Кризисы в Сирии и на Украине спровоцированы с целью ослабить Россию и создать марионеточные государства. Об этом заявил в интервью российским журналистам президент Сирии Башар Асад. Он также отметил, что укрепление присутствия России на Ближнем Востоке сделает этот регион более стабильным.
- Как вы оцениваете предстоящий в апреле в Москве раунд межсирийских консультаций? Кто будет представлять Сирию и что необходимо, чтобы наладить межсирийский диалог?
- Мы оцениваем этот раунд и российскую инициативу в целом положительно, она очень важна. Как вам известно, ряд западных стран на протяжении сирийского кризиса делали все возможное для того, чтобы развязать войну в Сирии и в регионе в целом. Иногда под предлогом борьбы с терроризмом, иногда – поддержки народов, которые восстали за свободу, а также другими ложными предлогами, которые тиражируются в западных СМИ.
Российская инициатива важна, так как она подтвердила приверженность политическому урегулированию в Сирии, и таким образом сорвала планы тех, кто на Западе призывает к войне, особенно в США, Франции и Британии. Так же как они сделали на Украине. Как вам известно, те, кто призывают к войне, вооружают некоторые стороны конфликта на Украине для смены режима, надеясь впоследствии сделать то же самое в России. Мы постоянно заявляем и верим, что любая проблема, какой бы она ни была, должна прийти к решению политическими средствами. А для успеха необходимо, чтобы совпали несколько факторов - форма и содержание. В нашем случае форма – межсирийский диалог и для того, чтобы быть успешным он должен оставаться действительно межсирийским, т.е. без внешнего влияния на участников диалога. Проблема в том, что некоторые из тех, кто принимает участие в диалоге, пользуются поддержкой западных или региональных государств, которые оказывают влияние на принимаемые ими решения. А для успеха переговоров его участники должны быть независимыми и выражать чаяния сирийского народа с учетом всех его политических пристрастий.
Другие государства не должны вмешиваться в межсирийский диалог, как это предложила Москва в ходе первого раунда переговоров. Россия сейчас играет роль медиатора межсирийского диалога, а не навязывает свое мнение. И если все это будет реализовано, диалог даст положительный результат в плане стабилизации обстановки в Сирии.
- Продолжая тему российско-сирийских отношений. В этот тяжелый период конфликта в Сирии, а именно в прибрежном Тартусе продолжает функционировать пункт технического обеспечения военно-морского флота России. Если не сейчас, то в дальнейшем рассматривается ли возможность преобразования его в полноценную военно-морскую базу России?
- Что касается российского присутствия в различных регионах мира, в том числе в Восточном Средиземноморье, в сирийском порту Тартус, оно необходимо для поддержания баланса, которого мир потерял после распада СССР более 20 лет назад. Мы считаем - чем больше укрепляется присутствие России в нашем регионе, тем более стабильным он становится.
Россия играет очень важную роль в укреплении стабильности во всем мире. В этой связи я могу сказать, что мы приветствуем расширение российского присутствия в Восточном Средиземноморье, особенно у наших берегов и в наших портах, с той же целью, о которой я только что сказал. Это, конечно, зависит от планов российского военного и политического руководства по размещению и расширению российского военного присутствия в различных регионах и морях. Если у российского руководства имеется намерение расширить присутствие в Восточном Средиземноморье и Сирии, то мы безусловно приветствуем такого рода планы.
- Были ли достигнуты новые договоренности в военно-технической сфере между Москвой и Дамаском с начала конфликта в Сирии?
- У сирийско-российского сотрудничества в военно-технической сфере давняя история, которая насчитывает более 60 лет. Характер наших связей в этой сфере неизменен и в условиях кризиса. Есть контракты, заключенные до начала кризиса, которые были выполнены во время кризиса. Есть и другие контракты о поставках оружия и сотрудничестве, которые были подписаны во время кризиса и выполняются в настоящее время. Естественно, сущность этих контрактов претерпела определенные изменения с учетом характера боев, которые ведет сирийская армия против террористов. Основным является то, что характер наших отношений не меняется и они продолжаются.
- Среди шагов, которые нацелены на политическое урегулирование в Сирии, остается инициатива спецпосланника ООН Стефана Де Мистуры, касающаяся "замораживания конфликта" в Алеппо. Однако недавно со стороны некоторых представителей зарубежной оппозиции прозвучали слова, в которых они отказываются от инициативы. Как вы оцениваете перспективы работы Де Мистуры?
