Когда десять лет назад жители Крыма выступили за возвращение в состав России, бывший заместитель командующего Черноморским флотом России, вице-адмирал Сергей Меняйло стал одним из тех, кто возглавил это движение. В апреле 2014 года он стал первым губернатором российского Севастополя. После Сергей Иванович был полпредом президента в Сибири, а с 2021 года он руководит Северной Осетией, где с ним и встретился корреспондент ТАСС, чтобы узнать, как севастопольцы определили свой путь весной 2014 года.
— Сергей Иванович, десять лет назад, когда были события на киевском «майдане», вы за ними следили? Как их оценивали?
— Когда [в конце 2013 года] «майдан» начался, было понятно, что происходит очередная «цветная революция». То есть это была попытка захватить власть, которая впоследствии удалась. И если вначале там декларировали одни лозунги, например, за светлое будущее в объединенной Европе, то в итоге сыграли на национализме и русофобии. Когда это стало разрастаться, власть в Киеве показала свою слабость.
— То есть на прежних украинских властях вины не меньше?
— Я не берусь кого-то судить или осуждать, но поймите: безнаказанность во время массовых беспорядков приводит к тому, что их участники теряют меру и людей начинает заносить. А поскольку протест был не спонтанным, а хорошо спланированным, и должностные лица из недружественных стран, стран-врагов, это подогревали, то, как только полилась первая кровь и полетели коктейли Молотова, события стали необратимы. А допустила это киевская власть.
— Где вы были, когда в Киеве случился переворот?
— Жил в Новороссийске, был военным пенсионером.
— Как и почему решили ехать в Севастополь?
— Был ведь не только «майдан», но и «антимайданные» настроения, акции. Например, митинг народной воли в Севастополе 23 февраля, на который пришли 30 тысяч жителей города. Я понял, что обратной дороги нет.
Вы вспомните, какие настроения были тогда в России: люди со всей страны были готовы ехать на помощь крымчанам и севастопольцам. В том числе весомую роль играли казаки. И 24 февраля, сразу после митинга в Севастополе, 200 представителей кубанского казачества, в основном из Новороссийска, по согласованию с атаманом Кубанского казачьего войска Николаем Долудой выехали в Севастополь. Я был с ними.
Такая перезагрузка: жил пенсионером, занимался бизнесом, а утром 24 февраля 2014 года так повернул свою жизнь, что потом была работа в Севастополе, в Новосибирске, теперь здесь — в родной Осетии. Уехал утром из дома и так по сути и не вернулся.
— Какая обстановка была в те дни в Крыму?
— 24 февраля мы на автобусах доехали до Тамани, переправились в Керчь и сразу поехали на Перекоп, где тогда стояли 25 бойцов севастопольского «Беркута» (спецподразделение МВД Украины, существовавшее до 2014 года — прим. ТАСС). Крымчане нам помогали. А я с небольшой командой поехал в Севастополь.
— Какой настрой был у людей?
— У тех, кто нас встречал в Керчи — а это были и казаки, и [участники байкерского движения] «Ночные волки» — настрой был боевым. Все понимали, что в Крыму и Севастополе нельзя допустить того, что произошло в Киеве. Ну а в самом Севастополе нас, конечно, приняли с радостью, как родных. Нас никто не останавливал, не досматривал. Тем более что на большинстве блокпостов стояли люди, которые меня знали — я все-таки с 2004 по 2012 годы прослужил на Черноморском флоте.
Сразу приехал в штаб флота, к командующему флотом [адмиралу Александру Викторовичу] Витко — он мой однокашник по академии Генерального штаба, мы друг друга хорошо знали. Там же были мои бывшие подчиненные, сослуживцы, друзья. Да и с [депутатом Верховного Совета Автономной Республики Крым, ныне главой республики] Сергеем Валерьевичем Аксеновым мы друг друга знали с 2010 года, он тогда возглавлял партию «Русское единство». И я посчитал, что мое место среди этих людей.
А люди продолжали приезжать: казаки, байкеры, местные добровольцы — особенно из числа военных пенсионеров… Они самоорганизовывались. Появились патрули самообороны. В штабе Черноморского флота создали штаб иррегулярных формирований. Постепенно порыв крымчан, севастопольцев и людей, приехавших к ним на выручку из других регионов страны, стали приводить в систему. И большую роль здесь сыграли Сергей Валерьевич Аксенов, [председатель координационного совета по организации управления по обеспечению жизнедеятельности Севастополя, впоследствии губернатор Севастополя] Алексей Михайлович Чалый.
— Как до этих событий складывались отношения между моряками-черноморцами и теми, кто служил в украинском флоте?
