вот если бы у него было 30–0, чего все ждали, могло быть иначе. Но он добился вершины, победил всех. В нашем спорте невозможно выиграть каждое соревнование. Для меня была самая главная мечта — выиграть командные соревнования. Я хочу это пережить, почувствовать, насладиться этим. После этого я сяду и задам себе вопрос: "Ну что, продолжаем или нет?" И если у меня будет ответ: "Ну вообще, чувак, мы разорвем" — тогда я пойду. А если я скажу себе: "Слушай, будет тяжело" — тогда нужно будет задуматься. Я сейчас не обнадеживаю никого и никуда не ухожу, мне просто нужно отдохнуть. Любой человек, который устает, на фоне эмоций может сделать очень неверный шаг. Я не хочу его делать, хочу к этому прийти, и чтобы жизнь меня к этому привела. Сейчас я не хочу заканчивать карьеру, а просто хочу отдохнуть.

— Вы уже размышляли о том, куда потратите поощрительные призовые?

— Я сделал один из самых правильных поступков в финансовом плане — отошел от своих целей, которые ставил на год. Одной из целей на 2020 год я ставил постройку дома, но с расчетом на то, что будут Олимпийские игры. Но, когда их отменили, я где-то неделю думал, что делать. Мы поговорили с женой и решили, почему бы не попробовать. Хоть финансово мы и не могли это потянуть, но решили залезть в эту авантюру. На протяжении года было очень тяжело, и на сегодняшний день я понимаю, что мы все сделали правильно. Еще совсем немного времени, и я окажусь в своем построенном доме. Мы вложили в дом все, что заработали за жизнь, я продал машину.

Сейчас у меня есть готовый дом, а впереди у нас есть вознаграждение за успехи на Олимпийских играх. И самым верным решением сейчас будет сделать так, чтобы финансы полежали. А уже потом со спокойным разумом будем принимать решение. Хочется и большой зал, чтобы детишки готовились к международным соревнованиям, хочется свой клуб. А все, что хочется молодому пацану, у меня есть. Я из Ростова, у нас крутой характер — хочется показать, что мы самодостаточные, хотя это, может быть, не так (смеется). В этом плане у меня все есть. У меня такой характер, что спорткары или яхты пока мне не нужны.

— Когда вы общались с женой Дарьей, как она оценивала ваше выступление в Токио?

— Это же родной человек, она была довольна. Я всегда буду победителем, неважно, как выступлю. Я говорил ей, что самое главное — финал команды. Она сказала после него, что теперь можно собирать вещи и лететь домой. Сказала, что я уже все сделал. А так у нас правила с начала отношений — про спорт мы почти не разговариваем.