- С первых встреч с Де Мистурой, мы поддержали его идеи. Когда мы договорились об основных принципах инициативы, которые были впоследствии им озвучены, его команда начала работу в Сирии. Эта инициатива связана с реальным положением дел "на земле", что делает ее похожей на процесс национального примирения в Сирии.
Основная цель – снять угрозу для мирного населения в Алеппо. Реализация инициативы Де Мистуры зависит от разных сторон. И от сотрудничества с правительством Сирии и от позиции боевиков-террористов, окопавшихся в разных районах Алеппо. Это сближает ее с аналогичной проблемой в межсирийском диалоге.
Некоторые боевики находятся под влиянием других государств. В данном случае в Алеппо все террористические группировки напрямую поддерживаются Турцией. Поэтому эти силы с момента объявления инициативы Де Мистуры заявили об отказе сотрудничать с ним и категорически отвергли саму инициативу. Неделю назад они подтвердили этот отказ. У инициативы Де Мистуры есть большие шансы на успех в случае, если Турция и ряд других государств, которые спонсируют боевиков, перестанут вмешиваться. План реализуем, так как большинство сирийцев хотят избавиться от террористов путем возврата последних к мирной жизни или их ухода из районов проживания гражданского населения.
- На днях в рамках процесса примирения сирийские власти выпустили на свободу 600 задержанных. Как вы оцениваете перспективы практики подобных примирений в Дамаске и других районах Сирии?
- Мы начали процесс национального примирения около двух лет назад. Он идет параллельно политическому процессу, который не происходит быстро. Однако, каждый день в Сирии гибнут невинные люди. У нас нет времени ждать политического урегулирования и мы вынуждены принимать и другие меры для защиты граждан. Среди них и борьба с террористами и процесс национального примирения (на местах). Этот процесс предусматривает выход боевиков из жилых районов или сдачу ими оружия. В последнем случае они попадают под амнистию и возвращаются к нормальной жизни. В рамках вышеупомянутого процесса мы освобождаем заключенных.
В области национального примирения в Сирии были достигнуты большие успехи, что привело к улучшению ситуации в сфере безопасности для многих сирийских граждан в разных провинциях. Мы будем продолжать эту линию, которая подтвердила свою эффективность, параллельно с продвижением по пути политического урегулирования, прогресс в котором мы надеемся увидеть в ходе встречи в Москве.
- В самый разгар гражданской войны в Сирии многие политики говорили о том, что ваши дни на посту президента уже сочтены, однако мы видим, что это не так. Сейчас многие западные лидеры говорят о том, что мирное урегулирование конфликта в Сирии должно происходить без участия президента Башара Асада. Возможно ли это?
- Эти заявления, которые мы слышим с самого начала кризиса, отражают западное видение, которое является колониалистским.
Запад не приемлет партнерских отношений
Если им не нравится какое-либо государство, они пытаются сменить правительство или президента. Когда они применяют эту логику, они не учитывают мнение народа. Для них все просто: нам не нравится президент – мы его сменим. Когда они делали эти заявления, они исходили из неправильных данных, которые соответствовали минувшей эпохе и давно устарели. Сегодня народы не согласны с тем, чтобы за них из-за рубежа решали их будущее, судьбу или то, кто будет ими управлять.
Им не нравится президент Владимир Путин, и они его демонизируют
То же самое мы видим сегодня на Украине. И это является их целью в России. Им не нравится президент Владимир Путин, и они его демонизируют. И так везде. Но я хотел бы подчеркнуть, что сирийский народ сам будет решать свою судьбу и нас не волнует, что об этом говорили западные страны или их региональные союзники. Нас не волнует говорят ли они о том, что президент уйдет или останется, признают ли его легитимным или нет. Источником моей легитимности является народ. Народная поддержка является основой стойкости государственных институтов в Сирии. Не стоит тратить время на заявления европейцев, которые сегодня говорят одно, а завтра другое.