— Какой-то уровень взаимодействия был, но дружеских отношений — нет. Они все время пытались подчеркивать, что мы находимся как бы на чужой территории. Севастополь — город русских моряков — называли чужой для нас землей. Поставили памятник Сагайдачному, которого жители Севастополя называли «танцующим гетманом». В Крыму и Севастополе много исторических личностей, подвиг которых бесспорен, — адмиралы Нахимов, Ушаков, Корнилов — они командовали флотами, обороной города и так далее. Нельзя насаждать ценности там, где для них нет исторической почвы.
В 2010 году, когда я был заместителем командующего Черноморским флотом, случился такой инцидент. Возвращаюсь из командировки, еду на репетицию парада Победы, а там мне докладывают, что представители Военно-морских сил Украины (ВМСУ) говорят, что они будут командовать парадом. Я подошел к первому заместителю командующего ВМСУ (Юрий Ильин, в 2012-2014 годах был командующим ВМСУ — прим. ТАСС), а он мне: «Это наше государство, наша территория, и тут мы будем командовать». Я вспылил — я вообще по характеру человек вспыльчивый, особенно когда речь идет о святых вещах, — и говорю: «Скажи мне, как праздник называется? День победы Красной армии и советского города над нацистской Германией. Ты мне хочешь сказать, что во время Великой Отечественной войны наши бойцы шли в атаку с криками «За ридну Украину!»? Или все-таки «За Родину, за Сталина!»?» В итоге нашли Соломоново решение: у парада было два командующих — наш и украинский, но под нашей эгидой.
Через четыре года я его встретил на заправке в Севастополе. Это было уже после референдума (о статусе Крыма, который прошел 16 марта 2014 года — прим. ТАСС). Говорю: «Ну, как ты теперь, когда наши в городе?» Он лишь ойкнул.
Так что украинизация до 2014 года шла. Это факт. Выжигали все русское, начали подменять историю. Там, где сейчас в Севастополе стоит памятник адмиралу Дмитрию Николаевичу Синявину, был закладной камень для памятника военно-морским силам Украины. Став губернатором, я его оттуда убрал и поставил памятник Синявину, который в начале XIX века был командиром Севастопольского порта.
— То есть они камень заложили, а памятник не поставили?
— Не успели. Я и памятник гетману Сагайдачному снял. Вместе с этим камнем их упаковал, без надругательств и отправил на Украину — это ваши святости, ваши ценности, мы на них не претендуем, мы над ними не издеваемся, не ломаем их. Берите и у себя поклоняйтесь. Но с историей Севастополя они не связаны, и ничего кроме смеха у горожан не вызывали.
Но промывка мозгов шла, и в Киеве надеялись, что со временем им удастся подменить подлинную историю города своими небылицами, но это не так просто, потому что севастополец — имя нарицательное, это характеристика. Жители города свою историю чтут и правду ото лжи отличают. У меня внук в Севастополе родился, и у него в свидетельстве о рождении написано: «Место рождения — Севастополь». Когда невестка родила, я ей сказал: «Севастополец — это на всю жизнь».
— Как в 2014 году удалось избежать большого кровопролития?
— Во-первых, Севастополь всегда был русским городом, городом русской славы. Его история связана с российским флотом, и, наверное, нет семьи, в которой не было бы моряков-черноморцев. В разные годы там гибли наши отцы, деды, прадеды. Это город-герой, а у жителей таких городов особый менталитет и сильный патриотический дух. Когда в 2008 году украинские власти попытались установить на Графской пристани в Севастополе табличку в честь Военно-морских сил Украины, сами горожане ее сорвали и утопили. До драки дошло!
Севастопольцы болезненно воспринимали попытки Киева изменить их ценности, подменить историю, и, когда люди увидели, что происходит на «майдане», все поняли: если ситуацию не остановить, то кровь [будет] и в их городе. Крымчан и севастопольцев можно было только сломать, и новые киевские власти такие попытки предпринимали, но за пределами Крыма противников «евромайдана» избивали и даже убивали.
Во-вторых, гарантом безопасности на территории Крыма и Севастополя, конечно, выступал Черноморский флот. Ну и главное — это решение президента Владимира Владимировича Путина, который поддержал стремление крымчан и севастопольцев вернуться домой, в Россию.
И на месте, конечно, хорошо сработали: и Сергей Валерьевич Аксенов — молодец, и [председатель Государственного Совета Республики Крым] Владимир Андреевич Константинов, и Алексей Михайлович Чалый. Другие люди еще были, которые взяли на себя ответственность.
— У вас были друзья или родственники на Украине? Вы тогда с ними общались?
— Родственников на Украине у меня нет. Сослуживцы, однокашники, конечно, были, но мы к тому времени не общались. Я их след потерял, да и им после Майдана, наверное, не хотелось общаться.
