— Вы уже затрагивали этот вопрос, но хотелось в продолжение темы спросить про возможность вывода американских войск из Сирии. Как вы считаете, при администрации Дональда Трампа все-таки это может произойти? Как вообще, на ваш взгляд, будет складываться политика Трампа в отношении Сирии?
— Говорить об этом преждевременно, потому что надо подождать прежде всего инаугурации президента.
После 20 января, наверное, уже будет более-менее ясно, будут ли какие-то изменения во внешней политике США. Конечно, мы думаем, что эти изменения будут. Мы знаем господина Трампа, но насколько это коснется непосредственно Ближнего Востока и других регионов мира, мы увидим, конечно, позже
Но мы все-таки рассчитываем на то, что удастся выйти на какие-то определенные договоренности, в том числе и по Сирии. Конфликт длится уже более 13 лет, скоро будет уже 14 лет, поэтому пора в принципе его завершать. Тем более что Трамп анонсировал, что он приложит все усилия для того, чтобы предотвратить вооруженные конфликты на планете. К сожалению, мы являемся свидетелями того, что ближневосточный конфликт все больше разрастается. Был обмен ударами между Израилем и Ираном, есть попытки втянуть Сирию в вооруженное противостояние. Конечно, основная задача заключается в том, что все это дело надо предотвратить. Есть ли, как вы спрашиваете, возможности подвижек? Я думаю, что да.
— Готова ли российская сторона к контактам с администрацией Трампа в случае этих подвижек?
— Мы всегда считали, что Соединенные Штаты играли и играют достаточно значимую роль с учетом их присутствия не только на северо-востоке Сирии, но и в Эт-Танфе. Поэтому они играли, играют и будут играть значительную роль. Их мнение, конечно, надо будет учитывать, и с ними надо будет, естественно, договариваться. Но, как говорится, Трамп любит заключать различные сделки; посмотрим, что он может предложить на этом направлении.
Но опять же говорю, достичь именно мира в Сирии безотносительно того, что сейчас происходит в Ливане, в секторе Газа и в отношениях между Израилем и Ираном, практически невозможно. Все должно играть в совокупности. Поэтому будем надеяться на то, что будут задействованы все стороны, и здесь все стороны должны будут проявить определенную гибкость. Мы к этому готовы, мы никогда не уходили от контактов с американскими нашими тогда еще партнерами и открыты. Если у них будет желание продолжить такие контакты, мы к этому готовы.
— Уже давно идет подборка новой площадки для проведения заседаний Конституционного комитета Сирии. Есть ли какая-то конкретика сейчас?
— По-прежнему, как вы знаете, для российской стороны неприемлема только одна площадка — Женева. Что касается всех остальных, мы готовы активно работать там. Предложений о площадке было достаточно много, начиная с Омана. Египет предлагал свою кандидатуру — Каир, до сих пор эта опция лежит на столе. Были предложения — вернее, не предложения, а вероятность проведения очередных сессий в Эр-Рияде. Может быть, есть еще открытый вариант с Багдадом, который, к сожалению, отвергла сирийская оппозиция. Она отвергла эту площадку с учетом той поддержки, которую Багдад оказывает Дамаску. По их мнению, Ирак не является нейтральной площадкой.
Честно скажу, что, по нашему мнению, дело даже не в площадке и не в том, кто кого поддерживает, а в том, чтобы действительно собрать Конституционный комитет и продолжить активную работу на этом треке. Я думаю, что сложно оказывать влияние на правительственную делегацию или на делегацию от сирийской оппозиции — даже если это пройдет, например, в Багдаде. Я сегодня откровенно задавал этот вопрос: "Почему вас не устраивает Багдад? Только потому, что Багдад оказывает определенную поддержку Дамаску? Но он же на вас никакое влияние оказать не может в ходе этих переговоров Конституционного комитета". Они в принципе согласились, но тем менее все равно против этой площадки. Вы понимаете, получается так, что находит коса на камень: что Сирия, Дамаск, что сирийская оппозиция — они отвергают те площадки, которые предлагаются. Но мы все-таки рассчитываем [на достижение соглашения], и мы заверили спецпосланника генсека ООН по Сирии Гейра Педерсена в том, что мы продолжим, конечно, определенные усилия. Но я довел до спецпосланника, что он тоже должен приложить максимум усилий для этого, а не обращаться с просьбой оказать воздействие на ту или иную сторону.