Урегулирование сирийского кризиса вполне возможно. Если сирийцы сядут и начнут диалог, мы достигнем результатов. Мы уже упоминали национальное примирение, это самое сложное. Когда одна сторона садится за стол переговоров с другой, которая угрожает ей оружием, это намного сложнее, чем переговоры с теми, кто занимается политикой, поскольку в конфликтах есть кровь и гибель людей. Несмотря на это, мы достигли успеха. Когда у нас это получилось? - После того, как мы смогли вести процесс примирения без иностранного вмешательства.
Я повторяю:
Для успеха межсирийского диалога нужно нейтрализовать иностранное вмешательство и остановить поставки оружия террористам из Турции, Саудовской Аравии, Катара и ряда европейских государств.
Сами британцы и французы заявляли о том, что они поставляют оружие. Также необходимо прекратить финансирование боевиков, особенно из Саудовской Аравии и Катара. Тогда процесс политического урегулирования пойдет проще, так же как и достижение перемирия с боевиками, поскольку сирийское общество поддерживает процесс примирения. Это общество никогда не было расколото, как казалось некоторым, происходящее в Сирии не является гражданской войной. На гражданской войне стороны разделены по религиозному или этническому признаку. В Сирии этого нет. И это, по нашему мнению, является основой достижения урегулирования в дополнение к инициативам друзей, таких как предстоящая консультационная встреча в Москве.
- В каждой стране есть возможность вставить клин между разными общественными группами и национальностями, как можно этому противостоять?
- Естественно, если у тебя с самого начала имелась межконфессиональная проблема, создававшая раскол в обществе, другим государствам будет легко играть на этом для дестабилизации ситуации. Вам известно, что некоторые иностранные государства пытались сыграть на этом и в России, поддерживая экстремистские группировки, занимавшиеся террористической деятельностью. Их цель – не просто гибель невинных людей, их основная цель – внести раскол в российское общество и ослабить страну, государство, а может и развалить Россию. Вот какие планы они вынашивали в отношении России и Сирии. Поэтому я и говорю, что есть очень похожие моменты.
Поэтому государство должно превентивно реагировать на такие угрозы, оберегать территориальную целостность, обеспечивать свободу вероисповедания, свободу мысли. Никакая группа не должна чувствовать, что ей мешают исповедовать свою веру. Эти права защищены в Сирии, что является одной из важнейших причин стойкости сирийского общества, хотя лозунги, которые использовали иностранные СМИ, а также террористы были направлены на внесение раскола, особенно на межконфессиональной почве. Вначале некоторые в Сирии даже поверили этим лозунгам, приняв их за чистую монету. Однако в результате налаживания диалога с участием государства и использования различных средств просвещения, при активной роли религиозных организаций мы смогли решить эту проблему. И они обнаружили, что проблема не имеет отношения к религии, а связана с терроризмом, поддерживаемым из-за рубежа. Здесь мы преуспели.
- Что с вашей точки зрения стало причиной давления на вас со стороны Запада перед тем, как в Сирии вспыхнул конфликт?
- Я снова возвращаюсь к западному менталитету, который до сих пор живет в колониальной эпохе. Запад не приемлет партнерства. Ему обязательно нужно подчинить. Даже на Западе США не нужны партнеры, даже европейцев они хотят подчинить. Они никогда не принимали Россию, как партнера, так как она является великой державой. Российские официальные лица всегда положительно высказываются о партнерстве с Западом. В ответ на это Запад не воспринимает Россию, как великую державу и партнера на международной арене. И естественно, они не воспринимают такую маленькую страну, как Сирия.
Запад не принимает, когда мы говорим "нет" по вопросам, которые противоречат нашим интересам. Они пытались в ряде случаев оказать давление на нас, чтобы мы оказались от наших прав на оккупированные Израилем сирийские земли. Требуют от нас отказаться от поддержки сопротивления в Палестине и Ливане. Еще до кризиса, они оказывали на нас давление, чтобы мы отдалились от Ирана или, напротив, хотели использовать наши отношения с Тегераном в контексте иранского ядерного досье, чтобы мы убедили Иран пойти против собственных интересов, и мы отказались. И тому подобное.
Требования Запада сводились к подчинению сирийского государства и включению его в западные проекты в регионе. Если бы мы согласились, мы бы стали хорошим, умеренным и демократическим государством
Они сегодня говорят, что наша страна недемократична. В то же время поддерживают хорошие отношения с Саудовской Аравией, которая не имеет вообще никакого отношения к демократии. Там нет выборов, женщины бесправны и происходят многие другие вещи, о которых все знают. В этом и заключается западное лицемерие.