— Если представить, что в 2014 году Крым остался в составе Украины, каким, на ваш взгляд, полуостров был бы сейчас? А Севастополь?
— Разрыв с Украиной рано или поздно все равно бы произошел, потому что усиливались противоречия между киевской властью и населением Крыма. Стычки, конфликты случались и до 2014 года. Особенно в Севастополе, жители которого были особенно активны в защите своих ценностей. Я уже вспоминал о событиях на Графской площади. В том же 2008 году севастопольцы вопреки желанию украинских властей установили в городе памятник Екатерине Великой — взяли инициативу в свои руки и сделали несмотря на суды, на сопротивление Киева.
А что касается остальной России, то в 2014 году, когда против нас ввели первые санкции, президент четко сказал: не было бы Крыма и Севастополя, они все равно нашли повод для такого экономического давления.
— Чтобы сдерживать развитие?
— Сильная Россия, кроме нас самих, никому не нужна. Им нужна Россия, какой она была в 1990-е годы — нищая, с протянутой рукой, погрязшая в бандитизме. Задача была одна — выжить! Выжили, потихоньку пошли вперед. И сразу стали неугодными. Почему? Потому что им это неинтересно, им надо, чтобы мы всю жизнь на коленях были.
Основные тезисы президента Российской Федерации в любом его выступлении: мы со всеми готовы разговаривать, но на равных, мы живем своей историей, у нас свои традиции, своя мораль, не навязывайте нам свои ценности, мы ведь вам свои не навязываем. Но нас не хотят воспринимать как равнозначных партнеров. Итог — военно-политическое руководство России не угодно всему Западу, и они хотят развалить нашу страну. Поэтому сегодня речь идет не просто о победе в конфликте на Украине, а о самом существовании России как самостоятельного, независимого государства. И этот конфликт рано или поздно случился бы, он был неизбежен. Тем более, что все эти годы люди в ДНР и ЛНР гибли.
— Президент в интервью американскому журналисту Такеру Карлсону заявил, что уверен в том, что рано или поздно наши связи с украинцами восстановятся…
— Я считаю, что все события в истории развиваются по спирали и повторяются вновь и вновь. И через подобные разлады мы уже проходили — и при Мазепе, и в годы гражданской войны… У нас [с украинцами] одна история, многовековая, в отличие от нашего главного оппонента — государства без истории. У США нет такой истории, как у нас. Поэтому здравый смысл рано или поздно восторжествует.
— Вы представляете Севастополь как базу НАТО?
— Была бы кровь, беда. Хотя украинские власти, конечно, к этому шли. Точнее их вели к этому. Если бы Россия не вмешалась, мы бы потеряли и Крым, и Севастополь, и в городе русской славы стоял бы не Черноморский флот, а, например, 6-й флот ВМС США.
— Как бы сложилась ваша судьба, если бы не события в Крыму?
— Я жил в Новороссийске, сам на себя работал, бизнесом занимался. И неплохо получалось. Но когда представился шанс совершить настоящий поступок, я, конечно, не мог его упустить. В жизни надо совершать поступки. А такие шансы бывают лишь раз. И все зависит от выбора самого человека, человек должен сам сделать шаг.
— Вы будете отмечать десятилетие крымских событий? В Крым поедете?
— Нет, поехать не смогу. В эти дни будут проходить выборы президента России — событие, важное не только для нашей страны, но и для всего мира. Перед нами стоит задача, чтобы голосование прошло прозрачно и при хорошей явке избирателей. Задача врагов нашей страны другая — сорвать голосование, скандалы устраивать. И в этой ситуации глава региона, конечно, должен находиться на рабочем месте.
Меня в Севастополь приглашают. Но я как уехал в 2016-м году, больше там не был.
— Не успевали?
— Были объективные причины. Но я со многими созваниваюсь, в гости приглашают, даже бывшие оппоненты зовут.
Конечно, события в Крыму и Севастополе — это историческая веха. Я недавно пересматривал, как президент Владимир Путин выступал перед Федеральным собранием (обращение 18 марта 2014 года в связи с предложением о принятии Крыма и Севастополя в состав России — прим. ТАСС). Посмотрел на лица людей, многих из которых, к сожалению, уже нет.
У меня хранится первый флаг Севастополя, который был там, в Георгиевском зале Кремля. Мне его передали на хранение. Вот он (показывает на стену у входа в кабинет — прим. ТАСС). Рядом — флаг замкомандующего флотом, Андреевский флаг и флаг морской пехоты. Они всегда со мной — и в Новороссийске, и в Севастополе, и в Сибири. Это напоминание об истории, частью которой мне повезло стать.