— Как бы вы оценили положение дел в турецко-сирийской нормализации? В преддверии саммита БРИКС в СМИ появлялись сообщения о том, что Казань может стать площадкой для встречи лидеров Турции и Сирии, однако этого не произошло. Готова ли Россия предоставить на своей территории возможную платформу для диалога между руководством двух стран?
— Дело в том, что в Казани президента Сирии не было и его присутствие там не планировалось. Поэтому у меня нет информации, что такая встреча должна была там состояться. Но в целом, мне кажется, говорить о встрече президентов двух стран пока преждевременно. Идут определенные контакты по линии министерств обороны, в четырехстороннем формате. Но для того, чтобы вывести [контакты] на более высокий уровень, как это было буквально полтора года назад, когда прошли встречи министров иностранных дел четырех стран, министров обороны, — об этом сейчас говорить пока преждевременно.
Но тем не менее мы прилагаем усилия к этому. Мы считаем, что нормализация сирийско-турецких отношений — это залог того, что ситуация в Сирии будет стабилизироваться. Без этого тоже тяжело, наверное, говорить об этом. Хотя очень много различных факторов, которые оказывают на это влияние. Прежде всего, естественно, поддержка Турцией сирийской оппозиции, которую она не может оставить без присмотра и без своего внимания.
Ну и, конечно, вопрос основной — это вопрос вывода турецких войск с оккупированных сирийских территорий. Будем называть вещи своими именами: они в принципе выступают в роли оккупирующей страны. Поэтому Дамаску тяжело выходить на диалог без получения определенных гарантий со стороны Турции о выводе своих войск
— Проходила информация о том, что в Сирии находятся украинские боевики. Что известно об их деятельности там и какую угрозу это несет?
— Это очень важный вопрос, мы его поднимали и в беседах с сирийской оппозицией, указывали на очень опасный и деструктивный характер таких действий.
У нас действительно есть данные в отношении того, что украинские специалисты из Главного управления разведки Украины находятся на территории Идлиба, активно не только поставляют туда по определенным каналам беспилотные летательные аппараты, но и обучают именно радикалов их изготовлению и использованию, что очень опасно, потому что в руках радикальных элементов те же FPV ударные и так далее — это очень опасная штука, она может быть использована в том числе против гражданского населения и в провокационных целях
Поэтому то, что Украина использует уже территорию Сирии для того, чтобы нанести максимум ущерба Российской Федерации, — это, конечно, выходит за рамки.
— Как российская сторона может на эту ситуацию повлиять?
— Естественно, у нас находится российский воинский контингент там. Я думаю, что они будут принимать соответствующие меры, без ответа это не окажется, ответ будет жестким. Все эти люди, которые находятся на территории Сирии, — я думаю и даже уверен в этом, что они будут отслежены и ликвидированы как пособники терроризма. Нужно называть вещи своими именами: те, кто помогает, вооружает радикалов из "Хайят Тахрир аш-Шам" (запрещена в России — прим. ТАСС) — это террористическая организация, которая признана ООН как таковая, — я считаю, что это, безусловно, требует соответствующей, причем жесткой, реакции.
— Была информация, что Сирия высказалась о желании присоединиться к работе БРИКС. Может ли стать БРИКС площадкой, которая сможет оказать содействие сирийскому урегулированию?
— Вопрос рассмотрения членства в БРИКС занимает, естественно, определенное время, достаточно длительное. Но мы будем надеяться, что к тому времени, как Сирия станет членом БРИКС, в сирийском урегулировании все-таки будет поставлена хорошая, жирная точка, положительная, и мы примем Дамаск с распростертыми объятиями в число членов этой великолепной организации.
— Саммит лидеров астанинского формата пройдет в России. Когда он все-таки состоится, есть ли какая-то конкретика по его организации?
— Здесь сложно сказать. Сам процесс проведения саммита затянулся, на всех других уровнях встречи проводятся: на уровне и министров обороны, и министров иностранных дел. Вот недавно на неделе высокого уровня в Нью-Йорке была проведена встреча в подобном формате министров иностранных дел. Но говоря о встрече президентов, нужно ее, конечно, действительно подготовить. Перспектива проведения определенная все-таки есть. Я думаю, что где-то в 2025 году можно рассчитывать на полноценное проведение этой встречи на территории России.