- А что требует Запад от Сирии сегодня, какие условия ставит?
- Они хотят, чтобы мы превратились в марионеток. Я не думаю, что у Запада есть политическое решение. Он его не хочет. Естественно, когда я говорю Запад, я имею в виду прежде всего США, Францию, Британию. Остальные государства являются второстепенными. Эти страны не хотят политического урегулирования. Для них оно заключается в разрушении государства и его замене на марионеточное, как это произошло на Украине. Для них то, что произошло на Украине, это и есть политическое урегулирование. Однако, если бы у власти остался избранный народом президент, то они бы сказали, что он – диктатор и убивает свой народ. Те же пропагандистские уловки. Поэтому у Запада нет политического решения. Они хотят разжигать войны и менять власть везде.
- Недавно госсекретарь США Джон Керри сказал в интервью телеканалу CNN, что он якобы готов вступить в переговоры с сирийскими властями, а потом госдепартамент это опроверг. Какая ситуация на самом деле? Выступали ли США с какими-нибудь предложениями в адрес Сирии?
- Что касается заявлений американских официальных лиц, по-моему, мир привык к тому, что они сегодня говорят одно, а завтра другое. Бывает и по-другому. Один чиновник говорит одно, а другой – его опровергает. Это отражает борьбу внутри американской администрации и между лобби, играющими на американском политическом поле. У них разный подход к ряду вопросов.
Основная борьба по Сирии и Украине развернулась между двумя лагерями. Первый лагерь настаивает на войне, прямом военном вмешательстве в сирийские и иракские дела, отправке военного контингента на Украину, может быть сил НАТО, поставках оружия. Другой лагерь выступает против вмешательства, так как он извлек уроки из прошлых войн. Как вы знаете, со времен Вьетнама и до Ирака ни одна из войн США не была успешной. Единственное, в чем они преуспели, это - разрушение. В итоге они терпели поражение и уходили из разрушенной страны. Создается впечатление, что эта группа до сих пор в меньшинстве.
Несмотря на упомянутые заявления, мы не видим реальных изменений американской позиции. Мы видим, что радикальный лагерь по-прежнему определяет политику США в мире. По отношению к Сирии линия США осталась неизменной. Между нами и американцами нет прямого диалога. Определенные идеи передаются иногда через третьи страны или третьих лиц, но это нельзя считать серьезным диалогом и воспринимать всерьез. Нам остается только ждать реального изменения американской политики. Тогда мы можем сказать, что это всерьез и у них появились ясные требования. Сейчас американские требования заключаются в том, о чем я сказал ранее. Они хотят разрушить сирийское государство и заменить его марионеточным.
- Одна из этих идей, которая обсуждается активно на Западе, введение некого миротворческого контингента или военного контингента на территорию Сирии для борьбы с "Исламским государством" (ИГ). Как вы относитесь к этой идее и как оцениваете эффективность ударов, которые коалиция уже наносит по позициям "Исламского государства"?
- Если вы следите ежедневно или еженедельно за СМИ, то вы увидите, что так называемая антитеррористическая коалиция наносит около 10 ударов в день в Сирии и Ираке. В эту коалицию входит 60 развитых и богатых государств. В то же время маленькие по сравнению с коалиционными сирийские ВВС за один день наносят в несколько раз больше ударов. Даже если ты не военный, поймешь, что это нелогично. Это указывает на несерьезность их намерений. Возможно, некоторые из этих стран не хотят усиления ИГ в Сирии и Ираке, но в то же время, похоже, они не хотят покончить с ИГ. Они хотят использовать эту террористическую структуру для угроз и шантажа других стран. Мы можем прямо сказать, что до сих пор серьезная антитеррористическая операция и не начиналась. За один день сирийская армия делает больше, чем все эти страны вместе взятые за несколько недель. И еще один момент - антитеррористическая коалиция не может состоять из тех же государств, которые поддерживают терроризм. В итоге есть два аспекта: военный и политический. Они связаны между собой и результат у них один. По ИГ бьют в одном месте, а они расширяются в другом.
- Все-таки хочу уточнить про идею размещения миротворческого контингента и страдают ли объекты сирийской армии от бомбардировок коалиции?
- Позиции сирийской армии не подвергались бомбардировке. Бомбили инфраструктуру, которая принадлежит сирийскому народу. Последствия этого были для нас, как для народа и государства, негативными. Что касается миротворческого контингента, то он обычно располагается между воюющими странами. И когда кто-то говорит о введении миротворцев применительно к ИГ, он тем самым признает ИГ, как государство. Такая риторика неприемлема и опасна. Тем более, что террористы, будь то "Исламское государство" или "Джебхат ан-Нусра" вторгаются в жизнь людей, большинство из которых не поддерживают экстремистскую и террористическую идеологию. Таким образом, размещение миротворческого контингента неуместно.
- Глава Чечни Рамзан Кадыров предупредил чеченцев, что, если они присоединятся к ИГ или другим террористическим организациям, то назад им дороги не будет. Он лично принимает участие в разъяснении Корана, норм ислама, объясняет молодым людям, что у террористов нет национальности и нет религии. А как вы работаете с молодежью?
- То, что он делает с идеологической точки зрения, абсолютно верно и точно. Проблема в первую очередь лежит в плоскости идеологии. Некоторые страны относятся к террористам, как к банде, которую нужно ликвидировать. Это – окончательное решение, последняя мера. Однако, реальное решение проблемы терроризма – идеологическое. Ключевым является участие в этом авторитетов в религиозной сфере, и я это полностью поддерживаю. Конечно, мы не впервые сталкиваемся с этой идеологией террора. Это началось в первой половине 1960-х годов, когда мы столкнулись с организацией "Братья-мусульмане", которые стали предвестником появления в исламском мире "Аль-Каиды". Это противостояние достигло апогея в начале восьмидесятых. Тогда мы начали бороться идеологически против "Братьев-мусульман", распространяя правильный ислам. Сегодня ситуация изменилась. Тогда не было интернета и соцсетей, спутниковых каналов. Тогда было легче работать в информационно-культурной сфере.
Проблема, с которой сталкиваемся сегодня и мы, и вы, и все страны, в которых есть крупные мусульманские диаспоры, это деятельность спутниковых каналов экстремистской направленности, опирающихся на ваххабитскую идеологию и финансирующихся из Саудовской Аравии. То же самое относится и к соцсетям. Это – очень большая проблема. Поэтому мы сконцентрировались в первую очередь на религиозных организациях. Они сыграли большую роль в этом процессе, разрабатывая идеологию и обучая имамов, несущих идеи правильного ислама – умеренного и просвещенного. Особое внимание было уделено спутниковому вещанию. Мы запустили канал для широкой мусульманской аудитории и в то же время рассчитанный и на богословов. Религиозные деятели также проводили просветительскую работу в мечетях и на других площадках, разъясняя что происходит на самом деле. Терроризм не имеет отношения к религии. Терроризм остается терроризмом, где бы он ни был. Ислам – религия мира, как и другие авраамические религии. К сожалению, во многих случаях с террористами в Сирии, после изучения их поведения, мы видим, что переход от умеренности к экстремизму был быстрым. Причина кроется в том, что и в обществе, и в семье позиции умеренного ислама были не очень сильны. Поэтому я считаю, что эта работа востребована везде, где есть исламское сообщество, которое может стать объектом ваххабитской идеологии и ваххабитских организаций.
- Религиозные и этнические меньшинства в Сирии нередко становятся объектами террористических атак, есть ли у властей Сирии специальные программы по их перемещению, созданию условий для беженцев, которые убегают от ИГ? Сколько сейчас человек являются беженцами в Сирии - тех, кто убежал за ее пределы, и тех, кто остался внутри страны?
- Что касается первой части вашего вопроса, то я уже говорил, что террористы с самого начала прибегали к лозунгам, которые сеяли конфессиональную и этническую рознь. Их целью было превращение Сирии в моноконфессиональное государство. А там, где нет разнообразия, всегда расцветает радикализм. Правда в том, что террористы атаковали не только меньшинства, они напали на всех граждан Сирии. Эти лозунги нужны были для внесения раскола в сирийское общество. И если бы мы защищали только меньшинства, мы бы помогали террористам осуществить задуманное. Сирийское государство должно оказывать внимание и защищать всех граждан. Этим и занимается наша армия. Я считаю, что у нас должен быть единый план, нацеленный на защиту нашей страны и нашего народа. Защищая весь народ, мы даем понять, что он един, не разделен на меньшинства и большинство, и он весь является целью террористов.
Что касается количества беженцев, которые находятся внутри страны (перемещенные лица), то у нас нет точной статистики. Этот показатель ежедневно меняется. Многие люди перемещаются из одного региона Сирии в другой к своим родственникам и формально не считаются беженцами. Сирийское государство заботится о тех, кто лишился крова. Развернуты центры временного размещения, беженцам оказывается медицинская и продовольственная помощь, обеспечивается доступ к школьному образованию для их детей. Конечно, мы не можем полноценно компенсировать им их прежний уровень жизни, но эти меры носят временный характер, пока они не вернутся к родным очагам.
- Как вы оцениваете сирийско-арабские отношения в данный момент, в частности отношения с Египтом и Ираком? Какова ваша позиция по предстоящему саммиту ЛАГ, который снова пройдет без участия Сирии?
- Что касается саммитов ЛАГ, то со времени, когда я в последний раз присутствовал на них, до настоящего момента никаких сдвигов во внутриарабских делах не произошло. Это связано с межарабскими отношениями. Часть стран-членов на самом деле представляют интересы западных государств, что мешает любому прогрессу в работе Лиги. Другая часть арабских стран не играют никакой роли, оставаясь полностью нейтральными. И, наконец, меньшинство членов ЛАГ пытается играть какую-то роль. Например, когда в ЛАГ был поставлен вопрос о поддержке военной операции против Ливии, единственным государством, проголосовавшим против, была Сирия. Это было до начала кризиса в нашей стране и стало одной из причин, по которым арабские государства-сателлиты Запада принялись нагнетать негатив в отношении Сирии. Межарабские отношения сейчас подчинены западным интересам, и не являются самостоятельными.
Что касается отношений с Египтом, то эта страна пострадала от терроризма почти также, как и мы, а также от попыток вмешательства в ее дела со стороны некоторых арабских стран, которые спонсировали террористов. Однако, в целом в Египте – как на уровне народа, так и на уровне руководства – существует правильное понимание того, что произошло в Сирии в последнее время. Существует очень ограниченные отношения между нашими странами, в практическом плане – на уровне спецслужб. Однако, мы не можем говорить о настоящих отношениях или каком-либо сближении, пока нет прямого контакта на политическом уровне. Этого пока не произошло. Мы хотим в ближайшее время увидеть реальное сближение между нашими странами, так как сирийско-египетские отношения играют важную роль в общеарабском контексте.
В то же время сирийско-иракские отношения находятся на хорошем уровне. Существует двусторонняя координация, поскольку борьба против терроризма идет на одном поле.
- В последнее время Сирию практически одновременно посетили несколько иностранных делегаций. Что-то изменится после этих встреч?
- Недавний приезд в Сирию иностранных делегаций, некоторые из которых посетили нашу страну открыто, другие – конфиденциально, говорит о двух вещах. Во-первых, они отражают существующее недоверие на Западе к информационной кампании в отношении происходящего в регионе. Та ложь, которая распространяется в течение 4 лет, перестала быть убедительной. Ситуация меняется. На Западе люди начали понимать, что многое из того, о чем мы говорили с самого начала кризиса, оказалось правдой. Например, когда мы говорили о том, что террористическая сеть расширяется, они отвечали, что терроризма нет.
Нас посетили делегации, состоящие из представителей СМИ, НПО, парламентариев, цель которых - на месте ознакомиться с ситуацией. Еще один аспект касается отношений со странами, чьи делегации к нам приезжают. Некоторые представители западного политического истеблишмента так часто врали общественному мнению своих стран, что если сейчас захотят поменять риторику, им справедливо заметят, что они говорят нечто диаметрально противоположное. Этим политикам нелегко сказать правду, поскольку это будет означать конец их политической карьеры. Поэтому они часто направляют сюда делегации, которые по возвращению подвергаются нападкам. Мол, они приехали в частном порядке и не имеют отношения к государству. Эти делегации могут быть парламентскими, но с ними приезжают и представители исполнительной власти: спецслужб, минобороны и т.п. Это демонстрирует, что западные страны продолжают врать, но в то же время пытаются найти выход из той затруднительной ситуации, в которую сами себя поставили.
- Какие выводы вы сделали за четыре года кризиса относительно международных отношений? Каких позиций стоит придерживаться при управлении государством?
- Очевидно, что обязанность любого государства – защищать интересы народа и страны. И безусловно роль государства заключается в реализации этих интересов.
Я постоянно возвращаюсь к тому, что есть связь между сирийским кризисом и происходящим на Украине. Во-первых, потому что обе страны имеют значение для России, во-вторых, потому что в обоих случаях цель – ослабить Россию и создать марионеточные государства.
Когда государство защищает интересы народа, естественно, что при проведении своей внутренней и внешней политики оно руководствуется благом народа. Это требует постоянного диалога между властями и гражданами. Естественно, в любой стране есть разные мнения. Но в итоге должна быть генеральная линия, определяющая общую политику государства. В этом случае, даже если ты совершил ошибку, народ во время кризиса тебя поддержит, поскольку твои намерения хорошие, и ты не проводишь политику других государств, а выполняешь волю своего народа – пусть и не всегда идеально.
Поэтому я всегда говорю, что залогом нашего успеха за последние 4 года стало то, что мы обращали внимание не на западную кампанию и не на заявления западников, а на то, о чем думает сирийский народ в целом. Особенно в период идеологической поляризации сирийского общества на тех, кто поддержал государство, и кто пошел против. Были и те, кто не определился. Многие из них встали на сторону государства, когда узнали правду. Не из-за того, что они поддерживают государство с политической точки зрения. У них могут быть большие разногласия с государством в сфере политики, экономики, культуры и международных отношений. Они убедились, что наше государство действительно национальное и работает на благо своего народа. Изменения в эту политику могут быть внесены только в конституционном и легальном порядке. Вот что в действительности защитило нашу страну. Любое отклонение от этой позиции могло привести к краху с первых месяцев кризиса. Расчет на то, что государство и президент падут, казался нашим врагам верным, так как они исходили из того, что мы отдалимся от народа, идя своим путем. Однако, мы этого не сделали.
- Вы говорили о попытках государственных переворотов в разных странах извне, что есть отработанная технология, шаблон, по которому действуют спецслужбы тех государств, которые заинтересованы в этих переворотах. До начала кризиса они пытались разыграть подобное с вами...
- Да, действительно, эти попытки не прекращались более 50 лет. Эта деятельность велась на двух направлениях. Во-первых, попытки свергнуть власть, но эти попытки постоянно проваливались. После этого они приступили к попыткам ослабить государство изнутри. Или иногда снаружи, устанавливая блокаду, как это происходит в случае с Россией.
Блокада России – не что иное, как попытка ослабить ее изнутри. В отношении нас блокада осуществляется уже не первое десятилетие, и только усиливается. Как было в случае с Кубой. И там, как и здесь, они потерпели неудачу.
Были также попытки ослабить страну изнутри через людей, ментально связанных с Западом, а не с нами. Они были восхищены Западом, испытывали перед ним комплекс неполноценности и работали в его интересах. Был и другой путь, по которому пошли, например, "Братья-мусульмане". Эта организация возникла в Египте в начале XX века при поддержке Великобритании, а не Египта. Англичане создали ее для того, чтобы в случае нужды, использовать для дестабилизации Египта. Ее влияние распространилось на другие арабские государства, в том числе Сирию. Эти посягательства не прекратятся, пока Запад мыслит категориями эпохи колониализма. И пока есть государства, которые не приемлют иностранне вмешательство в свои внутренние дела, в число которых входят Россия, Сирия, Иран и многие другие страны мира. Мне кажется, что западные страны не прекратят эти попытки, потому что это логика истории. Всегда есть государства, которые хотят навязать свою волю другим странам военными мерами, экономическими или путем создания проблем и шантажа.
- Спасибо, господин президент.
- Я благодарен вам за ваш визит в таких условиях, надеемся, что этот диалог будет полезным вам, российскому слушателю и зрителю. Мы, когда общаемся с россиянами, понимаем, что они народ, который четко представляет, что происходит у нас в Сирии. У нас с вами исторические отношения, совместные семьи. Даст Аллах, мы встретимся в других условиях.